-->
Четверг, 28 Марта 2024

Оценить материал


Вставить в блог

Bookmark and Share

Ольга Воронина: «Я категорически не приемлю идею поэтической соревновательности...»

8 Августа, 2014, Беседовал Геннадий Кацов

Ольга Воронина - поэт, критик, литературный редактор.

Ольга Воронина - поэт, критик, литературный редактор. Фото Анатолия Степаненко

Ольга Воронинапоэт, критик, литературный редактор. Живет в Москве. Окончила Литературный институт имени А.М. Горького. Член Союза писателей России. Зав. отделом поэзии интернет-журнала «Русский переплёт», критик-обозреватель телепроекта «Вечерние стихи» («Вечерняя Москва», Стихи.ру). С недавних пор служит в Театре литературной импровизацииНесколько последних сезонов – член жюри Открытого чемпионата Балтии

Автор полисборников: «Маме» (М.: Художественная литература, 1998), «Идея соловья» (М.: Молодёжный издательский центр, 1999); книги стихов «Тень крыльев» (М.: Русский Двор, 2002). Готовится к выходу книга стихов «Аберрация памяти». 

Послесловие к роману в новеллах «Угодья Мальдорора» Евгении Добровой (Москва, 2010 г. АСТ; Астрель) – «Дерзкие песни» – вошло в шорт-лист конкурса «Литературная Вена-2010» в номинации «Литературная критика и литературоведение».

Ольга, телепроект «Вечерние стихи», в котором вы принимаете участие вместе с Мариной Кудимовой в роли судей и критиков, становится все более популярным. Я смотрел его здесь, в США, на YouTube, в программе с участием моего давнего, около 30 лет, знакомого Александра Самарцева. Его стихи в меньшей степени, двух других участников в большей, вы достаточно некомплиментарно критиковали, разбирали жестко по строчкам, делали не самые приятные для авторов выводы. Общаетесь ли вы с участниками передач в дальнейшем? Не увеличиваете ли количество собственных недругов, ведь и вы – поэт, и Кудимова, а получается, что «разбор полетов» в формате такой программы только в одну сторону? Этически удобно ли вам, поэту, прилюдно «выводить на чистую воду» коллег по цеху? Тут ведь запросто срабатывает известная две тысячи лет формула «кто не без греха, пусть бросит в меня камень». У меня всегда был вопрос, к примеру, к ведущим известной телепрограммы, «Школа злословия», которые ведут себя так, будто роль третейских судей – это то, ради чего они и были призваны в этот мир. 
«Жёстко», «некомплиментарно»? Ну, Бернард Шоу, например, говорил, что критику не обойтись без грубоватости – в цирке выступление клоуна нередко бывает лучшим номером программы. (Тут должна быть ремарка «улыбается».) Я ведь вот уже третий год каждую среду «прилюдно вывожу коллег по цеху на чистую воду», так что к моим «жестоким методам» постоянные зрители «Вечерних стихов» привыкли, да и участники в общих чертах представляют, чего ожидать. На проекте я считаюсь, кстати, «добрым критиком». Думаю, это справедливо. Прежде всего потому, что я, говоря метафорически, не топчу чужое литературное пространство своими грубыми сапожищами, а изо всех сил стараюсь натянуть тапочки его создателя, даже если они мне и близко не по ноге. Это подход не критический, а редакторский – в рамках «Вечерних стихов» он более уместен: для серьезного разбора, для литературоведческих выкладок и времени-то не предусмотрено. Да и публика не должна скучать, утопая в лавине профессионального жаргона. Так вот, ни один вменяемый литературный редактор не сочиняет за поэта и не навязывает ему своего видения; он целиком и полностью принимает авторскую систему координат. А она может оказаться ой какой странной! Или чуждой. Или порочной... 

Но если это некий поэтический мир, действительно состоявшийся, то он живёт по собственным, неповторимым законам, и я – не важно: как потенциальный редактор, как профессиональный читатель, или даже как критик, в исконном, греческом, понимании высказывающий «суждение», – должна эти законы постичь и максимально соблюсти. Только тогда я смогу чувствовать себя «этически комфортно». 

