Все события, факты, имена героев рассказа — настоящие.

Сбилась со счёта, сколько раз и кому я рассказывала эту историю. Слышали её, пожалуй, все мои родственники, друзья, знакомые, соседи, случайные попутчики, администраторы отелей на ресепшенах и бармены, школьные учителя моих детей и те, стёршиеся из памяти люди, с кем приходилось обманывать время в каких-то общих очередях всевозможных заведений с неотжившей бюрократией, а также продавцы супермаркетов и... можно долго перечислять посвящённых, некоторые из которых являлись даже свидетелями и очевидцами той жизни, хотя и не каждый знал во всех подробностях то, о чём я сейчас хочу рассказать и вам.

Итак, шёл 2000-ый год.
После тяжёлой Первой чеченской войны ненасытная смерть в эйфории отхватила жирный куш с десятками тысяч душ неопытных новобранцев. Во время непродолжительного перерыва набирала обороты Вторая чеченская кампания как логическое продолжение первой. Боевики рвались к Каспию и пытались захватить Дагестан, а российские военные не давали им совершить проход, действуя на сей раз более грамотно и слаженно, пользуясь наработанной тактикой и стратегией, усвоенной после страшного опыта в предыдущей чеченской бойне. К тому же в войсках на этот раз явно численно преобладали контрактники-профессионалы, среди которых проходил службу и мой муж.
Между двумя войнами, после участия в нескольких боевых операциях на территории Шали с небольшим отрядом спецназа, во время перерыва Микола благополучно прибыл домой живым и здоровым, а позже был ещё один контракт и поездка в Дагестан,  после которой он оказался дома с контузией средней тяжести, можно сказать – ему несказанно повезло. А вернулись в тот год не все сослуживцы. На Аллее Славы его родного города покоятся останки тех, с кем плечом к плечу он уезжал в тесном автобусе от здания МВД РФ.
Спустя много лет муж часто вспоминал бестолковые часы накануне самой первой командировки. Лица, непринуждённые разговоры или слегка напряжённые споры, похабные анекдоты и неожиданные откровения, чужие мысли, мелькание городов и сёл в запотевших окнах, запах крепких сигарет и домашних бутербродов в салоне автобуса, запавшие в память голоса, смех, приятный трескучий шорох новых разгрузочных жилетов и слабые сигналы первых симменсов, и снова лица, лица, лица...
Пусть земля им будет пухом.

Вот ведь как не в ту степь увела я тебя, читатель. Речь же пойдёт не о войне. Сказанное – всего лишь фон.​ Родной человек дома – тогда лишь это было самым главным для меня. Микола вернулся к работе,​ его перевели трудиться в изолятор, где он конвоировал заключённых между заседаниями бесконечных судов и отправкой осуждённых на этап, а через несколько лет дослужил до пенсии кинологом в СТ-2 небольшого города, где мы жили.
После тех поездок в Хасавюрт и Кизилюрт, где российские отряды контрактников из разных городов охраняли целые каскады дагестанских гэс, однажды ранней осенью муж привёз домой в качестве живых сувениров трёх взрослых скорпионов и одного совсем крохотного.

Честно признаться – это был самый неожиданный и удивительный подарок в моей жизни, вызвавший одновременно и восторг, и недоумение.
Помню, как воскликнула: "Боже, кто это??? Что мы будем с ними делать?" А дальше...

