Египетские ночи Варвары

______________ — Quel est cet homme? (франц.).
______________ — What is this person? (англ.).
______________ — Was ist dieser Mann? (нем.).
______________ — Що це за людина? (укр.)
______________ — Что это за человек? (рус.).

Чацкий был одним из жителей, а квартировал в Лимонном переулке; служба не обременяла его, а он ее. У нелюбимой же жены его, Варвары, служба была; кроме этого, у нее же была большая белая грудь и любовники.
Жизнь Чацкого могла быть очень приятна, но он имел несчастие писать стихи и счастие их печатать и продавать. В журналах звали его поэтом, в налоговом ведомстве — сочинителем, а в бухгалтерии — получателем.
Разговор его был самый пошлый (хоть дядя его в хорошее время был ресторатором, а в худое — виц-губернатором) и никогда ничего не касался.
В своей одежде он всегда наблюдал предпоследнюю моду. (В летний сезон у гусар вошли в силу подтяжки и зеленые носки-карпетки; светские дамы предпочитали цветные трикотажные рейтузы.)
Из интимных подробностей добавим, что была у Чацкого мохнатая грудь.
Однажды утром Чацкий чувствовал то дрянное расположение духа (он называл его ПАКОСТЬЮ), когда стихи тяжко садятся на перо и даже избитые рифмы бегут прочь от нестройной мысли. Он писал пророческие стихи «дамбле»: слева — полные высокого гражданского звучания, справа — интимная лирика.

Нефть достаем из холмов и равнин: ____ Я достаю из чужих панталон:
Мегатонны бесценного груза... ________ Дубликаты бубнового туза,
Поэт, олигарх, бородатый раввин — ___ Махорку, расческу, копейку, талон
Три язвы профсоюза. ________________ Писателей Союза.

Вдруг дверь его кабинета скрыпнула, и незнакомец вошел.
На лице у него была фараонская бородка и подбритые черноморские усики. На нем был... Впрочем, это уж и вовсе неважно. Важно, что встретясь с этим человеком в сенате, вы приняли бы его за разбойника, а в воровской малине — за внефракционного депутата.
Из интимных подробностей добавим, что были у незнакомца волосатые ноги.
— Что вам надобно? — спросил его Чацкий на русском языке.
— Signor, — ответил иностранец на идиш.
— What do you want? — сухо повторил Чацкий.
— Я — Лоханкин-Юрский, талантливый импровизатор, ваш собрат по поэтическому счастию.
Теоретически возможно, но трудно было нанести тщеславию Чацкого оскорбления более чувствительного. Однако ж он сдержался и, натянуто улыбнувшись, молвил:
— Вот вам тема для испытанья: стихотворец сам избирает предметы для своих песнопений; ни власть, ни толпа не имеют права управлять его вдохновением, а критики — тля, их надлежит сослать в Сибирь.
Глаза Лоханкина засверкали, он гордо поднял голову, и из щели меж бородкой и усиками излились пылкие строфы... Вот малая часть их, вольно перевранных одним из наших недругов.

Поэт в толпе: бодрит надежда,
А ссуды спросит — никого;
Грядет зима, нужна одежда
Детишкам маленьким его...

Продаться власти должен гений,
Свести доходнейший бюджет?
Иль на обломках преступлений
Взрастить шекспировский сюжет?

Орел летит. Спрошу его
Как он парит в потоках света?
Кого признал за своего,
Чьего послушался совета?

Где клад «Ромео и Джульетта»?
Не слышать злобного навета
Иль громко объявить: вендетта?
У гордой птицы нет ответа...

«Стихи нужны народу» — ложь!
На листьях вдохновенья тля.
Грязь строчек лихо чистит вошь —
Заплачь по критику петля.

Вот как решу проблему Буридана:
Червяк-Поэт правителя храбрей.
Коль захочу, рожу царя Салтана,
Взбрыкнет бесенок — «сорок дочерей».

А то вдруг представлю дитяти рожденье,
Порочную страсть и зачатья движенья.
Могу и про осень, и девичье пенье,
Про мир и войну, декабристов сомненья...

