Уходя во чертоги
извечные,
В жарких поисках
святой истины,
Мы не глупые,
не беспечные,
Просто веруем
все мы в мистику.
И в мистических
тайных матрицах,
Проведём мы
обряды древние,
Кто завидует,
пусть подавится,
Мы не гордые,
не враждебные.
Обнаружив
правду суровую,
Не случайностью,
честным помыслом.
Передать всем людям
попробуем,
Что идёт война
меж добром и злом.
Нам на завтра воздвигнут
памятник,
Только нам уже,
слышишь, все равно.
И напишут о нас
на пергаментах,
Только нас уже
нет в живых давно!

Надоели
Безумно
Дни
Зимние,
А тут ещё
Кошки
Засели,
противные.

Кошки
Вредные
Скребут
Гадко,
Следуют
Своим
Кошачьим
Повадкам.

Звери
Глупые
Залезли
В душу,
Сидят
С осени,
Иногда
Дружим.

Устали
Бедные,
Стёрли
Когти,
Выдохлись
Сильно
На сложной
Работе.

Вечно,
Думали,
Живу
С хандрой?
В календарь
Посмотрите,
Пахнет
Весной.

Я
В марте
Представляю
Картину,
Как кошек
Знакомых
Из души
Выну.

Скажу им
Спасибо,
Что зимой
Не бросили,
Отдохните,
Милые,
До следущей
Осени.

Музыка старинного рояля
Наполняет комнату тоской.
И глаза,
прикрытые вуалью,
Вдруг,
соприкоснулись со слезой.

Льются звуки с тонким обертоном,
Бьёт по телу трепетная дрожь,
И она,
прикрыв лицо ладонью,
Разрыдалась.
Пианист хорош.

Что заставило забыть приличья?
Не расскажет нам уже никто.
Для неё
причины слишком личны.
Вышла,
прихватив с собой пальто.

Книжки и игрушки на балконе
Бережно в коробочках лежат,
Все забыли о магнитофоне,
Никому не нужен шоколад.

Куклам не наводятся прически,
Не играют в школу и врачей,
Как когда-то, велик трехколёсный,
Ожидает руки лихачей.

Сабли, шпаги, ружья, пистолеты,
В тумбочке, давно лежат без дел,
Трактора, такси, кабриолеты,
Приняли ненужности удел.

В одночасье вырастают дети,
Тишина, в квартире не кричат.
Бережём с женой игрушки эти,
Не выкидываем, ждём внучат.

Мой ангел, мой хранитель, шлю привет.
Надеюсь, строки тебя эти не смутили.
Давно хотел спросить простой совет,
Но как-то руки, впопыхах, не доходили.

Дай мне совет, как жить в сплошном вранье?
Как нам прожить в глухом безденежье и в хамстве?
Ответь, мой ангел, почему в стране,
Так процветает наркомания и пьянство?

Хотел спросить в сегодняшнем письме,
Ведь ты ж могучей Божьей воли исполнитель,
Когда уже придёт конец войне?
Или не знаешь, чуткий ангел мой, хранитель?

Ну, ладно, перестану доставать
Своими глупыми расхожими словами,
Вдруг, кто-то не захочет воевать?
Пойдём с тобою в бой и повоюем сами.

Зачем мы все, порой, торопим время?
Зачем хотим, чтоб шло оно быстрей?
Мечтаем, чтоб тотчас пробилось семя,
Чтоб тут же проросло оно в земле.

Мы гоним время, чтоб пришла суббота,
Чтоб день рабочий кончился скорей?
Чтоб бытовые пронеслись заботы,
Чтоб не заметили дождливых дней.

Зачем спешим приблизить мы зарплату?
Торопим ежемесячный аванс.
Радеем, чтобы дети-дошколята
Скорее поступили в первый класс.

Бегут часы, за ними дни и годы,
Сменяются названия святынь,
И ускоряя мерный шаг природы,
Мы обнаружим, что прошла вся жизнь.

Давай, получим, лучше наслажденье,
От ровного течения минут,
От времени тягучего движенья,
И годы жизни, вдруг, не пропадут.

Пусть в памяти останутся мгновенья,
В них лет, и зим, и вёсен череда,
А то, что денег нам до воскресенья,
Мы это и не вспомним никогда.

Потухшие окна домов,
И россыпь ночных фонарей.
В канун романтических снов,
Бледны силуэты аллей.

