Пласты: Заметка-расписка — метауровень творческого процесса. Реальное прошлое — прототип для персонажа. Настоящее время в администрации — момент воспоминания. Художественная реальность "Каракома"/"Обречённого" — результат творческой трансформации Взгляд на писательскую кухню, на то, как реальные люди и ситуации трансформируются в художественные образы. Это может вызвать особый интерес именно у пишущей аудитории — тех, кто сам сталкивается с подобными творческими процессами и трансформациями реальности в художественный мир. Сложность конструкции заставляет вдумчивого читателя глубже погрузиться в текст. Особенно интересно наблюдать, как негативный опыт с отцом, преображается в сложный, многогранный художественный образ. Это своего рода художественное исследование творческого процесса. Исходя из найденной информации, нет единого общепринятого термина для жанра "художественное исследование". Однако в литературоведении и искусствоведении существуют несколько близких понятий: Художественно-документальная проза жанр, сочетающий художественные и документальные элементы в исследовании определенного явления или личности. Non-fiction с элементами художественности документальная литература с использованием художественных приемов. Творческая биография или биографическое исследование когда объектом художественного исследования становится жизнь и творчество конкретной личности. Эссеистика жанр, позволяющий автору совмещать художественное и аналитическое исследование предмета. Метапроза художественное произведение, исследующее сам процесс творчества и создания произведений искусства. Также в академической среде используется термин "изучение творческой лаборатории писателя", что близко к понятию художественного исследования творческого процесса. Обречённый.
Выписать отрицательный персонаж так, чтобы кто-то увидел в нём своё и, если не оправдал, то понял его противостояние ГГ – это не так и просто. Для меня, как читателя, чаще всего отрицательный герой интереснее, чем куча положительных и правильных. Я хочу понять – почему? Ну почему он противостоит? И почему ГГ, если он не шаблонный, чаще его понимает? Понимает и продолжает противостоять. Книга вторая. Татаг… Персонаж, чей реальный прототип внешне ни разу на него не похож, ни разу. Был ли он похож на него внутренне? Да, частично был. И больше психологическим рисунком, а ещё больше ситуационно. Татаг Темнокрылый должен был обозначиться и уйти, ибо своё дело сделал, но он не ушёл. Я не отпустил его или он меня? Всё больше склоняюсь к последнему. Возвращение к написанному тексту. Необязательное, но потянуло так, что другие темы осыпались ещё в Администрации города, где на втором этаже, стоя у окна, я ждал Дэна, ушедшего в плановый отдел за справкой. Я стоял и смотрел на дождь. Дождь мелко сыпался на припаркованные машины, на двух водителей, что, не спрятавшись под навесом, устроили приятный перекур, ожидая работодателей. На первом этаже кто-то нервно смеялся, потом притих. На мне был надет костюм и белая рубашка, а галстук я успел снять и сунуть в карман. Как и тогда… *** Я продолжал заниматься «Эдельвейсом» и достаточно высоко котировался в музыкальной среде, но с некоторых пор сопровождал Тала на каждую официальную встречу высокого уровня, чаще не местного. На этом настоял глава, высказав Коршуну, что на важных мероприятиях рядом с тем, кого он вводит в определённые круги, должен присутствовать человек, …хм… имеющий определённые заслуги - скажем так. Мне ни разу не хотелось ни светить, ни светиться, но Тал стремительно набирал высоту. Я не смог ему отказать, учитывая реалии на земле. Когда же я вник в его основную текучку, то мне пришлось не просто «создавать вид», а слушать, записывать, анализировать, а потом, опираясь на аргументы, вкладывать в Коршуна неотмеченные им факты. Я и сам понимал, что уже не художественный руководитель ДК, но предпочитал оставаться в тени своего первого имиджа. Я чаще сдерживал, реже направлял, много дополнял и был единственным после его отца, к кому он прислушивался. Да, я оставался в тени и был его тенью. Как оказалось, жизненно необходимой. Потом так оказалось… Тал ничуть не удивился, когда на одном из заседаний я взял слово и сам высказал претензии товарищу из области, уверенный, что Витальку понесёт, и он наломает дров. Я чётко видел, что до него дошло: предложение для всех, по сути – подстава ему, но не глобальная, а мерзопакостная. Слушая дебаты