Как начинается сознательная жизнь? Ясельная группа друг за другом вышагивает по тропинке парка в узкий просвет между кустарниками. На вершине я отстаю, оглядываюсь и замираю. Это становится первым осознанным моментом, который сопровождает меня всю жизнь. Помню восторг, остановивший дыхание, и счастье, заполнившее сердце: уходили вдаль синие заросли, растворяясь в голубом воздухе; струились снопы света, оставляя солнечные лужайки между вековыми деревьями. Время застыло, и я вместе с ним. Откуда-то из кустов примчалась всполошившаяся нянечка, и я очнулась.
С чего начинается трудовая сознательная жизнь? По-настоящему, когда не предусматривается родственного плеча, не предполагается ни от кого помощи или замены? Мне - четырнадцать. Мы живем в доме для семей военных на берегу Камы. Летние каникулы. Я бегу вдоль реки по извивающейся дорожке, как будто по темной хребтине дракона. Шесть утра, опаздывать нельзя, успеваю забежать в служебный вход. Меня приняли на два летних месяца на работу, не требующую специальных навыков и знаний. До прихода посетителей в зоопарк нужно успеть сделать многое. Сначала - вольеры, клетки и дорожки: подмести, вынести, помыть. Вольер, где жили павлины, был большой и скучный, уборка утомительно однообразна. Однажды я увидела холодный огонь в траве, будто перо жар-птицы приманивало сине-изумрудным глазом. Оно много лет потом стояло в вазе у родителей вместе с иглой дикобраза. У страуса Тимы и его страусихи убираться было интереснее. Самочка оказалась трусливой серенькой личностью, зато Тима проявлял находчивость, любознательность и своеобразный, но опасный юмор. Я граблила песок в длинной клетке, выходящей торцами на парковые дорожки. Тима ходил за мной по пятам, проверяя выполняемую работу, и ухитрялся внезапно вынырнуть из-за спины резко вверх, уставившись крупными красивыми глазами мне в лицо. Наверное, в этот момент он удивлялся крохотным глазам и уродливым лицам людей, я же опасливо косилась на крепкий, в пол головы, ромбовидный клюв. Сложнее всего было убираться в бассейне нерпы. Она была умна и обладала приятным дружелюбным характером. Я садилась на корточки у края бассейна с тазиком рыбы, нерпа подплывала и следила за руками, которые в любой миг могли бросить ароматно пахнущие куски. Глаза ее были крупнее и красивее страусиных, зубы квадратные, усы жестко топорщились, и она улыбалась мне улыбкой чеширского кота. Бассейн на свежем воздухе раз в неделю нужно было освобождать от застоявшейся воды, а до этого перенести животное с помощью брезента в бассейн в помещении. Когда нерпа чувствовала, что воды становится меньше, то сама запрыгивала на керамический пандус, на который заранее был положен брезент. Потом, с подоспевшей и непосредственно отвечавшей за нерпу сотрудницей, мы, в четыре руки ухватившись за края толстой плащевки, с нечеловеческим усилием тащили нерпу. Сначала она терпеливо лежала, не шевелясь, но по мере приближения к воде, будто высчитывая шаги и пороги, через которые мы вынуждены были переступать, начинала беспокоиться и раскачивать импровизированный гамак. Мы еле успевали дотянуть до кромки временного бассейна, как она, со звериной силой выгнувшись, выпрыгивала из брезентовых носилок в воду. Неприятнее всего было убираться у голубей. Клетки размещались в таком месте, куда не было хода посетителям. Голубей было много, в клетке тесно, кормили их хорошо, поэтому убираться приходилось долго, с отвращением вдыхая воздух. Однажды мне пришлось убирать черепаший стеклянный дом. Хозяйку куда-то унесли, я же заняла ее место и тщательно драила изнутри стекла. Посетители бродили по зоопарку, читали надпись "Черепаха" и посмеивались. Не думаю, что я, распластавшись в черепашьем доме, выглядела неуклюже, потому что к тому времени за моими плечами было несколько лет хореографии. Самым любимым делом было кормление. Кроме нерпы и страусов я кормила пеликана. Иногда с пафосом, в порыве самолюбования заходила при посетителях к крокодилихе Кате с куском мяса, и гладила ее по гребешку на спине. Для страусов собирала на тенистом склоне мокрицу, уминала, несла поварихам. Они измельчали траву, сверху добавляли порубленные яйца. Тима разрешал даме лакомиться первой, а та, не дожидаясь, пока содержимое ведер окажется в кормушке, норовила клювом схватить мои пальцы.