Устав от людской суеты,
Накинем на плечи пальто,
В предверьи ночной красоты,
Оставим у дома авто.

Пустует наш город морской,
Мы в силах весь город обнять.
И зимней прогулке ночной
Не сможет никто помешать.

Сосновой смолы аромат
Насытит чарующе грудь.
Неспешный ночной променад
Влечёт нас друг к другу прильнуть.

Мы молча куда-то идём,
Местами совсем в темноте,
Загадочно мним о своём
В уютной ночной тишине.

Морской шелестящий прибой
Шептал, отправлял на ночлег.
Волшебна прогулка с тобой,
Мой милый родной человек.

Как посольство и посла
Не разделишь никогда.
Так и мы - одна семья,
Неразрывно ты и я.

Ты пивная, я алкаш,
Пастор ты, я «Отче наш».
Ты трамвай, а я стоп-кран,
Ты бутылка, я стакан.

Ты микстура, я болезнь,
Ты обед, а я пельмень.
Ты мангал, а я шашлык,
Ты коптильня, я балык.

Ты комар, я быстрый стриж,
Ты Макрон, а я Париж.
Ты моряк, я теплоход.
Ты пчела, я липкий мёд.

Ты пустырник, а я стресс,
Кашель ты, а я компресс.
Ты купе, я проводник,
Ты тетрадь, я ученик.

Ты граница, я замок,
Ты ислам, а я пророк.
Ты патрон, а я наган,
Ты кастет, я хулиган.

Ты культура, а я Фет,
Ты подросток, я мопед.
Ты погода, я прогноз,
Ты спина, я сколиоз.

Ты прививка, я COVID,
Ты пиджак, я внешний вид.
Вроде шутка, вроде нет,
Так живем мы много лет.

Навеяно песней Ляписа Трубецкого "Ау"

Аргун, Гудермес, Ведено,
Алпатово и Ханкала.
Разбитых дорог полотно,
Скалу здесь сменяет скала.

В разгрузке двенадцать гранат,
Пехотный, в ногах, огнемёт,
Патроны, в руке автомат,
Штабная колонна идёт.

Водитель, наводчик, стрелок,
И восемь бойцов на броне,
Колонна должна прийти в срок,
Не спросит никто о цене.

Мы выпьем, и не по одной,
Расскажем своим сыновьям,
За то, что остался живой,
Спасибо всем ратным друзьям.

Прижавшись спиною к спине,
Друг другу мы жизнь берегли,
Как жаль, что в прицельном огне,
Мы всех сохранить не смогли!

Знаешь, что тебе скажу, Оля,
У меня в душе давно ветер,
Что без умолку кружит в поле,
И сдувает с сигарет пепел.

Ветер чувства раскидал, бросил,
Спрыснул их, для форса, духами.
Очень жаль, что не пишу в прозе,
Выражаюсь давно стихами.

Я б сказал намного понятней,
Как помог моей душе ветер.
Чувства с запахом поприятней.
Спас и выручил он поэта.

Побудь со мной в плену унылых грёз,
Побудь со мной под перестук колёс,
Побудь со мной в прокуренной квартире,
Побудь со мною на вершине мира.

Побудь со мною в черно-белых снах,
Побудь со мной в цветных моих мечтах.
Побудь со мной в прочитанном романе,
Побудь со мной целуясь на диване.

Побудь со мной ругаясь и хваля,
Побудь, и ненавидя, и любя.
Побудь со мной и в будущем, и в прошлом,
Побудь со мною нравственной, и пошлой.

Побудь со мной и днём, и в час ночной,
Побудь со мною летом, и зимой.
Побудь в своих тревогах, в сил упадке,
Побудь со мной в задоре и в достатке.

Побудь со мной везде, побудь всегда,
С тобою исчезают холода.
С тобой красИвей в марте все мимозы,
С тобою не страшны ночные грозы.

И в сей любви переизбытка нет,
Мы так прожили вместе тридцать лет.

Проснувшись утром в выходной,
В предчувствии безделья,
И наслаждаясь тишиной,
Валялся я в постели..

На улице опять дожди,
Ругал я непогоду,
И в этот миг в моей груди
Произошла икота.

Пришла ни слова не сказав,
Не сообщив, зараза.
Как видно, для чужих забав,
С чьего-то злого сглаза.

Лафа закончилась моя,
И выскочив с болотца,
Икоту громкую, браня,
Я начал с ней бороться.

