Редакция напоминает, что с 1 по 15 мая на странице http://stihi.ru/2009/04/29/1326 продолжается отборочный тур Второго цикла Большого Литературного Конкурса
С произведениями, уже попавшими в лонг-лист конкурса можно познакомиться на странице http://stihi.ru/2009/04/29/1212
У БЛК сегодня праздник - юбилей. Проекту исполнилось 37 дней! Кто-то скажет, мало. Ничего, мы не жалуемся. Растём и набираемся опыта. Кстати об опыте, им сегодня решил поделиться с нами АЛЕКСАНДР КОЖЕЙКИН. Именно его взгляд со стороны предлагается вашему вниманию.
Статья публикуется в рубрике "Обсерватория".
ВНИМАНИЕ! Редакция БЛК приглашает авторов для создания и участия в работе критического отдела Конкурса.
П.Самсонов
ПИЛИЛИ ЖЕНЩИНУ ПИЛИЛИ
......................П о п ы т к а.....................
. . . . . . . д е ф и н и ц и и . . . . .
Начиная эти сумбурные наброски, сразу же оговорюсь. Не претендую на высказывание истины в последней инстанции и далек от того, чтобы сразу навесить ярлыки по принципу: «этот поэт – хороший», а «тот – никуда не годный». Банальные мысли: дескать, мы разные, а стихи – не конфеты, чтобы всем нравится, звучали столько раз, что успели набить оскомину. Возможно, непременно получу камень в свой поэтический огород под неумирающий возглас одного из незабвенных детей лейтенанта Шмидта: «А сам-то ты кто такой?» Не боюсь этого, отвечаю сразу – читатель, который благодарен редакции Большого Литературного Конкурса за возможность высказаться и начать дискуссию на важную тему в поэзии.
Поэтический образ можно представить точкой в пространстве, открытой для смысловых связей во все стороны. Давно уже стало очевидным: поэзия, подобно образу, способна развиваться куда угодно. Кто-то из современных поэтов считает себя продолжателем классических традиций русского лирического стиха, который считается для них образцовым как в содержательном плане, так и в формальном, а кому-то больше по душе Иосиф Бродский или Дмитрий Пригов. Перечислять все направления в поэзии не буду. Для этого есть справочные системы. Разнообразен образный мир, лирические герои авторов, которые могут быть неразрывно связаны с историческими судьбами его земли и народа, а могут летать на других планетах либо вообще пребывать в мире иллюзий.
Кратко коснусь последних десятилетий в развитии поэзии. Если брать по большому счету, то поэты шестидесятых в большинстве своем добивались речи точной и меткой, хотя уже в те годы стали появляться первые образцы умелого дозированного эпатажа. Все чаще в поэтической речи стали наблюдаться фантасмагория, гротеск, балаганная игра, а умелая поэтика абсурда стала подобна змеиному яду, который в малых дозах является великолепным лекарством.
Общеизвестно, что поэзия, утрачивающая корни, традиции, связи с родным языком, как неисчерпаемым источником устного народного творчества, обречена на то, чтобы стать второй латынью – языком избранных. Однако и чрезмерное увлечение нецензурной лексикой, которое обозначилась в восьмидесятые годы, стало выглядеть нелепо. Сейчас споры вокруг этого утихли. Стороны пришли к мнению: если без нецензурного слова невозможно раскрытие творческого замысла – оно может присутствовать. Когда же такие слова довлеют, заглушают поэтическую речь – это явный перебор, способствующий грубому упрощенчеству, примитивизации поэзии.
Отчего это вспоминаю? Это был первый случай, когда во многих ЛИТО и в литературных тусовках заговорили о свободе в поэзии. Но копнули тогда неглубоко.
Свобода в поэзии настолько сложное понятие, что лучше всего всем нам, вместе поработать над ее определением? Есть мнение, что это анархия и вседозволенность. С другой стороны, Н. С. Гумилев, который рассуждая о роли поэзии, сказал: «Поэтом является тот, кто учтет все законы, управляющие комплексом взятых им слов. Учитывающий только часть этих законов будет художником-прозаиком».