Он рассказывал о невыносимых условиях в полуснесённых полудомах, где им приходилось жить рядом со стратегически важными объектами. Работали по сменам сутками, днём – жалящая жара, а ночью – убийственный холод, нередкие обстрелы, нападения боевиков. И естественно почти никаких бытовых условий: осенью и весной ржавая, чуть тёплая вода в трубопроводе на открытом воздухе, не было элементарного душа с клозетом, отдыхали в одежде прямо на земле, на бетонных плитах,​ не у каждого был собственный спальник, обычно одним​ пользовалось несколько человек по очереди, весь быт у бойцов проходил в заброшенном здании без окон и дверей, проёмы были завалены мешками с песком и щебнем. У многих кипели мозги и срывало крышу от бесконечного напряжённого однообразия, от непонятного климата, от ненависти местных жителей, от страха и отсутствия человеческого согласия в общих помещениях, большинство бойцов пили по-чёрному, покупая у населения дешёвый кизилюртовский шмурдяк, типа домашнего коньяка, или недорогие напитки местного производства. Командиры на всё закрывали глаза, избегая открытых конфликтов с особо буйными членами отрядов. Раздоры и стычки между бойцами считались обычным делом, особенно под конец службы в чужой стране.
Возле ГЭС текли реки с бешеным течением, и днём солнце воду почти не прогревало, она была леденющая, но всё-таки многие солдаты в дни службы старались хотя бы ненадолго окунуться в чистый поток, купались, несмотря на дикий холод, некоторые простужались и болели.
В летние дни на раскалённые камни повсюду взбирались скорпионы, их было так неотвратимо много, что ​ вскоре после прибытия все перестали обращать внимания на жутких пауков, хотя страшилища иногда заползали и в спальные мешки. С мужем проходили службу его друзья из МВД, одного из них – Ромку Давыдова – чёрный скорпион ужалил ночью, когда тот спал после смены караула. Началось воспаление, сильные отёки, температура под сорок держалась двое суток , а ведь Ромыч был здоровенным, огромным, сильным, ну вылитый рыжий викинг, руки мощные – не ладони, а медвежьи лапища! И надо же, маленький паучок свалил этакую скалу, парень неделю подняться не мог с койки в медсанчасти. Страшный жар переходил в озноб, тошнота, слабость, постоянные боли в животе, судороги. Антибиотики, витамины и неделя бессознательного страха, непроходящей тревоги...
Он не умер тогда, конечно, но иммунная система дала непонятный сбой, Ромка стал часто болеть, а последующие стрессы и неумеренная тяга к алкоголю после приобретения чеченского синдрома завершили начатое. Наш друг умер после командировки, спустя немного лет, от очередного сердечного приступа, ему едва исполнилось сорок.

А вот я полюбила скорпионов. Первое время они жили в пятилитровой стеклянной банке, а потом мы приобрели небольшой террариум. На дно я выложила мелкие и средние речные камушки с берега на Волге,  наполовину засыпав их белым песком, а сверху накидала немного сухих древесных веточек. Скорпионовый домик стоял на южном окне, там почти всегда пекло, летом от яркого солнца, а зимой от пышущего радиатора.

И моих скорпионов квартирная жизнь вполне устроила. Они быстро наладили свой гармоничный режим существования в необычном для них месте. Днём спали на тёплых камешках, а ночью шуршали ветками, толкая их сильными лапками, и охотились. А вот для того, чтобы им было на кого охотиться, приходилось ооочень постараться...

Дело в том, что скорпионы питаются исключительно живыми, то есть двигающимися насекомыми. Специально для них я осторожно ловила сачком мух и других букашек. Пробовала удивить их ароматными красными солдатиками, бабочками и стрекозами, но мои "капризули" такую пикантную пищу не трогали, даже не прикасались! Ничего сильно пахнущее и яркое им категорически не нравилось, предпочтение отдавалось мухам и... тараканам! А вот с последними стояла острая проблема и страшный дефицит, как ни странно это звучит.
Тараканов в нашем доме ни у кого не было.
Мужу приходилось мотаться на другой конец города в район старых брусчатых двухэтажек, где жил его сослуживец с женой и дочерью. У Потёмкиных всегда водились тараканы, ползали даже днём по кухне.
Сашка, глава семьи, в трико с пузырями в области коленей и вытянутой майке-алкоголичке или в тельняхе вечно сидел с сигаретой в зубах во время прихода Миколы, а если с мужем приезжала я, посмеивался над моей брезгливостью:
"Ну что, Лёля, и мои тараканы на что-то сгодились?"
У Потёмкина были мутные, грустные, серо-голубые глаза и светлые, немного вьющиеся волосы. Почему-то мне всегда, глядя на него, вспоминался Есенин:

...Бесконечные пьяные ночи
И в разгуле тоска не впервь!
Не с того ли глаза мне точит
Словно синие листья червь?...