Честно говоря, мне просто не интересно выводить кого-то на чистую воду. Интереснее всего – понять, увидеть мир глазами другого человека, прочувствовать его лирического героя… в общем – вписать себя целиком в чужое литературное пространство. И уже изнутри, пользуясь, так сказать, профессиональной подготовкой, что-то оценивать и советовать. (Кстати, поэт, сидящий напротив, может запросто «вернуть камень» и, не стесняясь в выражениях, оценить если не уровень моих собственных стихов, то как минимум уровень моих читательских прозрений и критических замечаний.) И, знаете, это очень роднит! Чем дольше я «веду» поэта – через отборочные туры, четвертьфиналы, полуфиналы, – тем дороже мне каждая его строчка. В финале я уже готова сама биться за его окказионализмы, неологизмы и выверты сознания со всем остальным жестоким критическим миром. 

Строго по Гёте: «От критики нельзя ни спастись, ни оборониться; нужно поступать ей назло, и мало-помалу она с этим свыкнется». (Ремарка – прежняя.) Так что – да! – я общаюсь с участниками передач. Мы даже приятельствуем. Или – сотрудничаем. Обиженные, наверное, тоже есть – ведь далеко не каждый предложенный мне текст я готова признать миром… или хотя бы литературой. Но если в тексте том брезжит хоть что-то хорошее, интересное, неповторимое – я из кожи вон вылезу, чтоб это заметить и озвучить. Чего греха таить – третий сезон пошёл, и на проекте бывало, конечно, всякое. В том числе и очень жёсткое противостояние, серьёзные, принципиальные разногласия между экспертами и критиками; между зрителями, и критиками, и экспертами… В двух словах не расскажешь: это долгая история постоянно меняющихся «Вечерних стихов». Впрочем, недруги – если они действительно есть – мне жить не мешают.

Критики сами отмечают, что поскольку на виду и на слуху значимых, стоящих литкритиков мало, то если они еще и поэты, эта часть их творческой биографии отходит в тень: человека начинают воспринимать и принимать, как литературного критика. И потом уже трудно от этого ярлыка отвязаться, доказывая, что ты еще и поэт. Вы не видите в этом некоего неудобства? Насколько комфортно (ответственно?) быть и поэтом, и критиком одновременно?
Непростой это вопрос: сколько литкритиков обитает на просторах современной, текущей литературы – уж больно просторы те велики. Да и где сделать акцентное ударение – на «значимых» или «на виду и на слуху»? Мне кажется, что со времен, скажем, неистового Виссариона, положение критики в литературе здорово изменилось: критика больше не является двигателем культуры в массы, она стала своего рода цеховой игрой, искусством ради искусства. То, что «на виду и на слуху», как правило, сопряжено со скандалом. «Значимое» – адресовано узкому кругу профессионалов или заинтересованных читателей/авторов… «Мультижанровость», по-моему, еще никому не вредила: известен как поэт – значит и на твои критические статьи скорее обратят внимание, и наоборот. Грубо говоря, громкое имя – уже само по себе «ярлык», тут все жанры по плечу, интерес публики обеспечен. Как ни крути, личность творца во все времена была и будет ярче и весомее любого жанра. 

Если же «переходить на личности», то единственное неудобство я вижу только в необходимости кому-то что-то доказывать. Зачем? Поэтическая часть моей «творческой биографии» даже высветилась благодаря публичным критическим разборам. Но тут – спасибо телевидению, а не жанру как таковому. В ревнивом порыве понять, а судьи кто, народ идёт знакомиться с тем, что я пишу коротенькими строчками в рифму. Кому-то даже нравится…

