Hевзирая на кажущуюся простоту этого слова, можно отметить его действительно философский смысл, скрытый в самом его корне KOLOBOK = KOLO, т.е. "круг, колесо, окружность". Я думаю, нет смысла напоминать о том, что Круг является одним из величайших и древнейших оккультных символов (наряду с Треугольником, Квадратом, Пентагоном и Точкой). Круг, не имеющий начала и конца, является упрощенным изображением Великого Змея - Уробороса. Андрей Кравчук
Он с трудом приподнял веки и окинул всех присутствующих тяжёлым, но спокойным взглядом. Наступил предел болевого порога, шагнув за который, тело становится равнодушным к боли. Оставалась ненависть, пронзительная и острая, словно жало осы. И не к толпе служителей церкви испытывал он это бодрящее его на дыбе чувство, и не к палачу, чей взгляд не выражал ничего, кроме равнодушного профессионализма, а к тому, так и не найденному им убийце. Слишком рьяные поиски вампира, выпившего кровь восемнадцати детей, навлекли подозрение на него самого. Его схватили, когда он следил за маленькой девочкой, гуляющей далеко от дома. Умный воин рассчитывал поймать убийцу возле предполагаемой жертвы, но был пойман сам. Ни осиновый кол в его руках, ни горячие уверения, что он - охотник, а не убийца, не убедили горожан. Его едва не разорвали на месте, но вовремя прибывшие власти, во главе с епископом не позволили разъярённой толпе лишить себя удовольствия в таком деле, как выбить, выжечь, выломать необходимое для спокойствия признание из странствующего воина. Удовольствия, однако, он им не доставил, потому как признаваться ему было не в чем, а терпеть он умел. Но всякому терпению наступает предел. Вот и у него он наступил. Сплюнув на пол кровь, он поднял глаза к потолку и прохрипел: - Будь ты проклят, вампир! Клянусь, я и с того света тебя достану… Последнее что он увидел, это сверкнувшие сквозь прорези маски глаза палача. - Сделай что-нибудь! Он должен признаться публично! – нервно сжимая золотой крест, висящий на груди, выкрикнул епископ. Палач кивнул головой и вышел в маленькую дверь, туда, где готовил тела казнённых к погребению, где сжигал тех, кому погребения не полагалось, где жил сам. В маленькой, похожей на келью, комнатушке он достал с полки сосуд с тёмной жидкостью и щедро пропитал ею мягкую, льняную тряпицу. Вернувшись, он за волосы приподнял поникшую голову пленника, протёр этой тряпицей ему лицо и несколько секунд не сводил с него внимательного взгляда, потом отпустил голову, и она безвольно свесилась на грудь. - Увы, монсеньор… Преступник мёртв. - Ты перестарался, палач, - сквозь зубы процедил священник и, дёрнув щекой, повернулся к окружающей его немногочисленной свите, - Справедливость восторжествовала, хоть и не полностью. Но именно так мы сообщим горожанам: вампир пойман, благодаря господу Богу, и мёртв, согласно его воле. Раздался глухой стук. Снятое палачом с дыбы тело воина упало на пол к ногам мучителя. Епископ поморщился: - Расчлени эту мразь и сожги. - Хорошо, монсеньор, - покорно склонил голову палач. - Сейчас сожги! – взвизгнул епископ, - Я хочу почуять запах его горящей плоти! - Это не займёт много времени, - усмехнулся палач и взвалил тело на плечо, - Последуете за мной? Епископ, раздумывая, нахмурил брови. Видя его колебание, палач хмыкнул: - Там очень грязно, монсеньор, и дурно пахнет. - Я останусь тут, палач, - епископ обвёл взглядом всех присутствующих, - Мы все останемся и подождём финала свершающегося правосудия. Через пять минут раздались глухие удары топора, ещё через десять потянуло запахом горящего мяса, и камера пыток опустела…
