На картине изображена соседка художника Кристина Ольсен. После перенесенного в детстве полиомиелита она не могла ходить. Кристина могла передвигаться в коляске, но тогда бы ей пришлось все время просить близких возить ее. Она не хотела их утруждать, ей хотелось, пусть даже таким образом, но сохранить свободу передвижения, а значит и определенную личную свободу. Художник говорил позже, что Кристина своими нелепыми, но упорными движениями к дому напомнила ему выброшенную на берег и раздавленную раковину омара, который продолжает двигаться к морю. В ее движении он увидел квинтэссенцию внутренней силы Кристины – духовного (нераздавленного) панциря, благодаря которому она с достоинством многие годы переносила телесные немощи. Кристина кажется юной, хотя ей было в ту пору 53 года.

__________________

     Счастливое детство. Друзья, игры в прятки…
     Роса по утрам на траве под ногами…
     Украдкой сорвав помидорчик на грядке,
     потом улыбнуться рассерженной маме…
     Потом убежать на озёра…
     Потом…

     Потом!..

     А потом!!! –
     и это ломает язык мой даже!
     Сейчас я всю плавность разрушу,
     чтобы вам показать,
     как чёрной сажей
     полиомиелит! –
     пытался
     обесцветить душу.
     И вот!
     Кристина теперь никуда не бежит.
     Она инвалид.
     Лежит в корсаже.

     Затих прежней жизни утраченный ритм!

     А новый мотив – запестрел логаэдом.
     И – пропасть во ржи скрыта магией рифм:
     разбиться – так просто! Но страх ей неведом.
     Любовью спасаема, в личном аду,
     бесстрашно и гордо ползёт по Вселенной,
     безбрежной, как космос – ведь листьев в саду
     не меньше, чем звёзд!.. И любовью нетленной,
     такой невзаимной – меняет судьбу…

__________________

Хочу немного рассказать об истории написания этих стихов.

Я с этой картиной знаком давно. Где-то года с 80-го, когда купил толстый художественный альбом "Искусство США". Возможно, кто-то помнит такую книгу?.. То есть это было очень давно.

Картина мне всегда нравилась, но истории её создания я не знал. Я видел на картине молодую женщину в напряжённой позе, обернувшуюся к дому, откуда, я думал, раздался какой-то звук. У меня было ощущение, что героиня сейчас вскочит и побежит, потому что там случилось что-то страшное, вызвавшее беспокойство в высшей степени, и надо кого-то или что-то спасать. То есть я думал, что художник поймал момент рождения движения, ещё не совершённого, но которое вот вот должно произойти. И название картины раскрывает смысл внутреннего мира героини. Её родство с домом, с теми, кто там живёт (я полагал, там сын). Её мир... за который она себя считает в ответе...

А потом, когда я решил написать стихи на эту тему, я прочитал действительную историю написания картины. Меня поразило как неверно я понял её. И в то же время – верно. И понял, что обязательно нужно дать предваряющие поясняющие слова. Сначала я хотел поставить их в конце, но "примерив", увидел, что так хуже. В начале мне понравилось больше.

Когда начинал писать эти стихи, я думал написать "гладкие стихи" в русле того, первого моего восприятия. Но, узнав историю картины, я понял, что написать должен то, что написал и так, как написал, безжалостно ломая ритмику и интонации прочтения этих стихов.