Жанна сидит в кресле, повернувшись лицом к окну, и молчит. Перед ней на столике чашка кофе, нетронутого и остывшего. Я останавливаюсь у стойки, спрашиваю бармена:

— Давно она так?

— Около часа. Может быть врача?

Качаю головой.

— Лучше водки. Со льдом.

Подхожу к Жанне, сажусь напротив. Она по-прежнему молчит, и только по лёгкому движению пальцев догадываюсь, что она меня замечает. Я тянусь за кофе, выпиваю его одним глотком и со стуком ставлю чашку на столик. Жанна вздрагивает и, не поворачиваясь ко мне, говорит:

— Сегодня при обстреле погибла девочка лет шести. У торгового центра. Она до сих пор лежит там. Личико чистое, гладкое, уголки губ приподняты в улыбке. Глазки светлые, широкие, как два больших зеркала... А тельце разорвано в клочья. Рядом на коленях мать, очумевшая от горя. Она раскачивается из стороны в сторону словно маятник, нет, словно хронометр и, качаясь, отсчитывает секунды жизни без дочери: первая секунда без дочери, вторая секунда без дочери, третья секунда без дочери. Двое мужчин в военной форме стоят неподалёку. Они принесли носилки, чтобы унести девочку, но не решаются подойти, потому что мать продолжает качаться и считать секунды… - Жанна поворачивается ко мне. – Ты напишешь об этом? Ты обязан об этом написать!

Отвожу взгляд в сторону. Перед глазами возникает качающийся силуэт женщины в обрамлении мрачных высоток. Яркий образ. Но я не могу обещать, что напишу об этом, потому что подобные истории множатся изо дня в день, и трагедия давно превратилась в рутину. Страшно признаться, но всё это уже банальность и нисколько не трогает моих читателей. Сегодня им нужно другое. Они устали от войны, им хочется про цветочную клумбу и про соседского пса, которому отдавили лапу. Тем не менее, я спрашиваю:
— Ты сделала фотографии? Нет?

Подходит бармен, ставит на столик стакан с водкой, забирает чашку из-под кофе. Протягиваю ему чаевые. Он берёт деньги, благодарит и уходит.

Жанна всхлипывает, смотрит на меня. Я киваю на стакан.

— Выпей.

Она мотает головой.

— Выпей, тебе это нужно. А я пойду, посмотрю… о чём можно написать.

Выхожу на улицу. У обочины слева свободное такси, но до торгового центра идти не более пятнадцати минут, доберусь пешком. Пешком даже лучше, есть возможность осмотреться, вдруг появилось что-то новое.

Однако нового ничего нет. Серые пятиэтажки с разбитыми окнами и расколотыми стенами давно не удивляют. В первые дни по приезде впечатления выходили за рамки понимания; картины пепелищ и разрушений вызывали шок и желание уехать обратно. Теперь это стало чем-то естественным – колоритными деталями местного пейзажа. Я иду, не обращая на них внимания. В голове начинают прокручиваться строки нового очерка. С чего начать? Сегодня при обстреле погибла… Нет, слишком избито и скучно. Нужно заинтересовать читателя с первой строки иначе газета полетит в мусорную корзину. Надо как-то… Смерть в этом городе давно никого не пугает. Она приходит сюда с воем бомб и снарядов, но ей никто уже не кланяется. Я смотрю на людей, вглядываюсь в их лица и мне кажется, что смерть для них понятие вполне обыденное… Да, что-то вроде этого. Надо только добавить больше личного и какую-нибудь яркую деталь для лучшего запоминания.

Возле торгового центра не многолюдно. Двери закрыты, огромная парковка пуста, и лишь вдоль зеркальной стены с глубокими отметинами от осколков торгуют овощами и хлебом. Редкие покупатели проходят вдоль лотков, интересуются ценой, идут дальше. Недалеко от входа худой мужчина в грязных тренировочных штанах и в рваной футболке говорит на камеру:

— …из миномётов долбили. Нормально, не страшно, привыкли уже. А сёдня чё-то разъярились. Праздник чё ли у них какой? Я побежал, а за спиной к-а-а-а-к…

Киваю оператору, спрашиваю одними губами: где? Он показывает взглядом в сторону овощного ряда: там. Издалека замечаю неглубокую воронку и куски разбросанного асфальта. Если походить вокруг, то наверняка можно найти осколки снаряда или хвостовик от мины, но мне нужны другие свидетели.

Подхожу к ближнему лотку, спрашиваю у продавщицы:

— Извините. Здесь должна быть девочка…
Продавщица машет рукой.

— Увезли.

— А мать?

— Девочки? Тоже увезли. Куда же мать без дитя?

Вздыхаю, соглашаясь: действительно, куда…

— А вы не видели, как всё произошло?

Продавщица пожимает плечами:

— Да как… Взорвалось. Всю капусту вон посекло. Черти неладные. Как её теперь продашь?

Она обескуражено смотрит себе под ноги, где валяются растерзанные вилки капусты. Тут же сидит кот, щурится настороженно на меня. Продавщица наклоняется, гладит его; кот тянется головой к ладони, блаженствует миг и снова поворачивается ко мне.

Отхожу в сторону, достаю из грудного кармана блокнот, начинаю записывать увиденное. Возле воронок суетятся мальчишки, ищут осколки от мин. Девушка с букетиком полевых цветов и парень в камуфляже, оба улыбаются. Продавщица с котом. Чуть дальше старик с кошёлкой, пришёл за хлебом. Телевизионщики снимают репортаж о недавнем обстреле… В душе потихонечку накапливается непонимание. Закрываю блокнот, прячу его в карман брюк. Удивляюсь этим людям. В любой момент может начаться новый обстрел и уже кто-то из них, из тех, кто сейчас разговаривает, или улыбается, или покупает продукты, после очередного взрыва почти наверняка останется лежать на асфальте. Неужели не страшно?

Развожу руками. Видимо, постоянное ожидание смерти есть некий катализатор, который открывает что-то потаённое внутри тебя. Ты освобождаешься от запретов, становишься открытым, дерзостным. Ты уже ничего не боишься, потому что страх, как таковой, перестаёт владеть твоим сознанием, и ты живёшь обычной жизнью. Обычной, размеренной и даже в чём-то привычной.

Снова достаю блокнот. Хороший материал. Остаётся соединить всё в единую сюжетную линию – и очерк готов... Пробегаю глазами по строчкам. Куда только вставить слова о погибшей девочке? И есть ли им вообще место? Мои читатели по-прежнему хотят что-нибудь про клумбу, про то, как парень в камуфляже нарвал цветов и подарил букетик своей девушке. Или о старике, купившем буханку хлеба и отломившем краюху для голубей. Можно написать о смерти, можно написать о жизни, но как совместить это?

Качаю головой. Я не буду писать о погибшей девочке и её матери, отсчитывающей секунды жизни без дочери. Пусть об этом расскажут телевизионщики, у них получится лучше, а я напишу о тех, кто продолжает жить в этом городе.

---

Задание дуэли:
Объём: не более 10 тысяч знаков, считая пробелы.
Срок: до 23:59 мск 2 сентября, т.е. три недели.
Тема: Проблема страха или преодоления страха. К примеру, кто-то боится темноты, а ему позарез надо пройти по тёмному переулку.