Кстати, насколько вы сами готовы к критике ваших стихов? Я обнаружил в Фэйсбуке, на вашем профайле, под одной из ваших публикаций («Сад тишины», 6 июня 2014 года), развернувшуюся было полемику по поводу вашего текста, которую вы резко прекратили, написав: «Господа! Никаких литературных дискуссий на моем досужем поле! Кому чего не нравится - тому Александр Сергеевич в помощь». Готовы ли вы сегодня выйти в программе «Вечерние стихи», как автор, и уступив свое место в жюри тому же Александру Самарцеву, который в роли критика беспощаден и довольно ядовит?
Вот ещё одна интереснейшая тенденция нашего времени! – блоги позволяют общаться автору и его читателям напрямую. Зачем искать публикации в журналах (которые могут и не состояться), ждать выхода книги (тоже – как у моря погоды), если можно подписаться на обновления в блоге? Никаких посредников, никаких проволочек – всё из первых рук. И критика, и стихи, и даже проза (некоторые любимые мною книги, благополучно изданные «на бумаге», я сначала прочла «по главкам» в блогах их авторов). Я тоже «выкладываю» – и стихи, и рецензии. И не только свои! Упомянутый вами «Сад тишины» принадлежит перу Михаэля Шерба, поэта из Германии. Именно 6 июня стало известно, что Михаэль победил в третьем Открытом чемпионате Балтии по русской поэзии – 2014. Я за него голосовала, и именно Мишиному стихотворению (другому – «Возрождение») отдала первое место в личной топ-десятке… Конечно, мне хотелось его поздравить! Да и хорошее, на мой взгляд, стихотворение продублировать – одно удовольствие. В этой торжественной обстановке литературных дискуссий не предполагалось. Да и не только в обстановке дело… 

Все мои знакомые знают, что «на досуге» (читай – в личных блогах) я не люблю рассуждать и спорить «о литературе» (это моя работа, а ведь надо же когда-то и отдыхать), – особенно если речь идёт о чужих текстах. За свои – готова отвечать всегда (при условии, что вопросы и замечания сформулированы внятно и корректно), комментарии не закрываю и не удаляю. 

А вот в роли участника «Вечерних стихов» выступать не стала бы. Не потому, что боюсь критики – на сайте Стихи.ру у меня тоже есть страничка, куда любой желающий, обиженный или недохваленный, один или со товарищи, может прийти и высказаться, – я категорически не приемлю идею поэтической соревновательности, а ведь там поэты именно что «соревнуются» друг с другом. 

Я не участвовала ни в одном поэтическом конкурсе (разве что в шуточных). Только в роли члена жюри. Упомянутое в досье послесловие к «Угодьям Мальдорора» Евгении Добровой – единственное, и то «прозаическое», исключение. Наверное, это глупо. И «плохо для имиджа». Но вот так мне комфортнее. 

Кстати, мнение Александра Самарцева я бы с удовольствием послушала! Даже ядовитое – у меня Литературный институт за плечами, пять лет «критического прессинга», три разных семинара параллельно: закалка смертным боем. Это очень полезно! В любом возрасте, на любой «вершине».

Благодаря вашей редакторской, телевизионной деятельности, членству в жюри Открытого чемпионата Балтии, через вас проходит немало людей, считающих себя поэтами. Какими критериями вы пользуетесь, отсекая от публикаций одних, и давая зеленый свет другим? Или здесь все просто: есть хорошие стихи и плохие.
Для меня действительно всё просто (и даже романтично): есть стихи – они могут быть «мои» или «не мои», они могут нравиться или не нравиться по разным причинам (причины я могу сформулировать «по первому требованию»), они могут быть несовершенны, но они – есть; они для меня живые. И есть тексты, иногда даже более чем складные и правильные, но это мёртвые, сделанные манекены. Тут уж – без вариантов – да здравствует жизнь! 

В ситуации, когда всё не столь очевидно, главным критерием становится индивидуальность: чем заметнее авторский «почерк» выделяется «из толпы», чем интереснее и незаштампованней тема или приёмы, тем больше шансов. (Как правило, там, где действительно есть «почерк», есть и «жизнь».) В общем – сами видите! – вкусовщина и произвол (тут – привычная ремарка). И нет других мерил в искусстве (а кроме шуток – именно так, если вдуматься).

