Покалеченный лес, уходящий в себя,
Не открылся ни облаку, ни воробьям.
Грязный снег по осинникам прятал и ждал -
Чтобы чистый пошел и замерзла вода...
Все гадает: какую сосну заберут?
Засыпая, глядит на улитку-избу,
А она то сгорит, то опять подползет.
Красный смех у нее, желтый глаз, черный рот:
Где моя Фудзияма? где Фудзи болот?
Шумно, жадно и пьяно улитка ползет.
По ночам в желтом оке саднит силуэт
И глядит в темный лес, будто леса и нет:
Будто шкурки и доски повсюду одни,
Словно загнанный лес разом рухнул на пни.
Там твоя Фудзияма, где тигры мои,
Обреченные тихие птицы мои,
Озаренные смертью грибницы мои...
Отвечает вдруг лес, уходящий в огни,
За стволами бредут луноокие пни.
Кроме птицы случайной и тонкой травы,
Здесь никто не считает колец годовых.