Выхожу я с работы по обыкновению поздно. Иду пешком. Ноябрь. Половина восьмого. Работаю на Парнасе. Такая промзона в Петербурге. Автомобилисты разъехались, грузовики остались, ждут разгрузки. Иду сначала по обочине. Потом по кусочку тротуара до трубы. Труба — подвешенный над землёй полутораметровый трубопровод горячей воды, тянется вдоль окружной железной дороги. Ныряю под трубопровод, иду сто метров вдоль железнодорожных путей, чтобы оттуда — в дырку между гаражами, а там и до автобуса недалеко. В это время большей частью пересекаюсь с гасторбайтерами, да с местным сообществом бомжей, молчаливым, с тележками из города возвращающимся.
Удивительно, что за десять лет хождения приключений особых не было. Один раз утром труп мужчины лежал, его уже стерегли, никаких действий от меня не потребовалось. Другой раз в узком полуметровом проходе между гаражами наткнулся на здоровенного пса, мёртвого. Пёс знакомый, он часто людей с соседнего склада провожал. Какую-то отраву съел. Ужасно жалко. Лежал так, что через него не переступить. Но всё-таки я как-то протиснулся. Ушёл, пёс остался. К утру убрали.
Пятнадцать лет наша контора располагалась рядом с небольшим парком, а десять лет - в этой, не менее живописной, но значительно более обширной местности. Поначалу тошнило от свалок у гаражей, особенно противно было утром или в белые ночи. Лучше всего - вечером весной: вдоль железной дороги ивы, кусты, соловьи голос пробуют. Соловьёв очень много было. Прошлой зимой железнодорожники всю растительность истребили. Теперь соловьям жить негде. Ужасно жалко.
Вот такая вводная часть.

Короче говоря, прошёл я под трубой к железной дороге. Освещение плохое, граница станции, фонари далеко. Вижу, напротив прохода через гаражи, с моей стороны железки что-то лежит. Расстояние — метров семьдесят. Может очередной пёс отравился? Нет, не пёс. Комплекция другая. Шевелится. Человек лёг на рельсы? Забавненько. Наверняка пьяный. Нашёл место.
Ближе - яснее. Пьяный. Вижу, как он меняет дислокацию, выстраивает тело на щебне параллельно рельсам, встаёт на карачки, пытается перекинуть ногу через рельс. Получется это, когда рукой берётся то ли за штанину, то ли за ботинок и, приподняв ногу, перетаскивает её через узкую блестящую полоску. Повторяет трюк с левой ногой. Удача! Человек стоит на четвереньках между рельсами. Понятно, что наблюдаю я не инвалида, а мужчину с крепкими руками и неконтролируемо ослабшими ногами.
Ускоряюсь. Но человек - хорошо обучаемое животное, самостоятельно справляется и с более сложными задачами. К тому же в таких случаях успех временно отрезвляет. Когда я подошёл, неизвестный сидел на рельсах. На вид лет сорока, в хороших джинсах, в нормальной куртке и, удивительное дело, с сумкой через плечо. И тут вдруг он неожиданно поднялся, качнулся, пропустил меня и пошел следом. Неужели устоит? Я замедлился. Ситуация.

Колонной из двух человек выходим на основной рубеж. Впереди — проспект, больше похожий на шоссе, с широкой разделительной полосой. Перехода нет. На другой стороне проспекта — заправка, через неё проезд на параллельную проспекту улицу, за которой панельные дома-корабли 80-х годов и остановки общественного транспорта.
Посмотрел налево — машин не видно, светофор в полукилометре от этой точки. Мой ведомый решился перейти дорогу. Страхую. На разделительной полосе остановились. Поток машин не плотный, но быстрый. Стоим у самого края. Попутчик сосредоточен. И тут поток воздуха от пролетевшей мимо фуры заставил нас чуть отступить назад и тут же, как маятник, попутчик качнулся в сторону дороги, крен стал критичным и обозначилась попытка сделать шаг вперёд под колёса последнего грузовика. Но страховка сработала, я крепко схватил его за локоть и удержал на поребрике. Когда дорога освободилась, мы вместе, под ручку завершили переход.

Встали перед заправкой. Человек глядел на меня осознавшими ситуацию глазами.
- Мужик, ты мне жизнь спас.
Молчу.
- Нет, ты точно мне жизнь спас.
- Да брось ты.
Больше говорить не о чем. И тут вдруг он меня ошарашивает.
- Мужик, пива хочешь?
Снимает с плеча сумку и начинает её расстёгивать.
- Нет, не хочу. Дойдёшь?
- Дойду. Без проблем.
- Ну, всё. Прощай.
И я пошёл через заправку к остановке. А человек — по тропинке к перекрёстку, практически ровным шагом.

Наверняка утром он не вспомнит, как добрался до дома. Оно и к лучшему, наверно. Останется в подкорке странное ощущение какой-то случившейся опасности, причину которой так и не удастся вытянуть из затёртого отрезка памяти. А я останусь невольным носителем знания, перешедшего из чужого контекста в мой собственный, стану носителем чужого короткого отрывка без начала и конца.

И нет никакой гармонии для меня в этой хорошо знакомой местности, есть отдельные эпизоды: будть то бомжи с тележками, мёртвый пёс в агонии, пьяные, я сам пьяный, я сам трезвый и злой на эту помойку то в разгар белых ночей, то в ноябрьское шлёпанье по лужам. Осталось дождаться снега: перый снег, шпалы, рельсы — дождаться, когда окончательно достанет сворачивать в проход между грязными гаражами или лезть под обернутую утеплителем огромную трубу горячей воды. Снег должен решить все проблемы. Снег — он белый и пушистый. Осталось всего ничего - снега допроситься.