рассказ по мотивам

Герои у писателей бывают разные. Кто-то любит писать про голубоглазых, породистых брюнетов, успешно распутывающих хитросплетения детективной пряжи, другие – про простых с виду людей, которые ничем внешне не выделяются из толпы, жарят на кухне картошку с луком, ходят в обычной одежде, пьют недорогое пиво из пластиковых стаканов и болеют за местную футбольную команду.
Не такой ли герой идёт по заурядной и вовсе не центральной городской улице? Присмотреться – ничего особенного! Длинноногие девушки внимание не задерживают и глазки не закатывают, строгие милиционеры для проверки документов вежливо не останавливают, наглые юнцы в тёмных подворотнях закурить не просят. Собаки и те не обращают никакого внимания. Забегая вперёд, скажу: зря!
Росту он среднего, весу нормального. Возраст – между тридцатью и сорока годами. Причёска обычная, и никаких примет! Раньше таких в КГБ тыщами охотно брали на оперативную работу, если, конечно, не было на неприметном теле бурых бородавок, страшных шрамов, собачьих укусов, многочисленных следов от инъекций и прочей ерунды. Теперь чёрт его знает, кого в подобную контору принимают. Может, старичков-боровичков с телепатическими способностями, как у Вольфа Мессинга, а может, торговок зеленью, говорящих на базаре матом, а дома по-французски. Никто не скажет, потому что это строгая государственная тайна.
Тайна! Так … а для чего тогда пишем мы об этом субъекте? Плюнуть и забыть? Или всё-таки посмотреть внимательнее? Вот остановился он у киоска «Роспечати». Купил зубную пасту и рулончик туалетной бумаги. Рассчитался российской звонкой мелочью, а не голландскими гульденами или монгольскими тугриками. Но до этого вежливо постоял в небольшой очереди, на ноги никому не наступал, не нервничал, что стоящий впереди гражданин с розовой лысиной мучает киоскёршу разными дурацкими вопросами. Подай ему, дескать, «Заурюпинскую Новь». Его статейка там, видишь ли, опубликована. А киоскёрша говорит: тиражи шибко упали, два номера всего на киоск дают. Сегодня нумер с программой передач на неделю, вот и нету газетки. Раскупили! Гражданин кипятится, объясняет: вчера предупреждал. А киоскёрша руками толстыми разводит, где я вам возьму, говорит, много вас тут ходит, разве всех упомнишь?
Наш герой послушал-послушал такой разговор, и как будто весёлые огоньки-искорки по его глазам забегали. Догнал гражданина с розовой лысиной. Позвольте, говорит, вам помочь, я совершенно случайно услышал про вашу печаль. Могу представить такое огорчение! Представьте себе, у меня как раз есть крайне необходимая вам газетка. Берите, коли так нужно! Сколько Вам надо? Три, пять, десять экземпляров?
Открывает пакет – там зубная паста, а вместо рулончика туалетной бумаги – целый ворох «Заурюпинской Нови». Гражданин с розовой лысиной за деньгами в карман полез, а собеседник ласково: не нужно, позвольте мне, Сидор Антоныч, вам сделать подарок, замечательная ваша статья про лечение геморроя болотными травами. Актуальная и своевременная! Напишите ещё, пожалуйста, про геморрой или, лучше, про повышение рождаемости в свете последних инициатив президента.
Сидор Антоныч хвать пару номеров – и в арку. Даже не поблагодарил благодетеля. Что-то странное ему в облике собеседника почудилось, не иначе.
Наш герой улыбнулся, и как будто весёлые огоньки-искорки по его глазам забегали. А потом дальше пошёл. Свернул в другую арку и чуть не налетел на двоих мужчин в чёрном и бежевом костюмах, справляющих малую нужду. И как будто весёлые огоньки-искорки по его глазам забегали. Вышел он из вонючей арки в одну сторону, а с другой стороны выбежали два пса – чёрный и бежевый. И вместо того, чтобы залаять, завыли почему-то, оборачиваясь на грязную подворотню. Такое вот интересное совпадение.
А что там, куда прошёл человек без особых примет? Всё, как в обычном городском дворике: установленные ещё до перестройки качели и типовые, облупившиеся скамейки. На одной – девушка Маша, на другой – юноша Ваня. Оба разные книжки читают, но искоса друг на друга поглядывают. И не только бабкам на третьей скамейке у подъезда, но даже полусонной мухе понятно: юноша Ваня нравится девушке Маше, а девушка Маша по душе юноше Ване.