Я пил воды по семь глотков,
Задерживал дыханье,
Я съел, в надежде, пять желтков,
Читал вслух заклинанья.

Федота с Яшей призывал
Чтоб помогли бедняжке,
На голове без рук стоял,
Стоял и на растяжке.

Как вдруг услышал я: «Привет»,
И что за наважденье?
Пришла жена - икоты нет.
Такое вот лечение!

Минуло десять лет, как мы с женой южане,
Уже который год не достаём шарфов,
Большие рукавицы отсутствуют в кармане,
Живем среди красивых неведомых цветов.

И все у нас безбедно, достойно и прилично,
На южном побережье уютно и тепло,
Не вижу я проблем, порядок в жизни личной,
Наверно, провидение сюда нас привело!

Но вдруг накатит грусть, проснётся ностальгия,
Я вспомню школьный двор, и милый отчий дом,
Там старые друзья, знакомые, родные.
В груди сожмётся сердце, возникнет в горле ком.

Так, темными ночами, бывает, я скучаю
По Белому по морю, по белым по ночам,
Открою вам секрет, супругу не смущая,
Скучаю я всем сердцем по маминым борщам.

Грущу по снегирям, присевшим на рябине,
Скучаю по сугробам в два метра высотой,
Тоскую по полям, березам и осинам,
И иногда, по шапке и зимнему пальто.

Унынием своим не трону жизнь морскую,
Ведь с моря не прогонишь моих друзей-подруг.
Но, дайте пять минут ещё я потоскую,
И снова я не против хвалить волшебный юг.

А первая любовь - она какая?
Кого любовью первой мне назвать?
Быть может, та, из юности, в трамвае,
Что взгляда невозможно оторвать?

Или, быть может, это та соседка,
Что с русским помогал я иногда?
А может, старшеклассница-кокетка?
Или забытая сегодня поп-звезда?

А был ещё ведь пионерский лагерь,
И в губы поцелуй, что не забыть,
Девчонкою подарен мне, салаге.
Любовь? Вполне такое может быть.

Кого же мне назвать любовью первой?
И выбрать надо мне всего одну.
Не стану я перебирать всех нервно,
И первой назову свою жену!

Громогласной душе тяжело жить внутри,
Громогласные души не робки.
Ей и тесно, и скучно, как тут не крути,
Оставаться в душевной коробке.

В громогласной душе ежедневный задор.
Грудью встретит любую опасность.
Жадно ищет возможность вступить в жаркий спор,
Ведь не даром она громогласна.

Посреди медных труб, и в воде, и в огне,
Не почувствует даже неловкость.
Если вдруг очутИтся в сплошной тишине,
Не убавит она свою громкость.

И душа, в кураже, забывает порой,
(Как уйти от такого соблазна?)
Что душа остаётся все той же душой,
Хоть и слышится громко и гласно.

Вечер, дождь, фонари, тупиковая улица,
Кошки мокрые робко под лавкою прячутся.
Молодежь, не стесняясь, в подъезде целуется,
За углом, в переулке матом громко собачатся.

Небольшой перекрёсток застыл в одиночестве,
Переход пешеходный давно уже вылинял.
Вспоминая здесь дни в беззаботном отрочестве,
С удовольствием, пару деньков себе б выменял.

Бизнес я бы отдал за селитру со спичками,
Поменял бы машину на рогатку дубовую.
Я б часы поменял на пистоны с отмычками,
Дорогой ресторан бы на марку почтовую.

Беззаветная улочка ты тупиковая,
Мной разбитый фонарь и родная скамеечка,
Мальчуковая юность моя бестолковая,
Беломорина, велик да в кармане копеечка.

Сегодня сыну двадцать пять,
В семье сегодня праздник,
Хочу тебя скорей обнять,
Родной ты мой проказник.

Сегодня первый юбилей,
Прожил ты четверть века,
А ну-ка, мать, давай, налей,
Поздравлю человека.

Ты стал задорен и умён,
И стало интересно
С тобой вести неглупый спор,
Толково, если честно.

Сегодня сыну двадцать пять,
Совсем большой стал, мальчик,
И не приходишь почитать
Ко мне ты на диванчик.

Не надо в школу мне идти,
К директору ругаться,
А после мне, как ни крути,
Пришлось бы матюгаться.

Мы вместе ходим на балкон,
Скурить по сигарете.
Но ты держи про самогон,
От матери в секрете.

Совсем большой и взрослый сын,
Не радоваться сложно.
Отправлю сына в магазин
За водкой, осторожно.

