Еще одна... или Как я дразнил литературный журнал
(дважды вырожденный литпроцесс)

Напоминаю тем, кто подзабыл: Семен Г. (то есть я) является открывателем и апологетом нового литературного жанра — «литпроцесс»!
У обычного литератора ведь как — изготовил текст (например, роман) и отправил его куда-нибудь (например, в «Новый мир»). Обычно отправитель не получает никакого ответа (такой литпроцесс назовем вырожденным). В лучшем случае удачливый литератор получает однословный отказ, и на этом все скучно кончается — весьма невзрачный литпроцесс. И у Семена Г. так бывало (не в смысле романа, а в смысле «Нового мира»)...
Но иногда ему удавались жуткие прорывы — его измышления получали не однословные отклики, и он умудрялся завязать вокруг да около того или иного опуса более или менее оживленную дискуссию. А потом эта дискуссия становилась... неотъемлемой частью нового, непременно юмористического, произведения в вышеуказанном жанре.
Литпроцессы бывают разные. Ниже представлен «двухпопыточный» вырожденный литпроцесс, растянувшийся на два года.
На этом завершаю «вводную». Перефразируя одного крупного государственного модератора, воскликну: «Литпроцесс пошел!»

Первая попытка. Глубокоуважаемый НЛО!

Настоящим сообщаю вышеуказанному неоспоримо опознанному литературному объекту (журналу «Новое литературное обозрение») о том, что имел удовольствие в № 132 (2, 2015) в рубрике «Новая социальная поэзия» прочесть верлибр Дарьи С. «Фотосессия».
Это произведение вызвало у меня острую потребность высказаться по указанному в ее заголовке предмету. Пойдя у этой потребности на поводу, я измыслил «Еще одну фотосессию», весьма насыщенную высокоинтеллектуальным содержанием (на самом верхнем уровне новой социальной поэзии) и в значительно более сложной, нежели свободный стих, поэтической форме (пятистопного анапеста).
Помимо указанного, в мое измышление внедрен присущий мне же юмор, а также ирония и самоирония в сочетании с почти безупречной грамотностью.
Лексическое заимствование округло ограничено десятью словами. Из первой части «Фотосессии» заимствованы шесть слов: песок, дельфин, медуза, рука, белый, инфекция; из второй части — четыре слова: Ева, Штольц, дефлорация, промежность.
Паритет количества строк в обеих фотосессиях соблюден.
И последнее, весьма существенное. «Самое интересное в моих СТИХО — это ПРОЗО-комментарии к ним». И поэтому «Еще одна фотосессия» снабжена короткими комментариями.
Все перечисленное дает мне достаточные основания (надлежащую наглость) для просьбы.
Просьба: в рамках реализации на практике обратной связи с читателями, прошу опубликовать прилагаемый текст в элитарном журнале «НЛО» в любой подходящей рубрике.
В заключение «вводной», прилагаю свою неотъемлемую надежду на получение ответа, который буду ждать с большИм нетерпением, соответствующим моему возрасту.

Семен Г., 66 лет
(а другие сведения, при желании, можно найти в Википедии).

[А текст стихотворения «Еще одна фотосессия» прямо туточки.]

ЕЩЕ ОДНА ФОТОСЕССИЯ

______________ загорелые люди стоят на белом ПЕСКЕ
______________ проходят реабилитацию после аварии
______________ у каждого что-нибудь загипсовано
______________ РУКА нога БЕЛЫЙ-белый гипс,
______________ под ним ничего не осталось
______________ море сегодня синее вертикальное
______________ видно верхушки ДЕЛЬФИНОВ,
______________ может, поэтому все и стоят
______________ МЕДУЗЫ повисают в воздухе
______________ просто так как силиконовые протезы
______________ то ли тело хочет забыться
______________ затвердевая в античной полуденной слизи
______________ то ли ИНФЕКЦИЯ пигмалионова
______________ и вот-вот высвободятся мускулы
______________ и волокна в живорожденной испарине [...]
______________ (Дарья С., «Фотосессия»)

ЧАСТЬ 1. Фотосессийная анатомия

Изнуренные спины лежат на валютных песках —
отдыхает VIP-класс, поджидая меНЮ фотосессий,
черно-белых изысков на глянцевом фоне; в тисках —
обездвижены банковским счетом унылых прогрессий.