Из города на Каме, как из детства, я уехала в город на Неве, поступила в институт, вышла замуж. В нехитром приданом были замшевые сапоги на меху, которые на заработанные в зоопарке деньги той осенью заказала в Доме Быта. Пришлось глубокой ночью прийти ко входу, чтобы занять очередь, я была второй. Сапоги до сих пор хранятся в дачном сарае.
Когда вспоминаю счастливое подростковое время, то как будто смотрю на город сверху. Вот поднимается трамплином от моей школы к собору проспект. Слева наш дом. По обеим берегам реки высятся мощные деревья, отбрасывающие плотные тени. Зоопарк видится посреди всего этого солнечной лужайкой, на которой, мне кажется, я вижу улыбающуюся себя.
Комментарий: «Ясельная группа друг за другом вышагивает по тропинке парка в узкий просвет между кустарниками. На вершине я отстаю, оглядываюсь и замираю.» - группа (ед.ч) не может вышагивать друг за другом.» «Малыши из ясельной группы вышагивают…» - да. Также нет упоминания, что идёт подъём в гору или на холм, поэтому вершина возникла неожиданно. «По-настоящему, когда не предусматривается родственного плеча, не предполагается ни от кого помощи или замены?» - склонения нарушены. Правильнее: «По-настоящему, когда не предусматривается родственное плечо, не предполагается ни от кого помощь или замена?» «Шесть утра, опаздывать нельзя, успеваю забежать в служебный вход.» - слишком обрывочно, сгладить бы переходы: «Уже шесть утра (а опаздывать нельзя), но всё-таки успеваю забежать в служебный вход.» В целом – тема отображена, а воспоминания о детстве и юности заставили вспомнить своё. Оценка: 2 место.
В КОНЦЕ ПУТИ
Бабе Вере не спалось. Ноябрьская ночь казалась бесконечной. Было прохладно – ещё не включили отопление – и пахло обычными запахами стардома: хлоркой, лекарствами, и старостью. Соседка по комнате давно спала, похрапывая и положив руку, как ребёнок, под щёку. Баба Вера ей завидовала: «Счастливая! Внучка навещает… Звонят ей…» А к ней никто не приходит. Некому. Баба Вера крутилась в постели, старалась устроиться поудобнее, согреться, но не получалось. Пришлось встать. Она сходила в туалет, выпила снотворное, надела шерстяные носки – соседка подарила, и снова легла. Пытаясь заснуть, прокручивала прожитую жизнь, как киноплёнку в обратном порядке, хотела понять, как же так получилось, что она осталось одна в конце жизни – никому не нужная, в казённом доме, и ни одной родной души на белом свете!.. Год назад ушёл из жизни её муж Алексей. Не официальный муж – сожитель. Но с ним она прожила последние пять лет, перед тем, как попала сюда. Хороший был человек, не обижал. Правда, выпивал иногда, но был смирным, не буянил. А вот дети его её не любили. Не могли ему простить, что он, овдовев, с ней сошёлся. Боялись, видимо, что она к нему из корысти какой пристала. Какая корысть? Он сам жил на птичьих правах в своём доме, после того, как переписал его на детей. А у неё были свои сбережения – на чёрный день. Видимо, этот чёрный день настал, когда Алексей умер, а её попросили освободить жилплощадь. Вот деньги и пригодились – для оформления в казённый дом и проживание в нём… Нет, надо было остаться с Сергеем Петровичем! Глядишь, и своя бы крыша над головой была. Но нет – гордая, не смогла подружиться с его пацанами – такие балованные, просто ужас! А он – всё для них! Порой её не замечал, последнюю копейку на них тратил: то секции, то магнитофон, то мопед… Психанула, подала на развод. Разругались. Ушла. Квартиру сняла. Он приходил, просил вернуться. Но она держала фасон. Дура! Кабы знать, что будет… А Сергей Петрович нашёл себе женщину с ребёнком. И года не прошло – утешился! Живут… Что