Тучи опускаются все ниже,
Море ежедневно в бурунах,
Сильный шторм становится все ближе,
Чайки заскулили в облаках.

Этот год тяжёлый по погоде,
Я устал от ветра и дождя,
Как бы посоветовать природе,
Что без снега в феврале нельзя.

Каждый день плохое настроенье,
Как с температурой на ногах,
Будто я с утра хожу с похмелья,
И мечтаю тихо о снегах.

Так уж получилось, что на юге,
Чересчур приличная зима,
Нет метели, гололеда, вьюги.
Не стучатся холода в дома.

Я забыл как выглядят снежинки,
Как плетут на окнах кружева,
Вспоминаю снег я по картинкам,
А кругом зелёная трава.

Сегодня хворь случилась у супруги,
Как видно, подцепила от меня.
С утра поотменялись все подруги.
Болеет, не уймет теперь коня.

И не войдет в пылающую Избу,
Совсем заела пакостная хворь.
И вопреки слепому эгоизму
Лечить тебя я буду, и не спорь.

Я принесу микстуры и таблетки,
Я уложу тебя болеть в кровать,
Сам рядом размещусь на табуретке,
Чтоб не успела ты загоревать.

Прочту свои стихи, чужую прозу,
Сварю тебе на ужин сельдерей,
Сношусь в ларёк, куплю живую розу.
Родная, выздоравливай скорей!

Ломает кости, звон в ушах,
Сегодня я температурю.
Забыть теперь о корешах,
Не вспоминать о клиентуре.

Закутанный в потертый плед,
В дырявой старенькой футболке.
Сегодня дома мой обед,
Я всех покинул не надолго.

Гора таблеток и микстур
Лежит на стуле у кровати.
Мой пёс сегодня тоже хмур,
Он, как и я, не в адеквате.

Брусничный морс, с лимоном чай
Теперь мои два лучших друга.
Не застонать бы, невзначай,
С такого кислого досуга.

Проливные дожди в душе
Перельются вот-вот за край.
Ведь вчера ещё в шалаше
Ощущали мы вместе рай.

Я в разборках пустых погряз,
Выясняю где правда, где ложь.
Жизнь моя состоит из дрязг.
Как же я на себя не похож!

И в винительном падеже
Прозябаю который год,
Заблудился я в мираже,
Замотался я от забот.

Где веселье, задорный смех?
К сожалению, невдомек.
Почему для меня успех
Без скандала прожить денёк?

Я к психологам не пойду
Не уверен, что будет прок.
На психологов, на беду
Я давно уже одинок.

И живу давно сам с собой,
И давно сам себе супруг.
Будто я уже холостой,
Не волнуюсь я от разлук.

Наконец-то решил, что я
Сам хозяин своей судьбе.
Не советчики мне друзья,
Не хочу я советов извне.

И не нужно чужим умам
Не подбадривать, не клеймить.
Совершу я поступок сам,
Чтоб потом никого не винить.

Пылью припорошенный в комоде
Старый родовой фотоальбом.
Хоть сейчас альбомы и не в моде,
Он поможет вспомнить о былом.

Вот на фото папа с мамой в ЗАГСе
Подписали важный документ.
Это мать учительствует в классе,
Молодой отец ещё студент.

Здесь пока мне нету даже года,
Вот на этой в первый класс пошёл,
Здесь семейный отдых на природе,
А на этой я бегу от пчёл.

Эта фотография в почете,
Здесь на нас сердито смотрит дед,
Прослуживший всю войну на флоте.
Тот ещё был, молвят, сердцеед.

Родственники, дружбаны, соседи,
Многих и не вспомню как зовут.
Этот вроде был в авторитете,
Этого за что-то привлекут.

Всколыхнул поток воспоминаний
Старенький альбом ушедших лет.
Сверстник встреч былых и расставаний,
Прошлых поражений и побед.

Лучший друг из тысячи друзей,
Самый откровенный и прилежный,
Вечером встречает у дверей,
Смотрит мило, ласково и нежно.

Как всегда, взъерошен и лохмат,
Исподволь следит за каждым шагом,
Никого твой не пропустит взгляд,
Сторожит покой мой, бедолага.

Он мечтает подвиг совершить,
И готов за друга прыгнуть в драку.
Говорят, что дружбу не купить,
Знать, не покупали вы собаку.