Последние десятилетия наблюдается в русской поэзии явное противостояние регулярного русского стиха и того, что принято именовать одним общим словом «верлибр». Причем, как к одному, так и к другому берегу прибились не только авторы, но и свои идеологи, критики, литературоведы, периодические издания, тематические интернет-порталы. Каковы нынешние тенденции? По-прежнему ли, регулярный, силлабо-тонический стих есть знак консервативного направления в поэзии, как его именуют сторонники верлибра-свободного-белого стиха, а неконвенциональное письмо – признак радикального, свежего поэтического мышления и взгляда на мир? Или вообще, не в этом дело?
Для меня – не в этом. «Явное противостояние» – нормальное творческое состояние. Славянофилы противостояли западникам, символисты – акмеистам, тихие лирики – эстрадникам, патриоты – демократам… Cписок можно продолжать бесконечно. Отрицание «отжившего» как иллюзия движения вперёд. Конечно, эффектнее (да и проще гораздо) демонстративно разрушать, а не созидать тихонечко в своем углу, да еще и по старым лекалам. И «выживать», протаптывать свою литературную тропу проще в компании единомышленников. 

Недавно «Вечерние стихи» подбросили мне «новую игрушку» – термин «постпоэзия», введённый участником передачи, авангардистом Джоном Вейном. Редактор и критик журнала New Poetry, он считает, что время поэзии заканчивается, ничего нового здесь уже не придумать. А для прогресса арт-направления «постпоэзия» необходим синтез текста с другими областями искусства (то есть уже существующая медиапоэзия будет являться частью постпоэзии и т.п.). История, в общем, знакомая, но вот что меня тут удивило: полистав журнал, я обнаружила, что верлибр там – персона нон-грата… А казалось бы, куда радикальней? 

Впрочем, вспомните: наш-то родной поэтический фольклор – не рифмованный! А рифма и привычная теперь метрика – дива заморские. Процитирую Максима Амелина (о книге «Гнутая речь» – для газеты «Известия»): «В моей книге есть статья про сдвоенное стихотворение Михаила Собакина, написанное в 1738 году, за 20 лет до возникновения первого европейского верлибра вообще. Я не смог до конца объяснить это странное явление, но выходит, что писать верлибром в России начали довольно давно». 

Рассуждать же о тенденциях вообще, не имея на руках статистики, я не возьмусь. Авторы действительно зачастую объединяются по формальному признаку, но свой шесток при желании найдет любой: минималисты, верлибристы, любители акцентного стиха, очень жёсткие приверженцы традиционного силлабо-тонического стихосложения; экспериментаторы, обратившиеся к чистой силлабике; абсурдисты; поэты-графики; видео-поэты; авторы, работающие на стыке разных искусств… Но всё это – есть! И никуда не денется, «доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит». Точнее – два: наверняка разбредутся по разным углам и начнут Кастальский ключ мутить, споря, кто из них самый главный прогрессист, а кого давно пора сбросить с парохода современности.

Говорит, говорит,
Глядит, не мигая, в лоб.
Мягко стелет,
А там – хоть потоп, не расти трава.
Семь худых коров – промежуточный наш итог
(не плещи руками – отвалятся рукава).

Из пустого в порожнее
Носим золу в горсти.
Не стучи, не заперто, но – «посторонним вэ».
Покупай на вырост –
По Сеньке и почести,
На траве дрова и водица темна в Москве,

Аж черна река…
Не дай бог замочить подол!
Только редкая птица рискнёт, не промерив брод…

Возлюби врага, ведущего протокол, –
Уж таков приход.

Насколько поэзия должна быть актуальна? И что такое «поэтическая актуальность» вообще? Есть стихи Быкова в рамках проекта «Гражданин поэт», сами по себе замечательные, без особого напряжения по части литературных тропов, и по любой актуальной теме; а есть, тоже на букву «б» поэт Бродский, который если и отражал актуальную проблематику, то в метафорически насыщенной, сложной, чаще иносказательной форме. Но и тот, и другой – поэты современные, их языком говорит с нами русская речь (по известному тезису структурализма: "Не мы говорим, а язык говорит нами").
Наверное, в этом вопросе важнее не рты, а уши. Да и «современность» с «актуальностью» я не готова объединять. Если под актуальностью поэзии понимать «публицистичность» – то да, добро пожаловать к Дмитрию Быкову. К слову, с «Гражданином поэтом» всё сложнее. Во-первых, мы имеем жёсткие политические сатиры, написанные (и не сказала бы, что «без особого напряжения…») в манере разных, может быть, не самых «актуальных» поэтов: Гумилёва, Барто, Киплинга, Пушкина… 

Во-вторых, здесь же и упомянутый выше синтез искусств. И можно ли вычленить из действа собственно стихи – вопрос. То есть, конечно, можно! Но зачем? 