В пакетик с крохотными дырками для циркуляции воздуха мы, как правило, набирали до полусотни штук мерзких насекомых и (счастливые!) возвращались домой. Ну, или муж, если отправлялся "на охоту" один, возвращался просветлённый и пьяный, потому что от Шурика Потёмкина уйти трезвым не было ни-ка-кой возможности.
Порой они засиживались до глубокой ночи – на тараканов надо было зарабатывать уважением и общением с хозяином дома!
До сих пор вспоминаю с улыбкой то "скорпионовое время".
Я научилась аккуратно длинным медицинским пинцетом доставать тараканов из их временного жилища и подавать моим скорпиончикам на обед.
Хотя, даже если "рыжик" срывался с зажима и  убегал по хаотичной траектории, скорпионы терпеливо выжидали удобный момент, тонко улавливая любые вибрации на песке, в один миг точно схватывали добычу, когда она оказывалась рядом.
Удивительно опытные охотники. К тому же невероятно глазастые! Несколько пар глаз на головогруди (спереди, посередине и по бокам) позволяют им видеть мир на 360°.
Ах, как же они кушали! Это отдельная тема. После нежной подачи, а чтобы не раздавить живую пищу пинцетом, требовалась ювелирная точность и мягкость, скорпионы хватали насекомых передними лапками-клешнями и железно фиксировали напротив челюстей. Затем скорпионий хвост, по-научному – метасома, медленно поднимался дугой и, совершив полукруг над туловищем, жалил бесполезно трепыхающийся "обед" ядовитой иглой. Парализованный таракан постепенно начинал умирать, а скорпион принимался изящно кромсать и откусывать небольшие кусочки жертвы, ещё двигающейся в агонии, пока не съедал полностью. Иногда, правда,  не дожёвывал тараканьи лапки. С мухами всё происходило гораздо быстрее и выглядело не так эффектно.
Большим преимуществом содержания экзотики оказалось "непостоянное" кормление. Наевшись за неделю тараканами, скорпионы становились ленивыми, неподвижными, впадали в спячку, и могли после сытых дней совсем не принимать пищу одну-две, а то и три недели.
По мере ликвидации стратегического тараканьего запаса, муж снова созванивался с Потёмкиным для обсуждения даты следующего визита за кормом.

Самый маленький скорпион умер совершенно неожиданно через восемь месяцев жизни в террариуме. Честно скажу – я расстроилась. Причиной смерти, по-моему мнению, послужил именно возраст. Скорее всего, он не смог приспособиться к чуждой среде обитания, или получал мало корма, не в силах конкурировать с более крупными особями своего вида.
Я поздно подумала о том, что нужно было его отсадить от крупных родственников и кормить отдельно. Хоть и скорпион, но дитя же...

Позже произошёл ещё один случай, повергший меня в шок. Однажды в очередную поездку мой Микола так нажрался в хлам с нашим "тараканьим поставщиком", что потерял пакетик с кучей тараканов, когда ехал домой на вечернем автобусе. Я была просто в ужасе.
Почему не вызвал такси прямо до дома?
Где оказался мешок с тараканами в тот день? Выпал в общественном транспорте или по дороге через детский парк, когда он плёлся от остановки до подъезда?
Не знаю...
Мы поссорились и не разговаривали несколько дней. Простить потерю тараканов я ему долго не могла.

А где-то через два года случилось совсем непоправимое. Потёмкиным дали новую квартиру в престижном районе. Они переехали, а их "сожители" остались в бараке. То ли армии тараканов не приглянулся другой район, то ли Потёмкины стали чистоплотнее, но в просторной квартире со свеженьким ремонтом не было ни одного усатого.
Мы несколько лет с ними не виделись, а потом я случайно узнала от общих знакомых, что пара разошлась. Галина ушла к другому, а Сашка через суд оставил ребёнка на своём попечении и один воспитывал дочку до её совершеннолетия. Экс-жена выплачивала ему алименты.

Самый крупный скорпион умер через четыре года жизни с нами.
Я как-то не сразу даже заметила, что он больше не шевелится. Да и в целом, признаться, почти перестала обращать внимание на своих чудесных питомцев. Хотя, в дни семейных посиделок и в праздничные выходные, когда все собирались за одним столом, когда к нам приезжали в гости друзья или родственники, муж демонстративно с гордостью доставал скорпионов голыми руками. Под всеобщие восторженные вопли и визги сажал к себе на плечи, перекладывал с одной ладони на другую, гладил, шутил и смеялся, выпускал на стол между тарелками, будоража нервы довольным зрителям.
Это было что-то!
Надо отметить, что за почти пять лет пребывания наших необычных паукообразных жильцов дома
ни одного случая укуса ни у кого в семье не было. Можно сказать – во время фееричных представлений ни одно человеческое существо не пострадало.

Оставшиеся два чёрных скорпиона прожили ещё почти год и умерли в один месяц. Из мёртвых тельц насекомых муж сделал маленькие чучела, выпотрошив внутренности и набив тоненькие хитиновые панцири обыкновенной ватой. Покрыл блестящим лаком – выглядели как живые.

А потом родилась наша дочь. Когда у ребёнка наступил период бесконечной неутомимой энергии и неутолимого любопытства, а также ежедневного распознавания мира на цвет, запах и вкус, она абсолютно случайно добралась до хрупких чучел, и мелкая моторика сделала своё дело.

Остались от моих сувениров "рожки да ножки".