— Тань, Танька! Та-а-а-нька! — Чего? Что ты орешь, как резанная? — Выходи, Тань, скучно. Пошли в классики играть. — Не, не могу. — Ну, Та-а-нь. А давай в резиночки? Я новый выверт знаю, хочешь, покажу? — Ну, говорю же, не могу. Музыка у меня, гаммы. Мне еще полтора часа заниматься надо. — Да брось ты все. Лето же на улице. Какие гаммы? Ты что Чайковским стать хочешь? — Глупая, ты, Ленка. Чайковский — это композитор, а я пи-а-ни-стка. Поняла?
— Тань, Танька! Татья-а-а-на! — Чего ты так кричишь? — Тань, пошли к нам. У нас пива дофига и гитара. Вот это Андрей, а это Лёнька. Мальчики, поздоровайтесь с нашей артисткой. — Лен, не пустят меня, ты же знаешь — у меня концерт на носу. Да и поздно уже, ночь скоро. — Скучная ты, подруга называется. Так и просидишь всю жизнь за своими гаммами. Пошли, ребята, ну ее.
— Ленка, да подожди, не реви ты так. Я же ничего не пойму. Жениться, говоришь, обещал. И ты поверила, дурочка? А сколько срок-то? Ой, Лен, подумай хорошо. Говорят, после первого аборта детей потом не будет. Мать убьет? Да она же у тебя не просыхает. И не заметит даже. Лен, не пей ты эту дрянь. У тебя же пример перед глазами — на мать посмотри. Тоже так хочешь? Не хочешь? Поэтому и аборт сделаешь? Ой, не знаю, не знаю…
— Лен! Не дам я тебе десятку, и не проси. Ты же пропьешь! Посмотри на себя, мешки под глазами, синяки по телу. Это тебя твой новый так? Лен, ну нельзя же так опускаться, тебе же всего двадцать два. Давай, я тебя лучше на работу устрою. К нам в консерваторию уборщицей, пойдешь? Я попрошу. У меня знакомая есть в бухгалтерии, она все может. Только обещай не пить больше.
— Та-а-нька! Ну, вот, почему жизнь та-ка-а-я по-о-длая? Почему одним все, а другим ***. Полный пи**ец. Вон, мы с тобой в одном дворе выросли. Ты пы… пы… аниска, в концертах играешь. Свадьба у тебя завтра. Платье, вон, какое, бе-eлое. А я шваль подзаборная. Ты, вон, меня стесняешься, да? В свидетельницы позвала, чтобы рот заткнуть, да?! Отмыла, постригла, приодела. Туфли, вон, на каблуках, какие подарила! А всё, потому что ты — СУКА!! Сука ты, Танька!! Завтра, значит, я прынцессой побуду, а послезавтра… ты — в свадебное путешествие, а мне пинок под жопу и в свою конуру, да? Не плачь, Тань. Ну, пожалуйста, не плачь! Ну, пьяная я. Ну, хочешь, на колени встану! Только прости.
— Ленка! Ты с ума сошла! Своего ребенка в детдом? При живой матери? Ну и пусть спьяну, ну и пусть — не знаешь, кто отец? Лен, ребенок, чем виноват? Ведь он такой из-за тебя, потому, что ты пила и во время беременности не переставала. Да, Даун, да отстает в развитии. Но он — твой. Надо лечить его — я тебе денег дам. Мы самых лучших врачей найдем и вылечим. Только не отдавай его в детдом. Своих рожай… Зачем ты так? Это жестоко. Знаешь же, как мы детей хотим. Ну, не могу я родить. Разве моя это вина? Не буду я плакать и прощу тебя, только не отдавай его.
— Мам, я все решила, не отговаривай. Не могу я. В память о Ленке не могу. Этот ребенок все, что от нее осталось. Он же сирота полный. Он чем виноват, что его мать беспутная замерзла в сугробе. Знаю, что Даун, что не ходит сам и не говорит, тоже знаю. Нет, не хочу из детдома брать здорового. Мне он нужен, Гошка, Игорёк. Вот увидишь — он выздоровеет. Да, мам, отвечаю за свои поступки, и локти кусать не буду.
— Доктор, а физиотерапия поможет? Гарантии нет? Неважно. Массаж? Я научусь, пусть мне только покажут как. Три раза в день буду делать. Пальцы укреплять, разрабатывать? Ой, а пианино подойдет? Ему можно? У него, доктор, абсолютный слух. Представляете, АБ-СО-ЛЮТ-НЫЙ! Да, и на каток буду возить, чтобы ноги укрепить, и в бассейн. Только объясните, что надо. Работу бросить? Как совсем? Столько времени уйдет?
— Да, мам, я не сошла с ума. Нет, всего на пару лет. Пока Гошку на ноги поставлю. Ну и черт с ней с карьерой. Буду аккомпаниатором, тоже хорошая профессия или, вообще, учителем музыки. Детей учить буду. Подумаешь, сцена, концерты. Нет, не пожалею, поверь.
— Гошенька, мальчик мой! Умница! Да, вот сюда пальчик поставь и сюда. Нет, не рядом, а сюда. Это «до», а надо «ре». Мы с тобой гаммы разучиваем уже. Га-ммы! Нет, не мычи! Как я тебя учила, четко произносим «ммм». Умница!
— Доктор, ну как? Правда, он сделал громадные успехи? А какие у него пальцы стали! Быстрые, ловкие, а растяжки, какие. Как у настоящего музыканта. Диагноз? Не бывает так у даунов? Уникальный случай? Да какая разница, если ему с каждым днем лучше, доктор! Я верила в него. С первого дня верила, доктор. Он просто немного отставал в развитии. Наследственность такая. Спасибо, доктор! Огромное. За все.
— МАМА! Представляешь, Гошка в музыкальную школу поступил для одаренных детей. О-ДА-РЕН-НЫХ! Ну почему не веришь? Он очень талантливый мальчик, мама! У него абсолютный слух, а как он музыку чувствует. И ходит уже, почти не хромая, и говорит правильно, хотя и медленно. Я? А что я? Нет, мама, я не забыла, как играть. Играю по ночам, когда все спят, но тихо. Знаешь, а я, видно, хороший педагог. Гошка учится на глазах. Вот увидишь — мы им еще гордиться будем. Бедная Ленка! Видела бы она его сейчас.
— Мам! Что тебе привезти из Лондона? Мы через неделю с Гошкой едем. Представляешь, он стипендию выиграл от Королевской академии музыки. Как лауреат конкурса. Как он играл мама! Это было просто чудо. А какой красивый стал. Вылитая Ленка в шестнадцать лет. А какой он чудесный сын, мама. Не плачь, мам. Ты ошибалась, ну и что. Зато теперь можешь гордиться своим внуком. Я? Нет, я не плачу, мам. Вернее немного. Совсем чуть-чуть…