***
Он падал в чёрный бездонный колодец. Безобразные руки с корявыми пальцами высовывались со стен, стараясь схватить его и оторвать кусок плоти. Иногда им это удавалось, и тогда острая боль пронзала насквозь. Внизу кто-то громко ухал и хохотал так, что внутри всё леденело, несмотря на удушающий жар вокруг.« Я лечу в ад?» - подумал он, и в ту же секунду почуял, как кто-то невидимый подхватил его и понёс наверх, к прохладе и свету. Этот кто-то нёс его всё выше и всё быстрее так, что захватывало дух. - Господи…, - простонал он и открыл глаза. - Неее… Не он… Я - это, - улыбнулся ему незнакомец, - не узнаёшь? Что-то знакомое было во взгляде тёмно-карих глаз, но что – он не мог вспомнить, потому отрицательно качнул головой. - Ну, потом вспомнишь. На-ка вот, отпей ещё. Жидкость в бокале была тягучей, пряной и тяжёлой. Словно упругий шарик она прокатилась по пищеводу, упала в желудок и за минуту проникла в каждую клеточку тела. - Сейчас ты заснёшь. Ожоги затянутся недели через две. Ещё неделю – на полное восстановление, - пояснил незнакомец и виновато поморщился, - Больше нельзя. Через три недели он начнёт охоту. Обрывки мыслей затрепетали в его голове, намереваясь собраться в единое целое и вернуть память. А незнакомец, тем временем, взял со стола круглый медальон, поглядел на него и спросил: - Странное у тебя имя … Уроборос… Откуда такое? - Не знаю…Медальон – семейная реликвия. Таким именем называют каждого седьмого мальчика в нашем роду, - машинально ответил он и вскрикнул от вспыхнувшего болью сознания, - Палач!? Тело немедленно отозвалось ответной вспышкой боли, и палач тут же наклонился к нему с бокалом: - Тихо… Тихо… Копи силы и найди его, - он заботливо поправил подушку и прикрыл воина лёгким покрывалом, - Я поверил тебе… Перед смертью все, кто был тут до тебя, проклинали епископа, меня, естественно, иногда вампира, но никто не обещал вернуться с того света и убить его. Уроборос растерянно оглянулся по сторонам: - А как же все…Где? Почему?... - Ты задаёшь слишком много вопросов, - нахмурился палач и тут же хитро улыбнулся, - Отвар из трав сделал твоё дыхание незаметным, а кусок старой овечьей шкуры и кости от свиного окорока быстро убедили всех, что ты расчленён и сожжён. Воин несмело улыбнулся, а палач, наоборот, посерьёзнел и, наклонившись над ним, прошептал: - Если через три недели вампир не начнёт своей охоты, я убью тебя…
***
Сначала пробормотал что-то наружный дверной засов, потом сонно скрипнули своё «Ой-ёёё-ёй» ржавые, дверные петли, и дверь открылась. Палач мрачно уставился на Уробороса: - Двадцать вторая ночь прошла спокойно, воин… Уроборос повертел в руке острый осиновый кол, что оттачивал до того, как его потревожили, и неожиданно бросил его в руки палача: - Держи! Палач ловко перехватил оружие и спросил, прищурившись: - Думаешь, он затаился? Уроборос поднялся с места, сделал несколько шагов по комнате и остановился у крошечного окошка, повернувшись спиной к палачу, сжимающему кол в руке: - Выпусти меня в город… Если веришь до конца и не хочешь лишней жертвы. Я думаю его спровоцировать… Иначе он может затаиться надолго. Палач с сомнением покачал головой: - До этого он каждый месяц убивал ребёнка, а два раза - двух. Уроборос задумался: - Я могу ошибиться, но мальчик, которого последним нашли обескровленным, был достаточно крупным… Палач тоже немного подумал и согласился: - Возможно, ты прав. Если он убивал двоих, то это были младенцы или дети до года… Уроборос повернулся к нему лицом и едва успел поймать осиновый кол. Палач усмехнулся и подмигнул: - Держи крепче своё оружие, воин. Снова недовольно проскрипели петли, но засов не издал ни звука. Путь был открыт.