Но все ли законы поэзии открыты? Не уверен. Получается, по Гумилеву и поэтов настоящих нет.
Предоставим высказаться на эту тему читателям и пойдем дальше. Вся история поэзии можно назвать эволюцией свободы в определенных рамках. Пушкин шире вводит короткую строку, народные интонации, Маяковский пишет лесенкой, рифмуя так, что заставляет возвращаться от конца стиха к началу, Велимир Хлебников экспериментирует образом, и все это объективно развивает поэзию. Хотя разные эпохи в истории литературы выдвигали собственные табу типа: «Так писать недопустимо», они часто опровергались сразу же после своего появления. И вот тут то и заключается важнейший момент – понять, что для поэзии совершенно не существует никаких, даже радикально онтологических, пределов проще, чем иному поэту вписаться в определенные рамки.
Оказалось, что свобода творить ох как нелегка, она – тяжкое бремя. Вот вопрос: если при совке всячески зажималась и сковывалась свобода в поэзии, отчего при полном отсутствии ограничений в восьмидесятые-девяностые годы в стране да и в русскоязычном мире не появилась плеяда ярчайших поэтов мирового уровня? И ответить можно словами Н.А Бердяева: «Человек – раб потому, что свобода трудна, рабство же легко».
Диалектика такова: есть, на первый взгляд, безграничная свобода в поэзии, и есть теория поэзии, представляющая собой перечисление и классификацию определенных законов. Не странно ли это? Я долго искал ответ, как разрешить это противоречие, пока мне не попалось на глаза высказывание В.Ф. Маркова.
Литературовед Владимир Федорович Марков, который после получения докторской степени был приглашен в Калифорнийский университет в Лос Анджелесе, где преподавал в течение 33 лет до выхода на пенсию в 1990 году, писал: «Поэтическую свободу трудно определить. Для ее понимания не нужно читать Бердяева или Бакунина; не помогут и словари: Вебстер с десятью определениями, Ушаков с четырьмя или Большая Советская Энциклопедия с одним («свобода есть сознательный выбор человеком из ряда возможных направлений в его мыслях и поступках какого-либо одного направления»). Свобода эта есть некое качество в поэзии (или в ином искусстве), которое нетрудно ощутить и которое в общем любителями поэзии ценится; однако оно редко обсуждается и не всегда восхищает таких любителей. Качество это в достаточной степени уникально и уже потому ценно и годится в идеалы для определенного вкуса или критического направления, но его присутствие не обязательно ставит поэта выше других, таким качеством не обладающих. Есть и другие идеалы: силы, красоты, законченности – пожалуй, более популярные в тех или иных кругах. Свобода, о которой мы говорим, может проявляться по-разному: в непринужденности, легкости полета, не связанности «вечными» истинами (например, такой как «поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке»), но все эти свойства не исчерпывают понятия поэтической свободы» (конец цитаты).
Рискну перегрузить свои наброски цитатами. Простите меня за это, но от них не уйти. Тем более, последняя мысль меня покорила своей простотой. Известный филолог А.Ф. Лосев как-то изрек такую мысль: «Свобода в творчестве есть совпадение того, что есть, с тем, что должно быть».
Хорошо сказано, вот только понятия о том, что «должно быть», у всех разные.
«ЕСЕНИН СПИТ»
Сейчас на Стихире накоплен такой объем поэтической информации, что в ней можно легко утонуть. Поэтому я облегчу себе задачу и выделю лишь хорошо знакомых мне поэтов. У первого автора я был первым для него издателем, второго поэта знаю потому, что немного изучил его (её) творчество, готовя предисловие к первой книге стихов.
Соблазнительно было бы построить материал по методу противопоставления. Но я сознательно включаю третьего автора, с которым долгое время переписывался и таким нехитрым образом ухожу от этого соблазна.
Итак, автор первый. Натан Хлебник, он же Александр Вронников. Все регалии выложены на странице Натана, и любой желающий может на них там внимательно посмотреть по ссылке:
http://www.stihi.ru/avtor/06091972
Мы же лучше почитаем стихи поэта.
