В осенний вечер, около пяти, от лиственного золота в пейзаже мерещатся умолкшие статьи, эссе, стихи - знай, сам пиши. Но гаже - стоять, когда мечтается пойти (не всё стоит из мудрости) и даже отдать простывшей памятью визит местам, где карантин, отказ, транзит.
II
Да, осень - мать брожения. Скитальцы шатаются с бутылкой по двору и думают, куда им бросить кальций костей не под свинец верхов; "Беру", - гудит борей, раскидывая пальцы, просящиеся к бурому перу, спешащему к оборванной бумаге, залётной с улиц; там универмаги
III
мошне, как маги, делают сезам; огни - горят; дымы - дымят; потоки - текут; по тону равные слезам впадают в кабаки, чьё караоке - намёк на харакири. "Сделай сам" - сегодня лозунг", - ангел кареокий мне с фото ухмыляется в упор - движением, которое упёр.
IV
Мгновение - прекрасно. Особливо застывшим и лежащим на столе. Поэтому не менее красиво расписывать его навеселе, легко меняя фокус объектива на чудо слов, а фотоателье - на стих, что словно сдобренная пылко дыханием разбитая копилка.
V
Вино и хлеб. Засоленный валуй. Дух осени. Валуй съедает скука. Так пей, напившись - пой, напевшись - блюй, шепча "люблю" губами формы "сука", - тому цена за старый поцелуй, кто выдавал за ритм грудного стука лязг челюстей, как трепетных осин однофамилец, а вернее, сын -
VI
скрин дважды перекрещенного века и брат опавших листьев-октябрят. Пусть Александров - их библиотека, - сгорают в ней несчётный год подряд так яростно, как прошлое, - хоть эка в том невидаль, а яркостью бодрят. Сквозит от рамы запах мига, смога ль. На пепле птица голубь точно гоголь.
VII
Другие улетели на юга. Поэтов тоже взманивает море, историй нераспаханные га простёршее от чукчей до маори, но пьяному - не выше сапога. И на язык кладётся соль в мажоре; мгновение (ну да) и - был таков - полётом птиц, поэтов и веков.
VIII
И жар в крови вздымается к промилле, и килем гонит волны карандаш, и скачут мысли-юнги - с шилом, в мыле, что вряд ли обменяешь и продашь. И к лучшему. Хотим порой не мы ли течение не спрашивать: куда ж нам плыть?.. "Уже. Приплыли. Хватит. Ладно", - сказала б ненаглядная, балладной
IX
и бесконечной струйности октав ту стройность единиц предпочитая, когда им вслед, ни разу не догнав, цепочкой катит ноликова стая; когда, устав, лежит что твой устав тем полный лист, чем комната - пустая, где сто́ит и стои́т, что ни возьми, в осенний вечер, около восьми.