Поэта мысли не направишь,
Перстом цензуры не раздавишь.
Он и к наградам не привязан,
Но... гражданином быть обязан.

Юрский умолк. Чацкий завистливо размышлял: «Чужая мысль чуть коснулась его слуха и тут же стала его интеллектуальной собственностью. Орел и царь; «я червь, я бог». Каков, пройдоха!» После минуты томительного молчания он нехотя признал:
— Скалозуб.
При сем ответе импровизатор обнаружил дикую жадность, объявив, что готов выступить перед публикой, но чтоб цена билета была никак не ниже 10 рублей.
Неприятно было Чацкому — автору знаменитого «служить бы рад...» — с высоты поэзии пасть в меркантильные расчеты, но он решил не упускать свою честную долю. Через несколько минут они нашли компромисс по деньгам и распределили роли.

* * * * *

Афишка гласила:
Цена за билет 12 (двенадцать) рублей 50 копеек; начало в 7 часов 40 минут.

Зала княгини Марьи Алексевны отдана была в распоряжение импровизатору.
Вызвавшись в подельники, Чацкий приехал первым и принял большое участие в успехе представления — стулья были расставлены в тринадцать рядов. Публика начала собираться в семь, а к четверти девятого все ряды КРЕСЕЛ были заняты блестящими.
Хоть и синематографично одет был Юрский, но встречен был оглушительным плеском, поднявшимся со всех сторон.
Чуть позже выбранные темы были написаны на особых бумажках и брошены в фарфоровую вазу. Одну тему заказал Чацкий, пометив, на счастие, оборот своей бумажки жирным крестом... Разумеется, счастливым жребием была вытянута именно его тема: «Жена Варвара и ее же любовники».
Лоханкин шагнул вперед и прижал указательные пальцы рук своих к своим же вискам. Умолкла мУЗЫКА, началась Импровизация.

Чертог сиял. Сидели рядом
Жильцы квартиры номер три.
Варвара передом и задом
Всех привлекала: посмотри.

Мечты неслись к роскошным формам...
И тут, над рыбой заливной,
Она, сочувствуя реформам,
Открылась целью основной:

«Любви соседки вы хотите?..
Еще б; во мне так много женства.
Даю возможность вам: купите
Часы воскресного блаженства.

Кто к торгу крупному приступит?
Я время честно продаю.
Скажите, кто в Слободке купит
За похоть денег страсть мою?»

И взор просительный наводит
На круг охотников своих...
Не быстро, но один выходит;
Сочтя финансы, — два других.

Шаги их робки, прячут очи;
С улыбкой к ним она идет:
«Устрою вам Египта ночи...
И днем, и утром — напролет».

Был первым Пряхин, бывший дворник,
Игравший спьяну на гармони.
Обычно жил он как затворник,
Но тут решил взбодрить гормоны.

Вторым — трудящийся Востока,
Рожденный на Кавказе князь,
Желавший сладостей порока.
Сказать по чести, просто мразь…

Служил последний инженером
И денег накопил притом...
Жил без жены; таким манером
Частенько посещал притон.

Смешна его фамилия, читатель.
Извлечь ее из старых сундуков
Помог нам случай, бог изобретатель,
Петров и Ильф — signor Птибурдуков.

Имел квартиру он и хобби;
Добряк; лицом как Борман-Визбор.
Ослушавшись соседей лобби,
Варвара сделала свой выбор.

«Клянусь я бабушкой... Ненилой,
Что жажду инженерных знаний.
К тебе с приданым въеду, милый,
Без лжи и ханжества признаний.

С твоим талантом стыдно спать;
Тела трудами утомим;
Заставим Хронос течь мы вспять
Под грохот дней и пантомим».

Блеснул Лимонный переулок
Под утро пламенем пожара;
Отыщет Чацкий закоулок
В окрестностях земного шара.

Так долго плел заезжий зубоскал; однако же, умерим аппетит... Коль ухо славно стих его ласкал, твое Чело улыбка освятит.