выходишь в ночь а...
http://www.stihi.ru/2009/04/21/2870
выходишь в ночь а
ночь в тебя заходит
начнём с начал
июль – не календарь
вода (как дима
написал) не ходит
не ночь андрей
а тонущий вокзал
похоже здесь сто-
яла электричка
начнём с начал
восходит в небо дождь
есенин спит
пока сгорает спичка
и в этом правда
правды ни на грош
сгорает ночь
скорее – полседьмого
начнем с начал
вода приходит ночь
все мудаки и суки
но в июле
за изречённое
речёшь себя на нож
выходишь ночь
гостиница и узел
грызёшь на пальце
неесенин спит
вода уходит
в небо (точка) то есть
вода перелицована
на спирт
Пунктуация автора, то есть отсутствие оной, бережно сохранено. Есенин точно отдыхает, но попробуем, как предлагает автор в третьей строчке, «начать с начал» и разобраться. Первые две строки не вызвали у меня никаких вопросов. Вполне образно! Дальше свобода творить выносит на суд читателя замысловатую фразу: «июль – не календарь». Повертев её так и сяк, подумал, может, я чего-то недопонимаю. Отсутствие знаков препинания несет в себя другой образ, непостижимый и загадочный. Июль – не календарь, это точно. Как не календарь август. Не календарь также дырявая галоша или сломанный утюг. Размышляя об этом, я позабыл, для чего вышел в ночь, и зачем она в меня зашла. Далее напрягаем все извилины. Вода не ходит – как написал Дима (верну ему заглавную букву, ладно?). Эврика: не ходит, она течет, журчит, переливается и т.п. И моряки не плавают – они «ходят», как тот же Дима, а плавает у них, знаете что? Ладно, тут разобрались. С Андреем хуже. Он, как сказано в тексте, не ночь, и я тут верю автору. Однако представить Андрея тонущим вокзалом мне сложно. Смотря, в чем он тонет, конечно. Если в воде, еще ладно. А если в нечистотах, дерьме и т.п.? Нет, не могу! А если это неплохой парень?
Со вторым катреном проще. Первые две строки понятны. Электричка не стояла, она «сто (многозначительная пауза) яла». Почему так? Допускаю: это загадочнее и круче! Рефреном тот же призыв, и снова больше вопросов, чем ответов. То ли понимать, что «Есенин спит, пока сгорает спичка», но такой короткий сон невозможен, то ли «пока сгорает спичка, и в этом, правда, правды ни на грош». Вот она где – свобода: хочешь так понимай, а хочешь, этак.
Третий катрен самый забойный. Опять тот же рефрен, первые две строки снова ещё куда ни шло. А потом «рекбус-кроксворд». Кто приходит и куда по фразе «вода приходит ночь» непонятно. Зато пятая строка третьего катрена напомнила вокзальный туалет. Четко и ясно, как на стене заведения начертано: «все мудаки и суки», и не надо размышлять, как над последними строками: «но в июле/за изречённое/речёшь себя на нож».
Четвертый катрен повергает в сомнения, правильно ли я понял про Есенина. Потому как не Есенин, а некто «неесенин спит». Значит, поэт Есенин спал так мало, что превратился в своего антипода, земля сошла с ума, и «вода уходит в небо (точка) то есть вода перелицована на спирт».
Примеры подлинной свободы в поэзии вам еще нужны? Пожалуйста, ниже. Только впечатлительным женщинам, нервным мужчинам и детям на ночь это читать не рекомендуется.
