“Я знаю, что всё, что будет,
Однажды начнёт кончаться…”
О. Арефьева

Вряд ли это имеет значение…
Но.
Перекрестье зрачков ощущая спиной,
Понимаешь, что кто-то, сквозь день или ночь
За тобою следит неотступно,
Все фиксируя строчкой некрупной –
То ли ангел-хранитель, бумажный святой,
То ли бес с аккуратной седой бородой,
То ли просто никто.

Этот некий никто – скрупулезный педант
Да к тому же недюжий имеет талант
Формулировать так, что любой вариант
Остается весьма непохожим,
А его – и красив, и ухожен.
Дескать, “На Рождество в произвольном году
Он имеет привычку смотреть в пустоту,
Матерясь на случайных прохожих.

Временами взлетал, временами тонул
И, оставив желание сутью блеснуть,
Он удачи и беды ловил на блесну,
Не гнушаясь глушить динамитом,
Забывая случайно убитых.”
В мелких строчках найдет отражение все,
Только дни, словно воду, теченье несет
И картинка выходит размытой

Но когда то, что должно, исполнится в срок
Сквозь оркестры, цветы, именной некролог,
А Харон оприходует вечный оброк –
Кто там встретит тебя на пороге
И присесть не предложит с дороги?
То ли старец под сто, прерывающий ток,
То ли чревовещающий письменный стол,
То ли новый никто.

Он промолвит
“Читали, конечно, уже…
В целом – сильно побитое молью клише.
Нет, случались изгибы крутых виражей,
Только как-то привычно и редко,
Совпадая с дорожной разметкой.
Может в записях наших какой-то изъян
Иль толмач оказался бессовестно пьян
В формуляре попутав все клетки?

Ведь случался, не спорю, ошибочный суд –
О подобном стремительно слухи несут
Все сороки, вороны и звери в лесу,
Но сейчас, в свете новых указов,
Мы следим незамыленным глазом.
И теперь каждый грешник в вишневом аду,
И случайно отведавший райскую дурь
Получает возможность рассказа”.

Только сколько обратно кино не крути,
Начиная от титров финальных вести
Не сыграешь сюжетной канве супротив -
Объектив не привык к многоточьям
И на пленке все точно до точки,
Будь ты трижды героем пути на восток
Или легким, как первый осенний листок
Или просто…