***
Через три ночи город трясло от волнений: в окрестностях появился призрак сожжённого вампира с осиновым колом в руках. Его видели после заката солнца на дороге возле повозки торговца фруктами, потом его заметила на опушке женщина, поздно возвращавшаяся из леса с корзиной лесной малины, на рассвете третьего дня он постучал в окно башмачника и тут же исчез, оставив старика в полувменяемом состоянии. Волосы призрака светились в темноте голубовато-зелёным светом.Так же светились его руки и осиновый кол в них. Днём горожане с проклятием потрясали кулаками, а вечером, вместе с детьми, прятались в дома. Они даже успели сложить злободневную песенку, в которой говорилось что-то типа «С колом возле дорог колобродит Уроборос…» Шестилетний побирушка-сирота распевал эту песенку, сидя возле церкви. Спустились густые сумерки, и площадь опустела. Он пересчитал монетки и с радостью заметил, что их значительно больше, чем в предыдущие дни. Весело посмеиваясь, мальчуган опустил монетки в карман и уже собрался уходить, когда скрипнула дверь, ведущая на колокольню, и ласковый голос позвал его: - Подойди, дитя, я дам тебе золотой. Что помешало ему кинуться и схватить блеснувшую в лунном свете монетку, он и сам не понял, но вместо того, чтобы побежать со всех ног к человеку в рясе, он вдруг попятился и яростно замотал головой: - Нет… Нет… Не надо… - Подойди, кому говорят! – громче выкрикнул монах. - Нет… - Стой на месте! - пророкотал он уже грозным басом, и ребёнок испуганно замер, парализованный необычайной зычностью голоса и властной интонацией. - А лучше - подойди ко мне, - неожиданно раздался не менее грозный, но более спокойный голос. И с большого, старого дерева на землю спрыгнул некто в коротком плаще. В его правой руке необычным сине-зелёным цветом светился осиновый кол. Ни минуты не мешкая, паренёк бросился к неизвестному. - Встань возле дерева и никуда не уходи, - приказал ему незнакомец и откинул капюшон. Длинные, светящиеся волосы упали на плечи. - Призрак…, - прошептал монах, истово перекрестившись. Но призрак не исчез, а медленно подошёл к нему, откинул капюшон с его головы и удивлённо присвистнул: - Звонарь? Ты - вампир? - Я - не вампир, - золопотал звонарь, подобострастно падая в пыль перед призраком, - Я только хотел вечной жизни! Если раз в месяц выпивать полтора литра детской крови, то будешь жить вечно! – он забылся на мгновение и приподнялся, назидательно подняв вверх указательный палец, - Это – древнее учение чёрных алхимиков говорит! - Мразь! – прошептал сквозь зубы Уроборос, вонзая кол прямо туда, где трусливо трепетало сердце священника, жаждущего вечной жизни. Без единого звука звонарь завалился на спину. Уроборос заглянул в стекленеющие глаза, удовлетворённо вздохнул и вздрогнул, почувствовав, как его осторожно потянули за край плаща. Маленький попрошайка глядел на него снизу вверх: - Возьми меня с собой… - В преисподнюю? - усмехнулся Уроборос и провёл пальцем по мягкой, грязной щеке мальчугана. След на коже тут же таинственно засветился. Паренёк вытер лицо, потёр ладошки и тихо засмеялся: - Это краска такая? – он обхватил Уробороса за ногу и глубокомысленно изрёк, - Неет… Ты - живой… Ты - тёплый… И… добрый… Воин присел перед ним на корточки: - А вот об этом никто не должен знать, а то подведём к неприятностям очень хорошего человека. Понятно? – Он щёлкнул мальчугана по носу, - Скрываемся тихо. Идёт? - Ага, - прошептал парнишка, хватая его за руку, - Побежали… Прежде чем уйти, Уроборос тщательно вытер кол краем плаща, основательно уничтожив остатки таинственной краски.
***
- И охота тебе взваливать на себя такую обузу? - бурчал палач, придерживая за узду вороного мерина. - Ничего, - улыбался Уроборос, поправляя шляпу на сидящем впереди него мальчугане, - Вдвоём веселее. - Не веселье это, а обуза, - продолжал недовольно высказываться палач, а сам проверял – прочно ли сидит мальчишка на лошади. - Мы не быстро, - успокоил его воин, - ночь длинная, пока все очухаются – далеко ускачем. - Ну, ну, - снова пробурчал палач и протянул ему увесистый кошелёк с золотом, - Держи. Хватит на первое время. И вот это держи, - на луке седла повисла котомка, - Перекусите, как подальше будете. Уроборос крепко пожал протянутую на прощанье руку: - Спасибо, что поверил… За всё спасибо…