пилили женщину пилили...
http://www.stihi.ru/2009/04/13/457
***
пилили женщину пилили
на части две и три и три
пилы звенели после пили
в них наступившей тишине
глобальные как пионеры
недавно умершей страны
немедленно остервенели
пилы три шли и шли и шли
пилили женщину на время
пилили вдоль и поперёк
земля ломалась безраздельно
и плыл невидимый как ток
её необъяснимый голос
на части две и три и три
её ослепших пионера
шагали вдоль белым белы
Кровь, остынь! Пила, не звени, дай подумать! Поклонники творчества Натана Хлебника, не бросайте в меня сразу камни, войдите в положение! Я могу неправильно растолковать троп. Легко ли мне, ни разу не наблюдавшему распил живой женщины, объективно и правильно это страшное деяние прокомментировать? Проще разобраться в стихотворении эсэсовца, поэтизирующем оттенки дыма в печи крематория. Улыбка пропадёт у последнего циника и отпетого подонка, когда выясняется про жестокий секундомер описываемой операции. Оказывается, «пилили женщину на время/ пилили вдоль и поперёк». Выясняется: жуткая картинка к тому же образно озвучена: «и плыл невидимый как ток/её необъяснимый голос». Зазвучал в ушах этот «необъяснимый голос» – а может, крик бедной женщины. Он заглушил звуки горна, и веселые шаги ослепших пионеров отступили на второй план.
Занавес, весь в крови, опускается. Что после? Ответ есть – «пилы звенели после пили/ в них наступившей тишине». Бррр! Распилили женщину на части, сели под кустик, откупорили бутылочку и спокойно выпили. Во какие звери!
Или я неправильно понимаю? А может, это из разряда «черного юмора» и стоит в одном ряду с такими шедеврами народного творчества, как «Мальчик за домом нашёл пулемёт. Больше в деревне никто не живёт»? Тут свобода поэтического самовыражения приняла пугающие очертания, заставив вспомнить высказывание Валерия Брюсова. «Стихи – совершеннейший из способов пользоваться человеческим словом». Хочется добавить: и изощренный тоже. Бьёт порой такая свобода не туда и часто наповал.
С детства люблю собак – преданных друзей человека. И неудивительно, что не смог пройти мимо такого произведения Натана Хлебника, как «Собака Пар Тесак И Блярва». Только вот беда: сколько ни силился, не смог разглядеть ни породу, ни масть собачки.
http://www.stihi.ru/2009/04/13/438
***
сползают с нижнего в кыштым
Собака Пар Тесак И Блярва
четверка их – по стенке скрип
кыштым кыштым
Чего нам надо?
чего нам надо надо что?
я говорю - собак и блярва
отходят в сторону на стук
и воздуха наждак
НА НАДО
идём мы станцией Потьмы
по эти обе стороны
четверка их и прочих тьма
темна у света
Сторона
Привыкнув к прописным буквам даже в названии города Кыштыма, шарахнусь от заглавных. Как там сказано? «НА НАДО?» Вопрос зашедшего в кабинет логопеда: К вам моня? Ответ: и моня, и нуня. Послушайте меня. Надо! Надо читать. Один раз, два, три. Постигать сокрытую в буковах силу великого и могучего. Пить свободу. Поверьте мне. Все, что мы знаем, мы знаем благодаря мечтаниям мечтателей и стараниям старателей, способствующих поиску крупиц золотых образов и расширению наших горизонтов свободы. А может, не в районе города Кыштыма, а в окрестностях кыштыма кыштыма живет-таки эта загадочная милая собачка. Надо только ее увидеть! Между строк. И припомнив, как намедни на время пилили бедную женщину, вы скажете: «Как это верно: все действительно познается в сравнении. «Темна у света/Сторона». Зато какое замечательное, доброе и светлое стихотворение про животное!»
Не хотите прочитать его детишкам вместо вечерней сказки? Зря.
«НА ХРОМОСОМНОМ (ИЛИ МОНАДНОМ) ПОДУРОВНЕ»
А вот это стихотворение я бы прочел и детям, и внукам:
«Что красота?! – одна пустая форма.
Какой в ней прок, коль разума в ней нет.
Изысканность ракушки разрушает
оставленный в песке младенца след».
Несмотря на некоторую погрешность второй строки, образ импонирует, заставляет задуматься и возвращаться к нему не раз. Есть в нем многоассоциативность. Но не такая смешная и гротескная, как в «Собаке Пар Тесак» – другая. Эта свобода полета мысли. Написал это короткое, но музыкальное, чрезвычайно ёмкое четверостишие замечательный поэт Александр Петрушкин. Он же Александр Вронников. Он же Натан Хлебник. Можно ли поставить между ними знак равенства? Предоставляю судить читателям. Я бы воздержался.