вокруг пламенной речи мерзопакостника, я успел составить краткий письменный демарш, подкрепить его рядом цифр, так как уже достаточно хорошо в них ориентировался, и в общих чертах обрисовать другие ставки, спрогнозировав сбалансированные интересы. Выслушав, товарищ посерьёзнел, извинился за поспешность и взял время на подумать. Глава кивнул Талу и возложил на меня полную ответственность за дальнейшие действия в этом направлении, если таковые наметятся. Глава окликнул Коршуна на выходе и попросил задержаться. Тал вернулся в кабинет, а я остался ждать его у окна. За окном осень кружила листву и дорожную пыль. До снега было ещё далеко, погода стояла тёплая. Я чувствовал, что спина сильно взмокла. У меня просто раскалывалась голова, потряхивало руки. И тем не менее, я был доволен собой, да и Талом, который расстался с организатором подставы на вполне дружеской ноте. «Всё верно, шеф, - подумал я про себя, - это не Куч и не Сашка Скидкасто, и даже не твой кореш Петрович. С этими надо работать аккуратно и грамотно, и всегда опасаться.» - Сергей?! Услышал я за взмокшей спиной и похолодел. Спина в момент превратилась в глыбу льда. Голова взорвалась. Осенним вихрем боль гоняла по мне её осколки. Отец… Тяжёлый запах «Версаче» выплыл из месива амбре, собираясь меня добить, но… Случайная встреча с отцом уверенно встала в один ряд с только что закончившейся встречей в кабинете. И там я волновался, и там переживал до внутренней трясучки и взмокшей спины. Но уверенность в себе – это то, что мешает волнению поглотить тебя до потери разумения. А сейчас что? Где отличие? Я ни в чём не виноват перед ним, а если он считает иначе, то это его проблемы. Резко распахнулась дверь приёмной. Ожидающие приёма с надеждой воззрились на симпатичную "душеприказчицу" главы, но она привычно проигнорила алчущие взгляды и поманила меня ручкой: - Вернитесь, пожалуйста. Чертыхнувшись, я достал галстук из кармана стильного пиджака шведского покроя и, вздохнув, сунул его обратно – помялся. Расстегнул до последней пуговицы пиджак и распахнул его полы, открывая нежнейший синий хлопок. Без галстука так будет солиднее. Потом протянул отцу руку: - Прости, пап – дела. У тебя всё в порядке? - Да, домком отправил решать вопрос по капитальному ремонту. - А… Ясно. Удачи. Мы уточнили несколько циферок и благополучно покинули кабинет и его хозяина. Секретарша помахала нам ручкой, ожидающие замерли в ожидании. Отца среди них не было, а запах «Версаче» остался. Тяжёлый, он упал на пол, придавленный собственной надменностью… *** - Серёг, всё! Помчали домой. Ети-т твою… Вздрогнул, словно вынырнул. Сунув мне нужную справку, Дэн развернулся на выход и тут же развернулся обратно. Аж пол под ногами вскипел, так он взвинчено крутанулся на месте. Справка нашла место в кожаной папке. Я, не спеша, застёгивал замок куртки, а мой друг демонстрировал чУдную белизну вязаного свитера и полную безалаберность по отношению к себе. Хоспидя… Бронхита нам, как раз, и не хватало. - Быстро застегнулся, а то заложу. - Ага. Собачки замка скалились друг на друга и не торопились воссоединиться, требуя внимания, а не нервных дёрганий. - Чёрт! – рыкнул наш неугомонный, матюгнулся круче и остался нараспашку, - Закладывай. Через мгновение вызывающая улыбка стала мягкой и чуточку виноватой. - Вспомнилось? … - Да. Он вздохнул, огляделся и не нашёл для себя ничего из того, что могло ему о чём-то напомнить. Ничего не нашёл и никого. А вот мне… Мне показалось, что по коридору рядом с кем-то из ждунов, не выдержавших долгого ожидания, идёт Тал. На нём надет тёмно-синий костюм и золотистого цвета рубашка, а из кармана пиджака выглядывает галстук. Он, как и я, не любил эту удавку… Чуть хрипловатый баритон не спугнул видения. Я так и смотрел вслед Талу, пока он не повернул к лестнице. - Помчали, Серёг. Помчали, брат. - Застегнись, сказал! По соплям соскучился? Он послушно застегнул молнию на куртке. И правильно! На улице ветер ледяной, дождь льёт. Мысли и память текут-текут, как капли дождя по стеклу. И сползают в строку... *** (Книга первая. Глава вторая. Эпизод «Крайне редко» - 2) Серые крылья не успели развернуться на полную, их остановил уверенный окрик. - Наг! Подожди-ка. Только телохранитель Нар Светлокрылый увидел ослепительный сполох в синеве глаз младшего хозяина. Только он. И всё. Пауку взгляд исподлобья достался уже холодным. Но его не смутили ни взгляд, ни ледяная маска отчуждения, ни на грамм не