теперь жалеть?.. Сколько лет прошло… У них уже внуки. А тогда, по молодости не сделала бы аборт, и у неё были бы… Эх, Витька! Что же ты таким правильным оказался? Ведь мог остаться в институте, так нет – «В армию пойду! Жди!» Ждала. Целых два месяца! А потом на танцах познакомилась с Гиви. Стали встречаться. Как так получилось, что сразу забеременела?.. Он уехал. Пришлось тайно сделать аборт. Вот после этого дети и не получались. А Витёк вернулся – ему рассказали. Не простил… Сейчас и у него, наверно, внуков полон дом. Лет десять назад говорили, что в Туапсе живёт с детьми. Жив ли? Помнит ли?.. Как-то не везло ей с мужчинами. Может, потому, что никого особо не любила. Только по Витьке тосковала – первая любовь. Надо было дождаться, и всё бы пошло по-другому… А с Гиви её познакомила Витькина сестра Светка. Она же их и переночевать к себе пустила – подруга! Она и с абортом помогла. Она же и рассказала брату! Сколько раз потом подруги её подводили! Валентина, Тамара, Ленка… Всем от неё всегда чего-то было надо. Конечно, зарабатывала хорошо, перед развалом Союза поставили бригадиром в ОТК на их заводе. Девки завидовали и постоянно тёрлись вокруг неё – знакомили, отбивали, интриговали… Тамары уже лет семь как нет. Валентина ушла первой – она старше Веры была на 10 лет. А Ленка жива – нашла себе старичка одинокого с квартирой. Вмиг окрутила… Умеют же люди… Баба Вера погружалась в сон. Образы её мужчин, подруг, картины прожитой жизни постепенно обволакивал туман, и наступала темнота. В доме престарелых глухо раздавался чей-то кашель, в коридоре слышались чьи-то шаркающие шаги, кто-то вздыхал за стенкой… Кому-то тоже не спалось…
Комментарий: Многие хотели бы начать жизнь по-другому, но видно, что всё наперекосяк у героини из-за неё самой, так что есть соответствие теме. Оценка: 2 место.
Не может быть
Она посмотрела старухе в лицо и невольно вздрогнула. Блекло-голубые и студенистые, словно тельце медузы, глаза пожилой женщины показались ей знакомыми. В них таилось что-то жалкое и болезненное, но вместе с тем близкое. Лена испуганно закрыла лицо ладонями и прислушалась к всполошенному сердцу. – Не может быть…. Пытаясь справиться с приступом паники, она вспомнила, как раньше пела мать, отвлекая ее от волнений. Тёплые материнские руки обхватывали, будто погружая в невидимый дом-корабль, и покачивали в такт мелодии. Бархатистый голос обволакивал и убаюкивал. Страхи исчезали. Оставалось ощущение уютного покоя. Кажется, это было только вчера. Почему же сейчас она оказалась одна в незнакомом месте рядом с чужой страшной старухой? Откуда появилась тревога, в которую она погружалась все глубже, словно в трясину болота? Лена нервно передернула плечами, пытаясь избавиться от неприятных мыслей, и слабым голосом затянула знакомый мотив. На душе стало спокойнее. – В самом деле, что за страхи? Это просто бабуля. Может, что-то спросить хочет, поэтому так смотрит на меня. - Подумала она и медленно отвела ладони от пылающего лица. Старуха выглядела жалкой, но в её взгляде появилась безрассудная решимость. Лена приподняла острый подбородок и заговорила, стараясь сохранять доброжелательный тон. Однако вместо связной речи из пересохшего горла вырвалось невнятное бормотание. Неожиданно за ее спиной раздался раздраженный возглас: - Мама, сколько можно себя в зеркале разглядывать! Да ещё и босиком стоишь. Совсем замёрзла. Простудиться хочешь? После инсульта, как дитя малое. Дочь подошла ближе к старой женщине и, присмотревшись, дрогнула. Холодок пробежал по спине колкими мурашками. Она обняла трясущиеся плечи больной матери и, вытирая слезы с её морщинистых щёк, тихо запела.