С годами мы меняемся. Иногда, не отдавая себе отчета. Порой сами заставляем себя измениться. Что нас заставляет становиться другими? Время, которое нижет бисер дней на нити лет, напоминая о своей необратимости и говоря: надо многое успеть? Или та самая свобода, которая пьянит и уводит от адекватной оценки себя в поэзии. Не знаю. В поисках ответа перечитал рецензию Натана Хлебника, посвященную творчеству Натальи Косолаповой. Вот как он сам говорит о поэзии:
«Поэт, как текст, отличается от поэта, как ремесло – тем, что для него мало продвинуться на природное чутье в отношении мира. Природное чутье заканчивается на описание (на скульптуре), но не дает нам приятие фактуры бытия или же проникновение сущностные и причинные взаимосвязи происшествия, как такового, в рамках вселенского текста, которые понимаем нами, или как Вселенная (интеллектуальная точка зрения), или как Бог (религиозное (интуитивное) восприятие мира. И тогда, автор – я полагаю, что пользуясь тем, что ему придано на хромосомном (или монадном) подуровне добавляет в заданный текст сущностный контур события – через объяснение действия лирического героя…» (конец цитаты)
На хромосомном (или монадном) подуровне я не смог понять ни один из опусов Натана. Хотя допускаю, может для толстокожего меня это оказалось слишком тонко, и спустя несколько десятилетий «Собака Пар Тесак И Блярва», «пилили женщину пилили...» и другие подобные произведения поэта Хлебника войдут в школьные хрестоматии. Может, просто я ничего не понимаю?
«ЭТА ВЕТХАЯ МУДРОСТЬ ПРЕДЕЛЬНО ПРОСТА»
С творчеством московской поэтессы Яны Юшиной стихиряне могли ознакомиться на ее странице:
http://www.stihi.ru/avtor/616
На Стихире она больше известна как sterva, и пусть нарочитый эпатаж ее логина не вводит в заблуждение прежде, чем вы успеете ознакомиться с творчеством поэта. Своеобразный интонационно-синтаксический и лексический строй автора, особенности композиции произведений и яркие метафоры говорят о её яркой и сугубо личной траектории в поэзии. Но меня больше всего заинтересовала та самая свобода. Границы образов Яны многомерны и поразительны. К ним идти можно долго и, расшифровывая образ за образом, открывать новые ассоциации, рождая и новые мысли.
Как часто приходится наблюдать обратную картину, когда сугубая ограниченность и бесцветность стихов иных поэтов являлись отражением их бедной души, а попытки привлечь читателя необычным ритмом или эпатажным образом без богатой образно- эмоциональной составляющей приводили к обеднению их поэзии. У поэтессы есть не только поразительное чутье ритма, оригинальная рифма, но и способность войти с читателем в унисон восприятия.
Вернемся к понятию образа, как точки в пространстве, открытой для смысловых связей одновременно во все стороны. В поэзии Яны сталкиваешься с тем, что срабатывает разные органы чувств: слух ловит «молчащее небо», «закинутый невод обжигающего солнца» обжигает кадык – включаются температурные рецепторы, зрение работает на восприятие «кровящего неба».
Но лучше ощутить это самим, прочитав до конца одно из особенно дорогих мне стихотворений.
и молчит колокольня в кровящее небо...
http://www.stihi.ru/2008/10/13/810
и молчит колокольня в кровящее небо
из угрюмой воды.
изможденного солнца закинутый невод
обжигает кадык.
присмиревшее эхо язык не неволит
от внезапного льда.
так прощается август, под птичьем конвоем
покидая Валдай.
Мы живем в эпоху подделок. Подделывается колбаса, водка и вино, DVD-диски и бытовая техника. Стихи не исключение, но каждый ли способен отличить красоту от ее фальсификата? Тем более, что «вольному художеству» закон не писан. Вечная красота объявляется старою красотою, и на ее руинах водружается знамя новой красоты, на котором поэты и поэтессы споро пишут свои девизы: «Дерзай!», «Разрушим старое!», «Плюй на всё и всех!» Вдруг появляется поэт с горящими глазами и бутылкой пива в руке. Он утверждает, что отсчет русской поэзии надо вести с Иосифа Бродского.
