Одним тихим, благостным и чайно-душистым предновогодним вечером в дверь постучали. Захотелось послать нежданных визитеров в преисподнюю, но это было бы бессмысленно, так что Аид вздохнул и открыл дверь.
На пороге стояла очень лохматая корова о трех головах и фигура в мятой простыне с дырками для глаз, из-под которой виднелись пятнистые берцы.
– Привет, Харон, – обреченно поздоровался Аид, предчувствуя очередное мракобесие.
Фигура содрала с себя простыню, оставшись в камуфляже и балаклаве, и обиженно спросила:
– Блин, как вы все меня узнаете??
– А нафига ты весло с собой таскаешь?
Харон озадаченно заморгал.
– Ладно, – продолжал Аид, – а ты чего коровой нарядился, псино?
– Я дракон! – обиженно взревел Цербер.
– Угу. И сразу видно, что травоядный.
– Это чего?
– Кювье читать надо, обалдуй. Хищников с рогами не бывает.
Цербер задумался.
– Аааа… эээ… а вот викинги, они же тоже вон в рогах все, и чо, коровы тебе?
– Нет. Они козлы. А некоторые – даже бараны. В смысле, берсерки.
– А я ему говорил, когда он у тутанхамонских этих жрецов реквизит тырил… – Харон, пыхтя, пытался замотать весло в простыню, но выходило коротковато. – Говорю, бери вон лучше шакалью башку, или кошкину… так он меня чуть не покусал – сначала за оскорбление рода, потом за склонение к публичному самоунижению. И где еще слов-то таких нахватался, юрыст подзаборный…
– Так, лучше вернемся к нашим баранам… тьфу, берсеркам. Чего приперлись?
Цербер торжественно взрыкнул и красиво, на три голоса завыл:
– Коляда, коляда!
Подавай пирога,
Блин да лепешку,
Да колбасы немножко!
Аид пораженно замер и посмотрел на колядующих, как на болезных из шестой палаты. Но портить праздник всем тем, что он думает, не хотелось, так что он решил выкрутиться изящнее.
– Нету пирогов. Персефона в командировке, печь некому.
– Погоди-погоди! – удивился Харон. – Она ж у тебя вроде бы только летом командируется, нет?
– Между прочим, в Новой Зеландии, например, сейчас лето. И чо?
Харон пораженно замер, пытаясь логично состыковать всю имеющуюся инфу. Цербер заныл:
– Что, совсем-совсем ничего нет?
– Ну, есть пельмени, пицца и роллы…
– Ооооо!! – воодушевленно заорали четыре глотки.
– …Но я их уже сожрал.
– Уыыыы… – глотки разочарованно сдулись, а в печальных коровьих глазах показалась слеза, от которой сердце Аида дрогнуло.
– Уф… но осталось еще немного бутербродов.
– С чем? – подпрыгнул Цербер.
– С лосем. Артемида тут в гости заглядывала недавно...
Пока Аид умильно наблюдал, как корова уминает лося, Харон почесал в голове и громко прошептал:
– Ага… Персефона, знач, в НЗ… А Артемида сразу туточки…
– Но-но! Смотри, как бы я твои НЗ не проинспектировал! Сколько страждущих особ прелестного пола ты переправил не за денюжку, а? Кто кого тут шантажировать будет?
Харон смущенно потупился. Дальнейшую разборку прервали странные звуки перемежающегося скрипа и шлепанья. На дороге показалась строительная тележка, загруженная как минимум на два кубометра больше, чем возможно, шуршащей, хрустящей и умопомрачительно пахнущей снедью. Натужно скрипящую тележку пыхтя толкал Дионис. Следом за ним очень своеобразно перемещался Орф: обнимая двумя лапами необъятное пузо, он рывком кидал его вперед, затем подтягивал задние ноги, несколько раз тяжело вдыхал и повторял всю комбинацию снова. Завидев коллег по предпраздничному бизнесу, Дионис только лукаво подмигнул и поскрипел дальше, а Орф с наслаждением растянулся на дороге, рыгнул и сочувственно съязвил:
– Что, братишка, не того ты в напарники выбрал, а?
Харон в сердцах сорвал балаклаву и пнул в сугроб.
– Ну вот как так-то?!
– Так мой-то всем пообещал, – захихикал Орф, – что если его как следует не покормить, он с горя и голодухи найдет и употребит все спиртсодержащие жидкости на Олимпе, не дожидаясь курантов. А ведь он реально все выжрет, от кефира до дезодоранта. Ибо в энтом деле – бог! Вот народ и побоялся остаться без праздника.
Харон опять задумался.
– А что, если мы тоже скажем, что если ничего не дадут, мы вообще всё найдем и сожрем?
Орф заржал:
– Так уже ничего не осталось! Учись, коровья башка, авось вешалкой станешь!
Харон попытался кинуть в насмешника веслом, но простыня зацепилась за рог, и оба колядовщика шумно ссыпались с крыльца на заснеженную лужайку.
Аид закатил глаза и аккуратно прикрыл дверь, бормоча:
– Вот же берсерки… тьфу, бараны… с Новым годом!