Комментарий: Впечатлило! Возвращение в детство через болезнь, и объятие и пение дочери - это как колесо сансары, катится и катится из вчера в завтра. Оценка: 1 место
ПОСВЯЩЕНИЕ Верховному сифу было от роду шестнадцать циклов, а выглядел он, пожалуй, ещё младше. – Пацан… – Мальчишка… – Совсем ребенок, боже… Чиновные ряды были единодушны. Подобное если не слышалось, то вполне читалось на лицах. Сколько же их вокруг – поджатых губ, прищуренных глаз, лживых языков! Если бы Мбау Нъаяка Зизуи 8-й не был взращён в этой среде, он не выдержал бы и двух шагов – упал бы в судорогах, удушенный самой атмосферой церемонии. «Ты слишком рано ушёл, отец», – подумал Мбау. – Ничего не поделаешь… – Закон превыше… – Придётся терпеть… «В самом деле, волноваться не о чем. Вся эта челядь вынуждена подчиниться. Закон наследования придумали их же предки. Пусть теперь не жалуются.» Глядя прямо перед собой, верховный сиф вошел в богатый шатер, который теперь навсегда стал его жилищем и собственностью. Слуги будут следить за имуществом, обновлять одежды, повара – готовить пищу и приносить её в положенный срок. – Какой царственный взгляд… – Какая уверенная поступь… – Говорят, у него будет очень красивая нда… Нда, которая ждала его в шатре, и в самом деле была очень красива. Согласно этикету, она сидела в специально украшенном уголке, имея на себе минимум одежды и покорно ждала, когда вошедший первым прикоснётся к ней и заговорит. Мбау скинул с себя густо позолоченное тяжёлое покрывало и наконец вдохнул полной грудью. Трудный день подошёл к концу. Усталость постепенно уходила, обнажая то, что за день успела приглушить – голод. Молодой сиф с наслаждением надкусил мандарин и съел его целиком, с кожурой. Рядом пряно благоухал филей то ли крупной птицы, то ли кролика. Мбау отхватил от него вилкой приличный кусок, запихнул в рот и прожёвывая мягкое мясо сделал пригласительный жест сидящей в углу нда, которая тоже была теперь его собственностью. Нда подошла, делая осторожные шаги и присела рядом. – Ешь. – Спасибо. – Как тебя зовут? – Мата. – Ешь, не стесняйся. Мбау отковырнул кусок филея и протянул ей. Мата откусила немного и пожевала, стараясь улыбаться. – Ещё хочешь? – Нет. – Может, станцуешь тогда? – Конечно! Но… Я не нравлюсь тебе, великий сиф? – Ты очень красивая. – Хочешь, я покажу тебе самое красивое, что у меня есть? Мбау представил себе, как он овладевает этой женщиной, и кровь застучала у него в висках. Руки сами потянулись к полной груди, открыли и почувствовали её. – Пойдём со мной, великий. – Пойдём, – повторил он следом и вдруг неожиданно для себя закричал: – Стража! Рядом тут же оказались два охранника и начальник стражи. – Возьмите её за руки и зажмите рот. Приказ был немедленно исполнен. Мата стояла, поддерживаемая воинами, с зажатым ртом и выпученными от страха глазами и пыталась что-то говорить сквозь чужие безжалостные пальцы. – Ударь её в живот, – сказал Мбау начальнику. Последовал короткий, сильный удар. Мата застонала. Из под набедренной повязки выпал продолговатый предмет. Основание было испачкано слизью, на конце матово блеснуло многоконечное острие странной формы. Оружейник рассказывал про такие штуки. При нажатии из основания ещё выскакивала игла, стреляющая травяным соком, от которого кровь становится жидкой, как вода. Ещё немного, и эта адская железка вонзилась бы в его возбуждённую плоть, растерзала бы, отравила ядом. – Ты бы истёк кровью, сиф! – воскликнул начальник охраны, – Как ты догадался? Мбау не стал говорить правду. Наблюдательность и интуицию не обязательно показывать сразу и всем. – Всемогущий Одза подсказал. Начальник, до этого смотревший на него, как на бога, понимающе кивнул. – Слава Одза! – Отведите её в пещеру и пытайте, пока не назовёт все имена. Только скрытно! – Да, великий сиф. Мы завернём её в циновку. Охранники закатали испуганную, побледневшую Мату в один из множества ковриков, устилавших пол, и быстро понесли к выходу. «А ведь это только начало», – грустно подумал Мбау, – «Имена многое скажут. Охрана меня не убьёт – они вне подозрений, отравления тоже бояться нечего – повара обязаны есть то, что готовят. А вот использовать нда… Ничего. Кто бы это ни был, они рассчитывали на мою неопытность и горячность. Они ошиблись.» – Приведите мне другую нда! – громко крикнул он. Снаружи послышался шум чьих-то движений и невнятные, приглушенные разговоры – поручение немедленно исполнялось. – …и юношу для проверки! Шум и разговоры резко стихли и возобновились через пару мгновений. – Великий… – Жестокий… – Догадливый… Мбау схватил со стола ещё один мандарин и съел его, как привык в детстве, с кожурой и семечками.