Который мне лично нравится, но всё, что было до него – архаизм и пережитки, утверждает юноша с пивом,. Вот тогда задумываешься: была ли старая и возникла ли новая красота? Или это одно и то же?
Тишина роняет каплю за каплей, я читаю стихи Яны, и понимаю: в любое время есть место и для свободы рифмо- , образо-, словотворчества, и для гармонии. Есть небо для полета.
Вот август. Ранний.
Ранний август
http://www.stihi.ru/2008/08/15/1665
Разверзается ночь, как разрез ножевой,
Накануне заштопанный наспех…
Mayra
___________________________________
Ранний август лакает из полной луны.
Брызги розовых звезд инфантильно бледны.
Засыпающий город так мал и уныл,
Что не тронут проказой PR’а –
Наш непризнанный рай [можно строить шалаш].
Так бывает у всех [королев и шалав].
Я, наверно, тебя слишком долго ждала…
Очень хочется верить – недаром.
Так бывает [одно совпаденье из ста].
В тот момент, когда ты нестерпимо устал
[Эта ветхая мудрость предельно проста.
Ибо все гениальное – просто],
Новой линией жизни начнется рука.
Словно новое русло проложит река.
Отменяя бессчетные даты сурка.
Здравствуй, август, наш маленький остров!
Все дороги с рожденья стремились сюда.
Здесь назло четвергу бесконечна среда.
Здесь теряется прошлое в наших следах
На асфальте забытой аллеи.
Извивается ветер в кленовом лассо.
Запоздалое лето сочится росой.
Надо спать. Только мы забываем про сон.
Ни на миг ни о чем не жалея.
Август – маленький остров! Залюбовался. Предвижу: следующее стихотворение Яны будет воспринято неоднозначно. Я не случайно привожу его здесь, иллюстрируя собственный тезис о возможности и невозможности нецензурной лексики в поэзии. Разумеется, это не попытка интерпретировать песнь песней царя Соломона, которую я понимаю не просто как библейскую ветхозаветную книгу, но прежде всего как гимн страстной, преодолевающей все преграды любви царя Соломона и Суламиты (Суламифь). У А.И. Куприна, кстати, есть замечательный рассказ, рекомендую. Но ниже просто фантазия на эту тему, не более:
Суламифь
http://www.stihi.ru/2008/02/14/987
легким знаменьем будившая натощак
блефом просивших пощечины ягодиц
нежная сука ах как ты меня прощал
так же прощает музу авангардист
бантики бились в запутанных волосах
- как называть тебя, девочка?
- просто Ло!
утро силки расставляло мои глаза
не попадались порхавшие над столом
синие птахи зеленые чересчур
*****ю любимой единственной рядовой
губы кусая на выдохе прошепчу
до немоты переполненная:
- доволь…
для Соломона рожденная Суламифь
черная метка повестка на Страшный Суд
душу в подарок без горечи отломи
тихо мой мальчик опомнись не надо всю
В силу своего непроходимого консерватизма не могу привыкнуть к отсутствию знаков препинания, но готов расставить их у себя в голове и простить эту мелочь, потому что здесь загорается огонь свободных ассоциаций и возникает музыка. Отгоняю от себя мысль: может, оттого, что эта музыка у каждого своя, не загромождает Яна пунктуационными ориентирами пространство стиха?
Поэтический талант дает многое, когда сочетается с хорошим вкусом и стоит на фундаменте огромного пласта человеческой культуры. И здесь я прихожу к мысли: если свобода поэтического творчества отвергает человеческую культуру и огромный накопленный тезаурус, она загоняет себя в узкую клеть, и никакой эпатаж не способен расшатать эти прутья. С другой стороны, вкрапление нецензурной лексики, на мой взгляд, здесь как составляющая плотского начала большого чувства. Живая речь, а не стертые и потускневшие слова должна звучать, хотя невыразимо сложно определить границы дозволенного. Тут и банальная рекомендация: «Все хорошо в меру» прозвучит, как прогноз погоды, которому не каждый верит на слово.
