К полудню стало ясно, что далеко они не уйдут. Ночная метель сделала отряд Хэлтора заложником гор, скрыв знакомые тропы. Не помогли и снегоступы, которые воины споро смастерили из лозы тальника и нарезанной на полосы кожи убитых драконов. Люди еще худо-бедно могли передвигаться, а вот лошади по брюхо проваливались в рыхлый снег и тревожно ржали. - Что, брат, может привал? Переждем пару-тройку дней? И ребятам нужен отдых, - Гуннар окликнул, бредущего рядом повелителя. - Да. Ты прав. Бессмысленная трата сил. Выбирай место. - А что его выбирать? Вон Эйнар, уже пожалуй, выбрал поляну. Глянь! Хэлтор остановился и посмотрел куда указывала рука друга. В центре практически круглой поляны неподвижно стоял скальд, раскинув руки, и закрыв глаза. Его губы беззвучно шевелились. - Новую вису что ли сочиняет? Или колдует? Что он застыл, как истукан? – хмыкнул вояка и толкнул друга плечом. - А ты спроси. Я тебе, что ведун? - И спрошу! – и Гуннар решительно затопал, проваливаясь в снег: - Эй! Эйнар! Ты вису новую сочиняешь? Или колдуешь? – прокричал он на ходу. Потом резко остановился и обернулся к воинству, - парни! Привал! Ставьте наметы! Эйнар опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Несколько секунд ничего не происходило, а потом он резко встал и повернулся в сторону подошедшего командира. - Нет. Молился Бальдру и Соль. Сегодня их день. День Солнца. А новую вису я действительно сочинил. Вчера. - Вот сегодня и прочтешь! Будем праздновать! – возвращаясь к коню.
Вечером в середине, вытоптанной поляны, пылал костер. Вокруг него на подстилке из лапника расположились люди.
.
- Эй, парни! Что-то вы примолкли после трапезы! Нельзя унынием встречать день Солнца! Давай–ка, скальд, порадуй! Что ты там сочинил? Эйнар усмехнулся, откладывая кусок жареного мяса и зачерпнув пригоршню снега, вытер руки. Прислонился к стволу дерева, сложил руки на колени и закрыл глаза. Глубоко вдохнул, запрокинул голову и начал читать.
Озеро вкруг обступили мёртвые хмурые скалы. Тайный чертог для себя здесь великаны снискали. В местности, подле лежащей — глухо, ужасно, и серо. За водопадом гремящим бездонно чернеет пещера. В озере темные воды, не знавшие сини небесной. В них испокон обитают твари, рождённые бездной. Здесь где-то свили гнездо потомки преступного рода. Меч свой берёт Беовульф и отважно скрывается в водах. Воины ждут и молчат. Быстро уходят минуты. Битвы не слышатся звуки — глушат их вод перегуды. Вздрогнули вдруг храбрецы. Сурово нахмурили брови. В озере, полном химер, вода закипела от крови. Сильным, бесстрашным бойцам взоры туманит досада — Пена окрасилась кровью в кипени струй водопада. Чудища выплыли вновь и в алой купаются пене. По Беовульфу король справит поминки в Олене. Ратники тянутся к дому. Правды не знает дружина. Только не мёртв Беовульф — пред ним расступилась пучина. Держат главу великана могучие руки героя. Вместе с огромным мечом — призом смертельного боя.
