Это было во времена Софьи Власьевны (так диссидентствующие тогда называли Советскую власть).
Год 1980-й. Позвали меня с одной приятной компанией съездить в Монголию – и я, конечно же, не отказался, стал оформлять документы. Тогда, если кто не забыл, надо было оформлять «Характеристику» - о том, что «морально устойчив, политически грамотен».
Подписывалась она «треугольником» - начальник-парторг- профорг. Поскольку я тогда был «вольным художником» и жил на заработки по договорам с киностудиями, по тем временам вполне сносные, то за начальника подписался наш первый секретарь Союза кинематографистов, за профорга – его зам, а вот с парторгом вышла осечка. В КПСС я не состоял, парторг Западно-Сибирской киностудии, он же её главный инженер, хотя и лицезрел порой моё мелькание на студии, но подписать мне характеристику отказался, сославшись на то, что плохо меня знает. В Союзе своей партячейки не было, но, поскольку Союз территориально находился в Центральном районе, мне предложили подписать характеристику у Первого секретаря Центрального райкома партии.
К нему я и отправился со своей бумажкой, имеющей уже 2 подписи.
Секретарша в его приёмной усадила меня на стул и просила подождать.
- У него кто-то на приёме? – спросил я через час.
- Нет, никого нет, но он занят.
Прошло ещё полчаса. Меня не вызывали.
- Дело-то у меня секундное – подписать характеристику, - напомнил я секретарше. – Может быть Вы зайдёте и подпишете?
- Нет, положено лично в таких случаях.
Прошло ещё полчаса. От нечего делать я достал чистый листок и ручку и стал писать некий текст, понимая, что солнечная Монголия для меня накрывается медным тазом с указанием фамилии Первого на дне этой банной "шайки":
«Первому секретарю Центрального райкома КПСС г.Новосибирска тов. А.
от кинодраматурга Р.

ВМЕСТО ЗАЯВЛЕНИЯ.
Пришёл, рассказывают так,
К министру на приём Маршак.
Ждал полтора часа в приёмной
И - в гневе гордом, неуёмном,
Ушёл, отдав секретарю
Записку: «Ждать?! – Благодарю!
У Вас, товарищ Большаков,
Не так уж много Маршаков».
Вы скажете, наверняка,
Что я, мол, - не Маршак пока.
Так что ж, сравнения продолжим,
И Вы ведь – не министр тоже!
Не меньше ль всё же сценаристов,
Чем бюрократов-коммунистов?!

Подписав этот самоубийственный документ, я отдал его секретарше и медленно и печально стал спускаться по роскошной райкомовской лестнице.
Уже спустился на первый этаж, когда секретарша догнала и окликнула меня, сообщив, что меня, наконец-то, допускают в святая святых – кабинет Первого. Я вернулся и зашёл.
Первый посмотрел на меня исподлобья, отложил моё «заявление» и стал изучать мою характеристику.
- Так куда Вы едете? – спросил он.
- Там написано, в Монголию.
- С какой целью?
Нужно было, конечно, сообщить ему горькую правду о том, что в Монголии я собираюсь попросить политического убежища, но я не решился и ограничился повтором предыдущей фразы:
- Там написано.
- М-м-...Ну что ж, счастливо, езжайте, - Первый подмахнул бумагу за парторга, поставил рядом со своей ,конечно же, закорючкой лиловую райкомовскую печать и … вернул мне две бумаги – характеристику и моё «заявление», на котором стоял вместо резолюции чернильный знак вопроса. Что ему было неясно в моём «заявлении», я так и не узнал.
Никаких извинений не прозвучало и не последовало. А бумажка сохранилась – всплыла- напомнила эту историю…