Одни теоретики основным маркером актуальности считают введение в ткань стихотворения текущих реалий, вроде фастфуда… (В таком случае моё стихотворение, где есть «и лайк, и смайлик, и конец цитаты» будет гораздо актуальнее того, что вы выбрали и здесь привели.) 

Другие утверждают, что актуальность убивает лиричность. Мой первый учитель литмастерства Леонид Бежин, например, считал, что каждое слово «должно обрасти поэтической энергетикой», неспешно, иначе стихотворение просто развалится. Истина, как водится, пребывает где-то в районе того Кастальского ключа, где мы оставили на произвол судьбы верлибр и регулярный стих. 

«Пора вам знать, я тоже современник, / Я человек эпохи Москвошвея, – / Смотрите, как на мне топорщится пиджак,/ Как я ступать и говорить умею!/ Попробуйте меня от века оторвать, – / Ручаюсь вам – себе свернете шею!» 

Осип Мандельштам, тридцатые годы прошлого века. Для меня – актуально. И вовсе не потому, что я никак не могу перерасти эпоху Москвошвея. Наверное, самые актуальные – те стихи, которые взрослеют и изменяются вместе с тобой. И каждый раз прочитываются по-новому. Те, которые, несмотря на все реалии, проецируются на любые времена и пространства. «Подруга милая, кабак все тот же./ Все та же дрянь красуется на стенах,/ все те же цены. Лучше ли вино?/ Не думаю; не лучше и не хуже. / Прогресса нет. И хорошо, что нет». (Не зря же Бродский был помянут…)

В интернете можно найти ваше высказывание о том, что вы «служите в Театре литературной импровизации». Понятно, что «Служенье муз не терпит суеты; /Прекрасное должно быть величаво:...», но ваша фраза интригует, тем не менее. Что это за театр? Часто ли выступают в нем итальянские поэты-импровизаторы? И немного о вашей службе? 
Никакой интриги: играю в театре... Сейчас задействована в двух спектаклях, в новом сезоне добавятся еще, как минимум, два. А идея Театра ЛИ – прочитать вместе со зрителем литературное произведение и пережить его. (Это не я придумала, я на готовенькое пришла.) 

Итальянских поэтов-импровизаторов пока не завозили, а вот к поэтам как таковым – отношение трепетное. Представляете, как можно спеть поэму «Кадиш»? – Собственно, история театра началась со спектакля «Экспромт» по произведениям Александра Галича. А как изобразить по ролям песни «современных и актуальных» бардов? – В сентябре мы поразим публику «импровизацией» как раз на эту тему. 

В репертуаре – спектакль-фантазия «Сказка стиха» (по стихам Хлебникова, Ахматовой, Гумилева, Ж.Превера и Ф.Бородина); «Старички» – по «Старосветским помещикам» Гоголя; «Последняя женщина сеньора Хуана» (Леонид Жуховицкий); весёлый спектакль по рассказам Чехова и Зощенко «Сводите меня в театр, кавалер!». Ещё – «Дорога по росе осиянной»: очень творческое прочтение и «проживание» повести Василия Аксёнова «Затоваренная бочкотара». Музыкальная сказка «Волшебник изумрудного города»… 

Проще в афишу заглянуть! Правда, там пока нет «Костров иных реалий» – это концерт-спектакль, сольный проект певицы и композитора Марии Кинцис. Песни были написаны специально для него, на стихи Нины Резник, Игоря Караулова, Тали Кей и других. Нет пока и самого, наверное, неожиданного прочтения/проживания «Фауста»! И спектакля на мои стихи… Скоро будут!