Мухе всё равно, а бабки соврать не дадут: давно это у них – любовь вприглядку. Почитают книжечки на разных скамейках, повздыхают и разойдутся по разным квартирам. Учатся в университете на разных факультетах, но оба на втором курсе, взрослые уже, а познакомиться не могут, духу не хватает. Не современные какие-то. Так сложно им подойти и ляпнуть что-нибудь глупое, но отважное.
А наш герой как во двор зашёл, так сразу к ним. Встал в аккурат посередине молодых людей и спрашивает:
– Не подскажете, молодые люди, как пройти на Вторую Неадекватную улицу?
– Направо, налево, потом ещё раз направо, затем ещё раз налево, – отвечает вежливо Маша.
– Нет! Налево, направо, затем ещё раз налево, потом ещё раз направо, – убедительно поправляет Ваня.
Наш герой послушал-послушал такой разговор, и как будто весёлые огоньки-искорки по его глазам забегали.
– Так налево или направо? – спрашивает.
– Направо, – уверенно говорит Маша.
– Налево, – решительно отзывается Ваня.
– Ладно, – улыбается человек без особых примет, – а показать сможете?
– Не вопрос, – в один голос восклицают добрые молодые люди, а дяденька ловко становится так, что Маша и Ваня оказываются рядышком. Идут все втроём, заплутавший помалкивает, а Ваня с Машей спорят. Но незлобиво так, по-соседски, как лучше пробраться на улицу Неадекватную – через Восьмую Штукатурную или Пятую Столярную?
– А можно напрямую здесь пройти, – говорит дядя ребятам, – я сообразил: так, вот этак, а потом ещё вот так.
Неприметная рука мужчины рубит тёплый весенний воздух, потом указывает на ряды типовых многоэтажек. И как будто весёлые огоньки-искорки по его глазам забегали. Ваня и Маша всматриваются вдаль и ничего особенного там не видят. Поворачиваются в сторону – никого. Стоял человек без особых примет рядом – и нет его! Как сквозь землю провалился!
– Как сквозь землю провалился, – констатирует первым Ваня.
– И я хотела так же сказать, – соглашается Маша.
– Странный какой-то, – делится наблюдением Ваня.
– И мне так кажется, - поддакивает Маша.
Делать нечего, молодым людям надо возвращаться в свой двор. И по дороге много чего выясняется. Оказывается, они не только давно знают, как кого зовут, но и наперебой устанавливают совершенно потрясающие исторические подробности. Например, про то, как двоюродная сестра бабушки Маши дружила с лучшим другом брата Ваниного дедушки, да только замуж почему-то за него не вышла. Или про то, как оба дедушки когда-то играли в одной футбольной команде, и команда играла так хорошо и слаженно, что попала в очень высокую лигу. Дедушки совсем не работали, валяли дурака и мотались лет десять по сборам и соревнованиям, пока окончательно спортивно не состарились. Сколько общих тем выплыло весёлыми весенними ондатрами для задушевного разговора – до утра не переговоришь! И даже самому тупому и ленивому коту, выбравшемуся из подвала погреться на солнышке, понятно: молодым людям торопиться-то некуда. У них вся жизнь впереди, может, даже совместная. Если, конечно, раньше свадьбы шибко не поссорятся.
Разные у писателей бывают герои. Иные полны влюблённости и счастья, другие – дымной надежды и шаткой неопределённости. Одни возникают на первой странице романа и живут до восьмисотой, перелюбив десятки женщин, износив не одно пальто и не один костюм, а другие погибают от непропечённой лепешки и несварения желудка на первых же страницах. Поскольку автор получил известие от издательства: роман печататься не будет, и бедному писателю предстоит срочно наниматься в дворники или управдомы, пока ещё есть в ЖЭКе соответствующая вакансия.
Я мог бы попытаться взять интеграл по контуру чувств. Мог бы попробовать взбудоражить умы и сердца рассказом о том, как человек без особых примет превратил базарную торговку, обманувшую ветерана войны и труда, в сороку. И та до конца своих птичьих дней была вынуждена не только таскать в гнездо ложки и вилки из ближайшей заводской столовой, но ужасно бояться птичьего гриппа.
Мог бы рассказать о шатком равновесии в нашем мире и искуплении грехов, о вечной битве добра со злом и грядущем судном дне. О щёлкающих на счётах чёртиках и крылатых стражах. Мог бы не надоедать про весёлые огоньки-искорки, а ответить на некоторые вопросы.
Вот только на один вопрос я ответить не могу: кто этот человек без особых примет? Не знаю. Думайте сами, решайте сами, а я ставлю точку… или нет, знак вопроса?