Так что не надо бояться, что тропы теряются в хмари, Что на поверхности жизни — мерзкие злобные твари. Длится кровавая битва, и в мрачной таинственной глуби, Меч добывая в бою, восславятся доблести слуги.*
- Я думал ты о нашем походе, парень, вису сочинил, а ты о других героях. Слышал я, как-то поэму о Беовульфе. Но он в той истории убил дракона и погиб. А ты вроде бы и не об этом. Или просто другую историю сочинил? - разрушил тишину Повелитель, - или не сочинил? - Не сочинил, - Эйнар обернулся к Хэлтору и кивнул: - Не сочинил. Пересказал. А Беовульф действительно умер, после того, как убил дракона. Черного дракона. Он истек кровью. Дракон ему руку оторвал. - Ты откуда … - А я вот думаю, а почему они все цветные? Ну, драконы наши? – перебил говоривших, Эрик - самый молодой из Ушедших на Смерть. - Цветные? Это у девок юбки цветные, парень, а драконы? Они… у них масти разные, как у лошадей – поддержал тему еще один воин. - Нет, правда! Мы каких только не видели! Черный был? Был. Красный? Серый был. Зеленый. Я вот даже золотого видел! - А что ж не убил? Золотого? – заржал еще один воин, - нам бы того золота на всех хватило! - Он высоко летел! - А может просто солнце ему крылья вызолотило, дурень? Или может это был король драконий? - У них нет королей. Свободные они, - Эйнар встал и отошел за границу света. Повелитель проводил его взглядом, а спустя пару минут встал и тоже отошел от костра следом за скальдом. Парень ушел не далеко. Он стоял в привычной уже для Хэлтора позе: раскинув руки и запрокинув голову к звездам. - Так все же, почему они цветные? - Серый, красный, черный, зеленый, белый - Преданность, Любовь, Ненависть, Ярость, Скорбь. - Белый? Я не видел белых. Да и красного только одного. - Нет в небе сейчас белых, Повелитель. И не потому, что в мире скорби не осталось. Потому, что чистая, не смешанная ни с чем скорбь почти не встречается. Дочь, сын, жена скорбят об ушедших к другим берегам, искренне скорбят, но любовь, преданность, честь держат их, мешая взлететь. А чтобы так, чтобы в человеке только скорбь осталась? Давно не было. А красный дракон в небе действительно один. Вернее одна, - Эйнар, опустил руки и обернулся к Хэлтору. Тот будто притянутый этим взглядом шагнул и, крепко схватил парня за грудки, и не громко, но очень твердо спросил: - Что? Что ты знаешь? О чем все время не договариваешь? Говори! Я прав? Это она? Сванвейг? Время остановилось взглядом двоих. Скальд, не опуская глаз, кивнул : - Да, Повелитель, это она. Вся ее жизнь была любовь. Любовь к родителям, потом к тебе, потом к Айсе. И каждый раз, когда в ней разгорался новый костер любви, предыдущий не мерк. Он становился больше. Любовь поглотила ее всю…И пришло время защитить своей любовью тех, кого она любит от черной ненависти и она встала на крыло. Растерялась правда. Не успела защитить родителей. И если бы, отец Эрла, старина Хью, не шагнул вслед за ней и не прикрыл ее тогда своей преданностью, она бы уже не летала, и в нашем мире не осталось любви. - Почему не осталось? Я все еще ее люблю. - В тебе была жива лишь память о любви, Повелитель, до тех пор, пока она не напомнила о себе. До этого в твоем сердце жила боль, и чувство долга, необходимость заботиться об Айсе, твоих землях, людях здесь живущих. А любовь – нет. Это были отголоски. Эхо любви... Но сейчас я снова слышу ее в твоем сердце. Эйнар склонил голову в жесте почтения и пошел в сторону костра. Смех и шутки раздавались в тишине ночного леса и эхо, играя словами, бросало их от камня к камню. - Стой! Кто ты? – рука , нагнавшего парня повелителя легла на плечо. - Дракон. Красный дракон. Верней тот, кто им был ...
Очень медленно рука Хэлтора скользила по плечу, будто осмысливая только что услышанное, а потом, опустившись до локтя, сжалась и рывком развернула парня. - Рассказывай! - Долгая история. Много ветер песен спел с тех пор. - Пусть еще одну споет, - усмехнулся мужчина, - я уже никуда не спешу.
Эйнар стряхнул руку и зашагал назад. Встал на прежнее место и поднял лицо к небу, будто испрашивая у него позволения, и сказал: - Это было давно. Твои предки только пришли в эти земли. С мечом пришли. Крови пролито было много. Смертей много. Безвинных. И вспыхнула ненависть к завоевателям. Многие в ней захлебнулись. Один за другим взмывали в небо черные драконы, не помнящие, кого и за что они ненавидят. И изливали они свою злость, сжигали в пламени деревни, людей, скот. Завоевателям тоже доставалось. Вот тогда и стали появляться драконы, - он вдруг усмехнулся, - цветные. Но, чтобы человек стал драконом, в нем не должно остаться никаких других чувств, кроме одного. Во мне не было ничего кроме любви, когда я закрыл собой тех, кто мне дорог. И она шагнула за мной. В ней даже не успел родиться страх, когда она увидела мое превращение. Главным было не потерять меня, быть со мной вместе. - Подожди, парень, но ты же человек? Или ты и сейчас можешь взлететь драконом? - Не могу. Любовь уже не владеет мной безраздельно. Ушла она. Нет больше крыльев любви. - Ты разлюбил ее? Как ее звали? - Хельга. Ее звали Хельга, - скальд ссутулился и, проваливаясь в снег, пошел прочь. - Постой! Как ты вернулся? - Во мне родилась боль и скорбь. - А она? - Ее убил черный.
* Игорь Кочуровский "Беовульф" в переводе Вадима Друзя