Комментарий: «Чиновные ряды были единодушны. Подобное если не слышалось, то вполне читалось на лицах.» - Лучше соединеть в два предложения при помощи тире, т.к. в данном виде не совсем понятно что «подобное».
«он не выдержал бы и двух шагов – упал бы в судорогах,» - повтор близко, второе «бы» можно убрать без ущерба дляя смысла.
«Усталость постепенно уходила, обнажая то, что за день успела приглушить – голод.» - как можно обнажить голод (или чувство голода)? Скорее, обнаруживая или проявляя.
«запихнул в рот и прожёвывая мягкое мясо сделал» - выделенное нужно взять в зпт.
«которая тоже была теперь его собственностью.» - «была» лучше заменить на «стала».
«делая осторожные шаги» - после «шаги» зпт.
«Руки сами потянулись к полной груди, открыли и почувствовали её.» - а вот тут лучше «обнажили», а не «открыли».
На мой взгляд, текст интересный, но мало соответствующий теме – «вчера», как и «ты помнишь, как всё начиналось» не особо ощущается. Оценка: 3 место.
Повезло Дверь тронного зала распахнулась, принц стремительно прошёл мимо вытянувшихся струнками офицеров охраны и уверенно направился к трону. Лорды Королевского Совета удивлённо посмотрели на юношу, а потом вопросительно перевели взгляд на короля.
– Совет продолжим позже, – жёстко сказал король, – пока все свободны. И пригласите королеву.
Когда советники вышли, а королева заняла своё место на малом троне, король обратился к сыну и спросил: – Опять? И что на этот раз? – Нет, папа, – улыбнулся принц. – На этот раз ничего. Разве что так, по мелочи. Очередной портной уволен. Платье принцессу полнило. Но речь о другом. Из Западного Горного Края пришло известие – там объявился дракон. Он украл корову и улетел с ней в своё логово, верхнюю нагорную пещеру. Ту самую, в которую невозможно добраться. И я думаю, – это удача. – Драко-о-он, – протянул король. – Интере-е-есно… Это меняет дело. Это очень сильно меняет дело! – Что вы задумали? – нетерпеливо спросила королева. – Какое отношение имеет какой-то дракон к проблемам страны? – Мама, – напористо произнёс принц. – Ты же всё и так знаешь! Но я напомню. Сначала мы переделывали трон принцессы в церемониальном зале, причём делали это три раза: сперва он был для неё высок, потом оказался низок, а потом спинка трона была слишком прямой и неблагоприятно влияла на осанку. И это притом, что сидеть на этом троне нужно было бы лишь два раза в год по полчаса. Потом мы переделывали её карету – меняли рессоры и обивку. Шесть раз меняли, заметь. Принцессу то трясло, то укачивало, то у неё в глазах рябило. Далее: у нас кадровая текучка – один за другим сменилось восемь главных поваров, семь королевских портных и одиннадцать шляпников. Сегодня принцессой уволен восьмой портной. Дирижёр, а вместе с ним и весь оркестр, меняется уже второй раз. А в королевстве кончился внутренний кадровый топ-резерв. Поваров мы уже заказываем из тридесятого царства-государства. И потом, меня дико раздражает сочувствующий взгляд будущего тестя и злорадный – будущей тёщи. Они выставили принцессу из дворца за все её капризы, надеясь, что она одумается и успокоится. А мы, по стечению обстоятельств, её тут же подобрали и, к сожалению, обогрели! Но родители имели полное право на временное изгнание дочери, – они всё же родители. А я – её общепризнанный жених. И такого права не имею. Иначе – война! Мама, послушай, я тебе ещё не рассказывал, но недавно принцесса высказалась на тему, что её будущий муж должен быть самым лучшим и крепким всегда, во всём и везде. Зная характер принцессы, я подозреваю, что она имеет в виду. Я уже распорядился, чтобы королевский алхимик начал работу по выращиванию известных всем укрепляющих корешков. Всё это очень нервирует, мама, и негативно сказывается на моём здоровье, в том числе психическом. А зачем нужен