исказившая выразительные черты лица Его Сиятельства. Зацепив Дрэга за петлю, Татаг швырнул его к ногам своего бывшего раба. - Забирай - дарю. У управляющего Гоза отвисла челюсть. Не далее как третьего дня хозяин говорил, что именно на Дрэга сделана основная ставка, и пообещал подкинуть пару монет, если Гоз быстро найдёт покупателя. Да, покупатель нашёлся сам, но ведь не купил. У Нара напряглись и без того напряжённые мышцы. Он предполагал, зачем Его Сиятельству понадобился Дрэг, и этого уже было достаточно, чтобы насторожиться. Дружеская привязанность к младшему хозяину впервые дала трещину. - Молоко! Молоко! – нудно, но громко оповестил молочник, постоял перед закрытыми воротами и пошёл стонать дальше, - Молоко! Утрешник! Солнце лениво расталкивало облака, раздумывая, а не завалиться ли спать, предоставив дождю полный карт-бланш. - Дарю без претензий, - хмыкнул Татаг и осклабился в своей предвкушающей манере, - Хозяин – это не только крылатая печатка и финансовая стабильность. - Да ты что? А я и не знал, что не только, – рассмеялся Наг. И на сей раз его дерзость была воспринята, как само собой разумеющееся. - Учись, пока есть у кого, - расцвёл ощером Татаг, но не рискнул похлопать Его Сиятельство по плечу, только лишь рука дрогнула, придушив панибратский жест в зародыше. Вписавшись в камни дорожки, Дрэг глухо застонал. Прочно спелёнутый петлёй, он не мог стереть с лица кровь, но смог сплюнуть кровавый сгусток прямо на носок туфли бывшего напарника. Вряд ли это была ненависть - скорее отчаяние. Конечно, раб молился всем богам в надежде, что обласканный удачей Наг не будет строить догадки вокруг того, кто выслеживал, вынюхивал и в итоге сдавал его хозяину. Конечно, стукач сообразил, что последний раз это было сделано чересчур очевидно, и к бабке не ходи. Конечно же, он понял, что боги его не услышали или не стали слушать. Поднимался Дрэг уже смирившимся. Он сгорел, а пепел осыпался в глаза. Под его толстым слоем не видно было ни солнца, ни жизни. Кровь обильно текла из разбитых губ, носа, только раба это нисколько не волновало, он и боли-то не чувствовал. Продолжая играть ухмылкой, Паук не преминул продемонстрировать проницательность: - Я знаю, зачем он тебе нужен, и считаю, что на это не требуется разрешение Его Светлости, но не помешает моя помощь. Не боишься попасть под раздачу? Не уверен, что это понравится твоему… брату. Споткнувшись о последнее слово, как пьянь о бревно не спотыкается, Паук пытливо заглянул в синеву, но увидел в ней только лишь своё отражение. Любовался им Татаг недолго, Наг перевёл взгляд на Дрэга, а тот вызывающе сощурился. Взъерошив чахлый куст травы, Наг стёр с обуви плевок и ответил Татагу, и голос его звучал более чем уверенно: - Вот уж действительно, не твоя забота - понравится или не понравится. Татаг понимающе хмыкнул. - Думаешь, что я хочу примазаться? - Да, - не отводя взгляда от Дрэга, ответил Наг и попросил Нара, - освободи ему руки. Нар выполнил просьбу, но ослабил петлю ровно настолько, чтобы раб смог вытереть кровь с лица. Телохранитель, продолжая вариться в сомнениях, оставался телохранителем. В карем опале паучьих глаз жарко полыхнуло солнце. - Вы ошибаетесь, Ваше Сиятельство. Я хочу другого. Вынужден признать, что от моей хотелки мало чего зависит, да и никогда не зависело. Всё зависит от Вас. Паук склонился так низко, как никогда ни перед кем не склонялся. Выпрямившись, он горделиво вскинул голову. - Этот поклон тому, с кем ты не знаком. Ты себя не знаешь, Наг. Просевший тенорок хрипло выдавил: - Могу познакомить… - Пф-ффф, - не удержался от смешка Нар, решивший, что у наркомана очередные глюки. Дрэг никак не мог остановить кровь, текущую из носа. Размазывая её по лицу, он затравленно оглядывался. Его трясло. Наг слушал Паука и не слышал его. Память, взбудораженная видом крови, растревожила десятки своих страниц. Быстро перелистывая их, она жгла огнём, хлестала кнутом, выламывала дыбой, гнула колодками, и вдруг… Резко запахло холодной водой, тёплым хлопком. Сильные руки выдернули почти труп из колодок и понесли. Ощущение хрустально чистой воды на губах было настолько реальным, что Наг непроизвольно сглотнул. Виноватый голос Грэба Темнокрылого зазвучал где-то у сердца: «Пей, парень, пей… Ты прости меня…» Отправив синеву в хищный прищур, Наг решительно тряхнул головой: - Щедрый подарок, спасибо Татаг. Забираю. Поиграв желваками, Нар стиснул зубы, а сникший Дрэг закрыл глаза.