Земноводные бедра влечет изумрудная гладь,
не боятся они ни горгонных медуз, ни дельфинов;
их извечный призывный изгиб (sic!) — подручная кладь,
приглашение в похоть японцев, таджиков и финнов.

Пышнотелые груди мальчишки глазенками мнут —
вкусность общества сливок и пенок на яхтовом рейде,
изобилье желез! Скалят зубы, да руки неймут...
Не дозрел виноград оговорок по доктору Фрейду.

Напряженные чресла на фото видны (без купюр!) —
я волнуюсь: чтоб зрелый инспектор журнальных концепций,
оценив пирсинг губ половых (это вовсе не сюр!),
ненароком не смог подхватить от Венеры инфекций.

ЧАСТЬ 2. Фотосессийный бизнес-проект

______________ там была ЕВА ШТОЛЬЦ, в этом аду, 1)
______________ и никто у неё не отнимет право
______________ сказать раскрепощённо, по-женски:
______________ я так устала от оргий, от полифонии,
______________ от маленьких заговорщиков
______________ спящих друг с другом только затем
______________ чтоб обсудить в безопасности план действий
______________ наутро декодировать поцелуи в душевой кабине
______________ под надзором уродливой женщины
______________ голой но вооруженной
______________ (они даже моются словно стоят под огнем)
______________ синхронно намыливают ПРОМЕЖНОСТИ
______________ и если смерть застанет их в этот момент
______________ не дрогнет никто, не прикроется грубой рукой
______________ под ДЕФЛОРАЦИЕЙ они подразумевают
______________ что-то такое что связано с языком власти
______________ на котором они молчат [...]
______________ (Дарья С., «Фотосессия»)

Честь имею, шутя, предложить всем роскошный проект:
фотосессию в бункере Гитлера (в недрах Берлина);
фишка в том, чтоб собрать и раздеть суперзвездный квартет
с историческим привкусом (редкая бизнес-картина).

Руководство возьмет энергично-обломовский Штольц,
линзы «Zeiss» и треножник для съемок дает Генрих Гофман,
покровительство всем обещает безвестный герр Вольф,
а кредит предоставит счастливчик-еврей Пиня Копман.

Первозванной звездой приглашен Шикльгрубер Адольф,
непременно с супругой — «арийкою» Евою Браун;
дефлорируя жизнь, ей к затылку приставлен пистоль...
густошерстный вервольф кормит грудью дозревшую фрау.

Перевертышей блок: кровь Адольфа лакает вервольф;
в разворот: обнаженная Маха ласкает Адама;
Ева Браун (в бейсболке и с клюшкою!) — поло и гольф;
вдаль по Стиксу-реке уплывают Хусейн и... Обама...

Переходим к пуанту; и снова телесный разгул:
основной капитал без страховки внедряя в промежность
содомИя в Гоморре лабает рок-джазовый cool, 2)
групповою народной порукой скальпируя нежность.