королевству нервный и не уверенный в себе принц? Причём, мама, ты ведь помнишь, с чего всё началось? Да-да, – с горошины, которую ты сама и подложила под двенадцать перин, а принцесса её всё-таки почувствовала. Ещё тогда нам нужно было понять, к чему эта повышенная чувствительность в итоге приведёт! И это я не про то, что горох мы теперь готовимся закупать, поскольку сами отказались его выращивать. Это я про весь комплекс проблем. Мы совершили очень опрометчивый поступок, признав её принцессой и моей невестой. А сейчас мы ничего не можем сделать, если, конечно, не хотим воевать или, по меньшей мере, потерять уважение в глазах соседей. "Бедную девочку" нам не простят. Проблему надо решать! И дракон – отличное решение! Он – фактор непреодолимой силы. Если он украдёт принцессу, то к нам претензий не будет. А он не сможет отказаться от принцессы, если узнает и про неё, и про её… скажем так… случайную опрометчивость на прогулке… ну и, конечно, про преступную гипотетическую потерю охраной должной бдительности … – ведь похищение принцесс у драконов в крови. Совершенно не понимаю, кстати, почему. Всё-таки, несмотря на весь их ум – они неразумные твари! Мда… Нам нереально повезло, мама! Нужно только понять, каким образом этот дракон может узнать о несчастной. Я, конечно, в случае чего, буду ежегодно пытаться отбить и спасти принцессу, но логово дракон выбрал слишком уж недоступное. Пока хоть какую-то дорогу в этих скалах построим – столько времени уйдёт… К тому же, сопутствующие инвестиции в западные регионы будут совершенно оправданы, и никто из соседей нас не упрекнёт, что мы укрепляем границы. – Гениально! Я горжусь тобой, сын! – восторженно произнесла королева. – Ещё раз, прости меня за тот неуместный удачный эксперимент. Но теперь нужно выработать конкретный план, и я верю в вас, мужчины. Да помогут нам боги!
Королева, радостно улыбаясь, покинула тронный зал. Король с принцем начали обсуждение деталей предстоящей трагедии возможной потери близкого человека.
А в пещере на самой верхушке неприступной скалы дракон доедал заднюю ногу украденной накануне коровы и не подозревал, насколько ему повезло, и какое счастье ему вот-вот привалит.
Комментарии: «а потом вопросительно перевели взгляд на короля.» - правильнее «а потом перевели вопросительные взгляды на короля.» Что-то мне подсказывает – скоро этот дракон потеряет аппетит)) Замурчательно написано! Оценка: 1 место.
Учитель физики
Малая родина встретила Виктора Сергеевича новым вокзалом. Разноэтажные модули с островерхими башенками, объединённые в единое краснокирпичное строение, делали его похожим на часть средневековой городской стены, защищающей город от набегов степных кочевников. «Интересное решение», - мысленно одобрил проект Виктор Сергеевич, выходя через стилизованные под старину ворота. Привокзальная площадь, когда-то казавшаяся огромным асфальтовым плацем, оказалась маленьким пятачком, зажатым уже совсем незнакомыми зданиями. Разумеется, Виктор Сергеевич ожидал, что детские воспоминания не совпадут с его нынешним восприятием, но не настолько же! Он огляделся, пытаясь найти хоть какие-то приметы прошлого. К счастью, парк, через который мальчик Витя десять лет подряд ходил в школу, остался на прежнем месте. Слегка волнуясь, Виктор Сергеевич ступил на аллею старого, теперь уже очень старого, парка. И здесь новое перемешалось с прежним. Бывшие когда-то мягкими и уютными, песчаные дорожки спрятались под банальной тротуарной плиткой; тяжеловесные, вросшие в землю скамьи сменились тонконогими, кокетливо изогнутыми, лавочками; а вечно недействующий фонтан всё так же был недееспособен и окружен скульптурами девочек в каменных старомодных платьях. - Старею, что ли? – усмехнулся Виктор Сергеевич, - всё бы мне критиковать да ностальгировать.