Туманная тоска, пронзительная скука
Повесили на ноги давно по кирпичу.
Я вырван из реалий, я в ежедневных муках,
В забытии печальном весь день хожу-молчу.

В распухшей голове поломанные мысли
Сплелись, перемешались как в чайном купаже.
Разбит душевный мир, не вижу в жизни смысла,
И кошки по-хозяйски скребутся на душе.

Скучаю я давно от скуки беспросветной,
Уже который день тоскую от тоски.
Быть может я смогу подкрасться незаметно
И разобью печаль на мелкие куски?

И в этот чудный миг я стану вновь веселым,
Я напишу стихи и песни запою,
И понесёт меня по городам и сёлам,
Но на сегодня я пока ещё хандрю.

Широкая улыбка всегда непринуждённа,
Открытый взор так искреннен и нежен для меня,
Хрустальный голосок как прежде слышен звонко,
Но взрослой и серьёзной вдруг стала дочь моя.

Ещё вчера тебя укладывал в кроватку
И песню колыбельную привычно тихо пел,
Учил с тобой стихи не валко и не шатко,
А вечером с учебником над алгеброй корпел.

Сегодня ты сама идёшь в огромном мире,
Доказывая всем, что можешь жить одна,
Как грустно без тебя в пустующей квартире,
Но радует, что ты звонишь хоть иногда.

А хочется как раньше прикрыть тебя руками
И все твои ошибки исправить наперёд.
Чтоб трудности твои вдруг растворились сами,
И не было конфликтов да жизненых невзгод.

Утро, будильник, балкон, сигарета,
Кофе, яичница, хлеб и бекон,
Чайник, утюг, туалет и газета,
Джинсы, рубашка, ключи, телефон.

Выход, ступеньки, машина, дорога,
Скорость, ГАИшник, заправка, бензин,
Место, парковка, пусти, ради Бога,
Вход, секретарь, в кабинете один.

Встречи, звонки, документы, конфликты,
Люди, отчеты, скандал, перекур,
Офис, коллеги, в углу реквизиты,
Планы, начальник, клиент-самодур.

Вечер, усталость и снова дорога,
Радио, пробки, поход в магазин,
Яйца, салат, помидоров немного,
Двор, домофон, я в квартире один.

Скука, «вконтакте», диван, телевизор,
Пива бутылка, ютуб, телеграм
Грусть, одиночество, запах сосисок,
Чай, сигарета и на ночь сто грамм.

Вот уже стемнело за окном,
Включены светильники в квартире,
В легком беспорядке бытовом
Мы одни друг с другом в этом мире.

Дождь колотит громко по стеклу,
Будто хочет в дом попасть, негодник.
Кот лежит клубочком на полу,
Чует, как и мы, каприз погодный.

Завернувшись в старый тёплый плед,
Мы сидим на кухне у окошка.
Сладкий чай с лимоном, горсть конфет,
Мёд, печенье, пастилы немножко.

Добрый завечерний разговор,
Лучшее лекарство в непогоду,
Лёгкий смех, непринужденный спор,
Милые беседы до восхода­.

Ранний свет городских фонарей
Первых сумерек не потревожит,
Этот город уже без теней,
Он покоя дождаться не может.

А над морем горят облака
Все пронизаны нежно-сиреневым,
И подсвечены горы слегка
Этим сумраком кратковременным.

Восхитительный сумрачный миг,
Как красив ты, но как скоротечен.
Растворился в тебе Геленджик,
Как обидно, что сумрак не вечен­.

Закончился сезон, давно закрыты пляжи,
И гости все усталые разъехались домой,
Но именно сейчас, не сомневаюсь даже
Мы вместе проведём наш лучший выходной.

Холодная волна облизывает берег,
Глухие переулки заснули в тишине.
Я утром отыщу пустынный тихий скверик
И проведу с тобой весь день наедине

Февральский Геленджик, сияющее небо,
Но солнце в одночасье сменяется дождём,
Февральский Геленджик, красив ты и волшебен,
И хочется подольше побыть с тобой вдвоём­.

Старая извилистая трасса,
С шелестом шипованных колёс,
Исчезает между гор Кавказа,
Прячась от коротких зимних гроз.

Добрая знакомая дорога
Залегла маршрутом в голове.
Море, скалы, быстрых рек пороги
Отражаются на лобовом стекле.

Тысячи ползучих километров,
Сотни обветшалых старых шин.
Посреди закатов и рассветов
Еду я давно с тобой один­.