--------------------
1) Кто такая Ева Штольц, о которой ведет речь автор исходной «Фотосессии»? Заинтересовавшись, весьма эрудированный автор «Еще одной фотосессии» перебрал в своей голове немало широко известных Ев (в том числе и Еву Браун), но подходящей там не нашел и обратился за помощью в почти всезнающий «Google». Из длинного ряда подсказанных двойных тезок путем сложных умозаключений им были отобраны пока что три кандидатуры, предъявленные здесь глубокоуважаемым читателям под «Ф-псевдонимами»: Финансы, Фотострана, Фанфик. Но точка в поисках не поставлена...
2) Обжегшись на Еве Штольц, предусмотрительно даем надлежащие комментарии, чтобы те же читатели смогли понять текст «Еще одной фотосессии». Хотя бы наполовину...
Как известно, знакомство Евы Браун с Адольфом Шикльгрубером (Гитлером) произошло в ФОТОСТУДИИ Генриха Гофмана в 1929 году. 40-летний мужчина поначалу представился 17-летней девушке как «герр Вольф». За день до их совместной смерти в 1945 году Адольф Гитлер и Ева Браун вступили в законный брак (вот вам и супруга). Чистоту же арийской расы Евы Браун сначала проверял Мартин Борман, а пару лет назад и английские ученые, исследовавшие некое ДНК по волосу с расчески, обнаруженной в 1945 году в доме Гитлера в Баварских Альпах. О шокирующих же выводах этих ученых умолчим...
Пиня Копман — это тот, который «Пиня ехал, Пиня шел, Пиня золото нашел» (в 1936 году, в районе Биробиджана).
«Обломовский» Штольц — это тот, который из школьного курса литературы.
«Стикс-река» — это река, протекающая не только в мифологическом Аиде, но и, например, в реальном северо-американском штате Огайо.
Давать же сведения об Адаме и Махе, Хусейне и Обаме, а также о Содоме и Гоморре было бы проявлением неуважения...

Между прочим, «глубокоуважаемый НЛО» набрал воды в свой литературный рот и ничего не ответил Семену Г., жестоко оборвав нежный стебелек едва проросшего литпроцесса. Ну что ж, таковы суровые реалии наших дней...
Однако Семена Г. так просто не отвадишь!! Прошел год и...

Вторая попытка. Неподражаемое подражание

Глубокоуважаемая редакция журнала «НЛО»!
Поскольку литературные журналы предназначены для людей (читателей), логично предположить, что редакцию интересует мнения этих читателей о публикуемых текстах.
Настоящим сообщаю, что имел короткое удовольствие в № 146 в рубрике «Новая социальная поэзия» прочесть текст Галины Рымбу «Жизнь в пространстве».
На мой весело прищуренный взгляд читателя с очень большим стажем и номенклатурой прочитанного, это типовое произведение современного молодого «потокосознанца». Текст вызвал у автора этого письма острое желание высказаться по указанному в заголовке предмету. Пойдя у него (у желания) на поводУ, я измыслил «Еще одну жизнь в пространстве», тоже весьма насыщенную высокоинтеллектуальным содержанием (на самом верхнем уровне новой социальной поэзии).
Отмечу, что в мою, по сути, рецензию-пародию внедрены присущие мне же фантазия, юмор, ирония и самоирония в сочетании с почти безупречной грамотностью.
Лексическое заимствование ограничено 34 (тридцатью четырьмя) ВЫДЕЛЕННЫМИ словами, не считая предлогов и других грамматических мест общего пользования.
В порядке веселой переклички литературных поколений и в рамках реализации на практике истинной обратной связи с незаурядным читателем, прошу опубликовать и мою «Еще одну жизнь в пространстве» в любой подходящей рубрике.
В заключение «вводной», прилагаю (вопреки скепсису жизненного опыта) свою неотъемлемую надежду на получение ответа, который буду ждать с большим нетерпением, соответствующим возрасту.

Семен Г., уже 67 лет
(а другие сведения, при желании, можно найти в Википедии).

[А текст пародии «Еще одна жизнь в пространстве» прямо туточки.]

ЕЩЕ ОДНА ЖИЗНЬ В ПРОСТРАНСТВЕ
(на рыбьих правах пародийной рецензии)

______________ Он — саксофон-подражатель воплей в ночи
______________ и режиссер-постановщик точек над «И».
______________ (Семен Г., «О нем»)

______________ сознание вчерчивается в глубину состояния,
______________ в стену осоки над промышленным озером;
______________ толкование размещает дом на краю района,
______________ вызывая лифт тела в шахту представления;
______________ глубина малого места, держась за занавеску;
______________ интерфейс в стачке с потерянным временем
______________ промышленный череп поднятый над домом,
______________ раскрытые половицы; она продолжает говорить
______________ по телефону и собирать вещи девушки,
______________ он затемнен — ближе к стене
______________ (Галина Р., «Жизнь в пространстве»)