Вы - завотделом поэзии журнала «Русский переплет». Читают ли, покупают сегодня в России литературные журналы, или интернет убил печатную периодику? Чем отдел поэзии «Русского переплета» отличается от таких же отделов в других известных «толстых» журналах, или же популярные, «на слуху» авторы кочуют из одного журнала в другой, а неизвестные подаются читателю в нагрузку?
Рейтинги продаж я составить не могу – не имею информации. Могу предположить, что на «бумажные» газеты и журналы подписываются и покупают их те, кто делал это 10-20-30 лет назад; я даже знакома с некоторыми такими подписчиками. И библиотеки, конечно. Интернет – тут спору быть не может – печатной периодике составляет серьезную конкуренцию. «Русский переплёт» же никогда бумажной версии не имел. Это один из самых первых литературных интернет-журналов в России: «стаж» –15 лет. 

Разумеется, как и во всяком журнале, за эти годы сложился определённый круг постоянных авторов, который, кстати, почти не пересекается с прочими «толстяками». А неизвестные «читателю в нагрузку» не подаются, наоборот! Я считаю делом чести, доброй охотой, привлечь на наши страницы талантливых поэтов, злоупотребляю своими «критическими» и «судейскими» знакомствами. А за читателями дело не станет: до десяти тысяч просмотров в день иной раз случается, если верить нашей статистике.

Поскольку вы уже не один сезон член жюри Открытого чемпионата Балтии, то вам, видимо, там нравится и интересно. Я только недавно о таком чемпионате услышал и, думаю, широкий читатель в этом плане мало осведомлен. Помню, в 1985 году московский поэт Александр Еременко, негласно и по гамбургскому счету (теперь, правда, есть в поэтическом контексте и «московский счет») был признан Королем поэтов. Ни много, ни мало. А победитель Открытого чемпионата Балтии становится Чемпионом поэтической Балтии? Что представляет собой этот чемпионат и кто его герои?
С «главным героем» Чемпионата Евгением Орловым я познакомилась благодаря всё тем же «Вечерним стихам». Наверное, самый яркий пример «сотрудничества после критики». Евгений Орлов в 2012 году основал конкурсный портал Stihi.lv, возглавлял оргкомитеты первого и второго Чемпионатов Балтии по русской поэзии, «Кубков Мира по русской поэзии – 2012 и 2013». Он является руководителем интернет-проекта Stihi.lv и издательского проекта «Книжная полка Петита». Но сначала мне понравились именно его собственные стихи! 

Из всех конкурсов, с которыми мне приходилось иметь дело, Балтийский чемпионат – самый безупречный, «качественный». Конечно, подать заявку может любой желающий, но предварительный отбор очень строгий, и через это мелкое сито до грозных очей жюри доходят именно стихи – живые, особенные, лучшие из лучших. 

А на Кубке Мира еще интереснее: там участники соревнуются анонимно, предлагая совсем новые, нигде прежде не опубликованные произведения. Наверное, не будет преувеличением, если я скажу, что за время сотрудничества с Чемпионатом я узнала в разы больше хороших и интересных мне поэтов, чем лет за пять «хаотического чтения». И многие уже опубликованы в «Русском переплёте», или будут в ближайшее время. Полный список моих героев можно прочесть на веб-странице премии "Русский переплет".

Если бы в каком-нибудь телемосте США-Россия, вам предложили прочитать одно свое стихотворение американскому зрителю, какое бы вы прочитали? И почему выбрали бы именно его?
Стихи устаревают, недавние фавориты попадают в немилость, а то и вовсе забываются. Задним числом хочется переписать или совсем забраковать многое. Лет 20 назад, будучи юной барышней, я написала стихотворение – не безупречное, – которого не стыжусь до сих пор. Оно как раз из тех, что растут вместе со мной и читаются на каждом этапе жизни по-новому. Очень простое, совсем не «актуальное», понятное для любой аудитории, даже для американской:

Детская любовь моя хранится,
Как эмалевый медальон,
Между пульсом на шее
И сердцем.
Ты и в сны мои теперь не приходишь,
Но я главное помню:
От счастья
Даже ногти болели...

Со взрослыми так
Не бывает.

© RUNYweb.com

Просмотров: 12988

Вставить в блог

Оценить материал

Отправить другу



Добавить комментарий

Введите символы, изображенные на картинке в поле слева.
 

0 комментариев

И Н Т Е Р В Ь Ю

НАЙТИ ДОКТОРА

Новостная лента

Все новости