Школу, открывшуюся взгляду сразу за парком, Виктор Сергеевич не узнал, да и не мог узнать, поскольку на её месте стояло современное, похожее на арт объект, здание, обнесённое прочной, но ажурной и лёгкой на вид, металлической оградой. Виктор Сергеевич любил учиться. Точнее сказать, он полюбил учиться, когда в старших классах появился необычный предмет под названием «Физика». Преподавателем этого предмета тоже оказался не совсем обычный человек. На первый взгляд он выглядел довольно непрезентабельно, даже неряшливо. Вечно перепачканный мелом, он забывал вовремя отряхнуться; его волосы частенько были взлохмачены; роговые очки висели на кончике носа, и когда он поднимал глаза от журнала, они со стуком падали на стол; а над нижним бельём, выглядывающим из-под брюк, тихонько хихикали зоркие одноклассницы. Но все: и отличники, и двоечники - со временем зауважали и даже полюбили Геннадия Степановича, прозванного по школьному обычаю Генычем. Этот странный человек не преподавал физику, а восхищённо делился её тайнами, заново открывая на уроке давно открытые законы. Он порой входил в раж, бегал по классу и, как увлекательный детектив, рассказывал очередной скучный материал. Детей трудно обмануть, они легко отличают спектакль от искреннего воодушевления. Геннадий Степанович не умел притворяться. Бывало, в порыве, он мог назвать ученика, оскорбившего его незнанием величайшей из наук, бестолочью, трижды взятой в куб, а девчонок, путающихся в его предмете, обозвать болотом, но при этом крайне уважительно относился к ребятам, которых сумел зажечь своей любовью к физике. Не было случая, чтобы чьи-то родители пожаловались на Геныча, да и сами дети никогда на него не жаловались, осознавая справедливость выданных характеристик и собственную вину. Виктор Сергеевич на секунду представил нынешнее поколение учеников и родителей, зацикленных на собственных правах и забывших о собственных обязанностях, и опять почувствовал приступ ностальгии по прежним, более адекватным, на его взгляд, взаимоотношениям. То далёкое прошлое, и привело Виктора Сергеевича в город его детства, в его школу. Он не смог попасть на встречу выпускников, приуроченную к восьмидесятилетию Геныча, но как только выдалась свободная неделя, решил исправить это упущение. Геннадий Степанович уже не работал в новой школе, но адрес его в учительской дали, предупредив, что старый учитель сейчас не дома, а в больнице: – Возраст! Что Вы хотите? На другой день Виктор Сергеевич отправился навестить любимого педагога. Он слегка опасался, что не узнает учителя, которого, не видел без малого сорок лет. Но тот оказался ещё совсем не плох. Хоть и с палочкой, похудевший, в обвисшем спортивном костюме, но всё тот же Геныч, живой и непосредственный, он был искренне рад своему ученику; а когда узнал, что Виктор, закончив МГУ, занимался ядерной физикой, побывал во Франции и Швейцарии, где работал с адронным коллайдером, то необычайно возгордился им. Он тут же засыпал Виктора Сергеевича вопросами по поводу чрезвычайно интересного для него проекта. И ученик увидел, как на глазах молодеет его учитель, как дрожат от возбуждения его руки, как блестят глаза. Потом они вспоминали школу, кружок физики и опыты, которые умудрялся проводить Геныч на бог весть из чего собранных им приспособлениях. «Спасибо Вам, Геннадий Степанович! – уходя, поблагодарил Виктор Сергеевич учителя. - Только из-за Вас я стал учёным-физиком». - Нет, нет, Витюша, - запротестовал Геныч. Ты и без меня бы стал физиком! Геннадий Степанович по-прежнему был уверен, что лучше этой науки нет, и лучший ученик, разумеется, должен был служить только ей!
Комментирий: Хороший текст – соответствие теме, грамотность на уровне («арт объект» – через дефис, но это, видимо, опечатка), стилистика соблюдена. Но мне не хватило художественности.
Оценка: 2 место.