В целом еще ясное, но капельку помутненное незаурядным юмором СОЗНАНИЕ по жизни улыбчивого рецензента-подражателя-саксофониста нежданно-негаданно ВЧЕРЧИВАЕТСЯ, врисовывается, вписывается, ввинчивается и, наконец, внедряется в ГЛУБИНУ, в ширину, в высоту кризисного СОСТОЯНИЯ журнальноопознанного литературного объекта артикул 146-НЛО, а также в СТЕНУ, в фундамент, в непременную санкт-мансарду петербургского творца, виртуально живущего почему-то в японском городе Осака, рядом с вымышленным ПРОМЫШЛЕННЫМ ОЗЕРОМ, воды которого, к сожалению тамошних зеркальных карпов, обогащены нешуточным плутонием;
ТОЛКОВАНИЕ читательских кривотолков, опрометчиво вызванных к жизни и теперь вынужденных жить в надоевшем трехмерном пространстве, РАЗМЕЩАЕТ ДОМ-мыслеобраз, построенный, естественно, на японском песке, на самом КРАЮ центрального РАЙОНА вышеуказанного урбаноида, хаотично ВЫЗЫВАЯ из небес бескнопочный грузовой ЛИФТ с гуманной целью одновременного перемещения бренного ТЕЛА и соответствующего ему вечно живого духа в ШАХТУ-преисподнюю извращенного ПРЕДСТАВЛЕНИЯ насмешника Г., обусловленного его бытовыми заботами в пенсионном планктоне N-мерной неокапиталистической реальности с галопирующей инфляцией.
Неглубокая ГЛУБИНА воздействия МАЛОГО причинного МЕСТА современного литератора и некомфортность его перманентной большой нужды в печатных публикациях с физиологическим упорством ДЕРЖАтся ЗА кисточку — за скукожившуюся и основательно проржавевшую железную ЗАНАВЕСКУ, квазиразделяющую две непримиримые псевдоавторские системы: «Добро» (суть «Каштанка» Чехонте) и «Зло» (суть «Фосфор» Драгомощенко). Так с кем же вы, молодые мастера древней литературы? Быстренько, быстренько, быстренько определяйтесь, но помните, что одним седалищем на двух стульях Ионеско не усидеть, а белый носорог потокосознания давно застрелен папашей Хэмом.
И вот еще что: на слегка прищуренный взгляд рецензента-режиссера-постановщика, красивый, но малопонятный ИНТЕРФЕЙС В СТАЧКЕ лионских ткачей с ПОТЕРЯННЫМ на Одетту ВРЕМЕНЕМ Свана лингводудосно напрягает отнюдь не ПРОМЫШЛЕННЫЙ, а экзистенциональный ЧЕРЕП небезызвестного Йорика, необычайно высоко ПОДНЯТЫЙ одним драматургом над Белым и другими государственными ДОМами, в которых о жестокий 21-й век перманентно, без перерыва на ленч, разбиваются даже самые жестокие сердца...
И только теперь, закончив преамбулу, переходим к главному: бывшая девочка, а при содействии неумолимого Хроноса ДЕВУШКА, совсем молодая женщина и женщина уже пресловутого Бальзаковского возраста, ходит туда-сюда по скрипящим ПОЛОВИЦАМ незабытого дома на песке и, треща по ТЕЛЕФОНУ, собирает фестивальные ВЕЩИ и вещественные доказательства старомодного потока верлибрового сознания, стареющая логично складывает их у Великой китайской СТЕНЫ Контекста, поскольку Поднебесная совсем недалеко от Осаки, и одной ногой — то бишь неудержимой мыслью, выскользнувшей из смирительной ночной рубашки, — ОНА уже там...
В добрый путь!

Между прочим, «глубокоуважаемый НЛО» неуважительно повторил фигуру умолчания. И получился дважды вырожденный литпроцесс...
«Но это уже не имеет никакого значения, ибо Семен Г. успешно решил поставленную перед собой ЗАДАЧУ ЛИТЕРАТУРНУЮ. Какую именно? Э-э-э, нет. Соображайте, глубокоуважаемый читатель, своей неординарной головой!»