«Судьба желанно-злая, тебе я поддаюсь бестрепетно. Мари»
написано в подъезде на стене не кровью,
а скорее, краской,
поскольку кровь бывает всех цветов, но, всё же, не настолько красной,
насколько эта надпись в подъезде,
где не раз болтали до зари
с приятелем лет сто тому назад.
Бывало, иногда с закатом,
навстречу разношёрстной гопоте, готовой нас простить по блату,
при этом – даром,
шли за пивком.
Исколесили вдоль и поперёк
почти что всю Ухтомскую, и каждый дом без словарей читали,
рассматривали подиум, парад-алле и карнавал италий
пустопорожним делом,
хранили для себя очерченный раёк,
и верили – сумеем сохранить, но предали.
Свобода злая
обманчива,
не знаю ничего про гопников,
ещё не знаю
откуда здесь проездом «художница» с нерусским именем Мари,
поскольку, не рожала никогда художниц и актрис Ухтомка.
Теперь у нас другие времена,
и режут по живому с толком,
причём, с таким расчётом,
что людям не до слов, и плачут словари.

* * *