…посвящается Ваське
 

Он был не нужен никому – слепой, нечёсаный, голодный. А день был ветреный, холодный… И чтоб не чувствовать вину его мы подобрали. Он сначала ел всё, что давали: линолеум прогрыз бы в зале в том месте, где мы клали корм.

Потом капризным очень стал: уж если корм, так подороже… Мы вылезали вон из кожи, чтоб Васька наш не исхудал.

Он был "конторский кот". Мышей – он не ловил: куда слепому? Он только ел, он только пил и гадил, шляндаясь по дому.

А выгнать? Но ведь жалко как! И мы его не выгоняли. Его любили "просто так": кормили, гладили, чесали…

Прошла и осень и зима… И, наконец, весна настала. И как-то кот ушёл гулять… И фирма – запаниковала: его же там задавят… блин! Его нашли, поймали. Снова его в контору принесли… И началась не жизнь, а, словом, тяжёлые деньки пошли. Его ловили. Он опять на улицу гулять обратно – ведь там весна! …И непонятно зачем она ему нужна? Он даже кошек там не видел – но всё же на свободу пёр. Любой там мог его обидеть: собака, хулиган, шофёр… Мы как-то видели, как сходу он головой вписался в столб. Ухохоталась тьма народу, а Васька лишь поморщил лоб…

Хотели звать ветеринара… но против были мужики: "Вы что – кастрировать гусара?! Да он же сдохнет от тоски! Вы, бабы, дуры – не иначе! Да он и так несчастный весь! В душе и так он горько плачет – а вы ещё об этом речь!" Не дали – сберегли героя… Да, может были и правы? И мы, с мужчинами не споря, сказали: Васька, "так" живи…

Но Васька всё же канул в Лету…

Искали, плакали… но нет – он не пришёл. Стояло лето… скучал по Ваське туалет… и корм кошачий… Было грустно. И грустно очень много дней… Где Васька наш? Без Васьки пусто! Без Васьки стало жить сложней…

Открытыми держали двери всё лето, даже под дождём… Что жив он – мы давно не верим…

Но, почему-то, всё же ждём…