«ВИДЕТЬ, КАК ТОНУТ ТРАВЫ В ОМУТЕ СЕНТЯБРЯ»
Живет в Санкт-Петербурге поэт Иннокентий (фамилию не знаю) или Грустный Шут.
http://www.stihi.ru/avtor/812-01
На Стихире бывает редко. Может, оттого, что нравятся мне эти стихи или потому, что по переписке знаю чуть больше, хотя, как и Яну Юшину, в глаза никогда не видел, захотелось мне включить и проанализировать некоторые произведения. Не все, конечно. Потрясла меня когда-то «Гвоздика»
http://www.stihi.ru/2004/08/20-234
Врезалась в память после первого же прочтения. Но сегодня речь о других стихах.
Угол, прямая...
http://www.stihi.ru/2008/10/04/2227
Угол, прямая, угол,
Синие этажи…
Не разнимаем руки,
Не разделяем жизнь.
Не разделяем право
Сквозь городскую рябь
Видеть, как тонут травы
В омуте сентября.
Кину монетку в осень,
Чтобы вернуться вновь.
Мы на земле лишь гости,
Шаток небесный кров.
Милая, ведь недаром,
Ласковы и легки,
Падают на бульвары
Желтые мотыльки.
Падают без испуга,
Зная: проигран бой.
Угол, прямая, угол…
Вера, надежда, боль…
Поэзия здесь выразилась в свободных и легких строках, которые есть и картина, и звуки, и приглашение к размышлению. Грусть и надежда, боль и вера, а все это наша жизнь, в которой разлита поэзия, и автору удалось блестяще передать свое состояние. И понимаешь важное: не каждому дано «Видеть, как тонут травы/В омуте сентября…»
А следующее стихотворение привлекло меня не только мягкой иронией предпоследнего катрена.
Присядем на карниз, мой ангел
http://www.stihi.ru/2004/08/28-360
Присядем на карниз, мой ангел,
Передохнем и помолчим.
Ты слышишь, ветер звуки танго
Колеблет, как огонь свечи?
Луна серебряною пылью
Плывет по окнам не спеша.
Давай с тобой повесим крылья
На ручку звездного ковша.
Внизу разгуливают кошки,
Дробятся в лужах огоньки.
Своей горячею ладошкой
Сотри мне небо со щеки.
Ведь петербургскими ночами
Нельзя над городом парить,
Чтоб не измазаться случайно
Об облака и фонари,
Не видеть музыки, что птицей
Ложится в небе на крыло,
Не вытащить шальную спицу
Звезды из собственных волос…
Прочитав, понял: свобода поэзии – в избегании повторения. И сила ее в потенциальной возможности создания бесчисленного множества вариантов взгляда на мир. Сколько раз люди проходили по тем же самым питерским улицам. Сколько раз и сколько людей! И лишь несколько человек сумели раскрепоститься от сложившихся ассоциаций и увидеть новое в старом.
И понимаешь отчетливо: вот она – свобода поэзии. Или я не прав?
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Наверное, многие читатели ждут от меня заключительных выводов. Они пока не последуют или будут сделаны после того, как прозвучат все мнения, и верится, гораздо более авторитетные. К счастью, мы присутствуем на сайте, который посещают просвещённые и истинные специалисты-филологи, блестящие поэты, чуткие, вдумчивые читатели. Все мы, живущие в динамично изменяющемся мире постоянно сменяющихся приоритетов, пытаемся делать и делаем свой выбор в пользу тех или иных ценностей, но мы разные, и это обстоятельство надо учитывать.
Заканчивая свои наброски, я прошу извинить за сумбурность изложения ввиду вечной спешки, отсутствие или избыточность знаков препинания. Прошу простить, если кого-то вольно или невольно обидел. Книга жизни полна грустных опечаток, и часто только на самой последней странице мы приводим их длинный и обидный перечень.
С уважением и надеждой на взаимность
Александр Кожейкин