Сестра-лягушка
Мы познакомились в самолете и, как это часто случается в дороге, разговорились. - У вас душа не на месте, - заметил мой попутчик. Стюардесса только что принесла готовые обеды, но у меня кусок в горло не лез. - Боюсь летать, - вздохнул я. Иван Николаевич, так его звали, усмехнулся. - Летать страшно, потому что противоестественно. Если бы для людей было нормально отрываться от земли, мы все рождались бы с крыльями. Или легче гусиного пуха. Мне стало обидно за человечество. - Может, мы и не гусиный пух, но и не камни. И подняться в воздух можем, пусть и не без помощи машин. - Не камни, говорите? Помню со мной в детстве произошел случай. Мы с ребятами часто собирались у моего друга на даче. У родителей Вадика был роскошный сад, и там мы прятались от взрослых, ели вишни, иногда разводили что-то вроде костра. Сухие ветки и листья — получалась большая дымная куча. Сестра Вадика, красивая малышка лет четырех, изящная, как куколка, все время крутилась рядом с нами. Он почему-то звал ее Лягушкой. Там мы часто играли в «Верю-не верю». Один из нас рассказывал историю — чем невероятнее, тем лучше, а остальные угадывали, правда это или выдумка. - Есть такой телевизионный сериал, - сказал я. Иван Николаевич хмыкнул. - Хотите сыграть? Я расскажу историю Вадика, а вы решите, правда это или нет. Я кивнул. Несколько минут мы молча ели. Мой попутчик — спокойно и с удовольствием, я — нервно прислушиваясь к гулу мотора. - Однажды Вадик с дедом пошел на сказочное представление, - начал Иван Николаевич. - Очень занятное. Представьте себе огромный зал. Даже не зал, а как бы полянку, всю усеянную камнями. Не какими-то самоцветами, а по виду обыкновенными булыжниками разных размеров. Дети с родителями заходят, в зале темно, и только эти камни слабо мерцают. И вдруг они раскрываются, как цветочные бутоны, а из них выходят сказочные персонажи — яркие, как живые. Принцессы, русалки, баба Яга, звери всякие, золотая рыбка, Жар Птица, Конек Горбунок. - Из камней? - Да, такой эффект. На самом деле они в темноте светом нарисованы. Вадик не понял, как именно, да оно и не важно. - Вроде лазерного шоу? - Тогда, наверное, такого не было. Разумеется, что-то брать оттуда строго запрещалось. А Вадик не удержался — поднял зеленоватый камешек, самый маленький, из которого Царевна Лягушка появлялась, и положил в карман. Я улыбнулся. - Этот камень оказался волшебным? - Возможно. Вернувшись домой, в родительской спальне он увидел детскую кроватку, в которой спит малышка, якобы сестрёнка. А камушек исчез. - Они с дедушкой смотрели спектакль, а мама лежала в больнице? - предположил я. - А вот и нет. Девчонка, как выяснилось, не новорожденная, уже ползает и пытается вставать на ножки. Каково, а? - Удочерили? Взяли сироту? - Вот и мы так подумали и сказали Вадику. Он сперва смутился, а потом покачал головой. Лягушка — не обыкновенная девочка. Когда мама ругается, кричит на нее, или папа выпьет и начнет буянить — она превращается в камень, в зеленоватый булыжник, и лежит тихо в комнате у брата. Или по ночам исчезает из кроватки и мерцает зелёным светом на стенах, как Царевна Лягушка в сияющей короне. - Это же сны. - Вы так считаете? - насмешливо изогнул бровь Иван Николаевич. - И, конечно, мы стали приставать к Лягушке, мол, покажи, как ты умеешь. А она только хлопала ресницами и смотрела на нас пронзительно зелёными глазами. Вот такая история. Ну, и каков ваш вердикт? Я пожал плечами. - Выдумка, конечно. - Нет, правда, - возразил Иван Николаевич, складывая на коленях салфетку. Между рядами прошла стюардесса с тележкой, и мы отдали ей пустые подносы. - Откуда вы знаете? - Знаю, потому что годы спустя женился на этой девушке. И слова друга могу подтвердить. Бывает, что просыпаясь посреди ночи, я вижу, как она становится светом. И, знаете, я стараюсь очень бережно нести ее по жизни, но все равно, когда моей любимой больно, когда несправедливость или обида слишком велики — она каменеет. И требуется очень много тепла, чтобы отогреть этот неприметный зеленоватый булыжник и снова превратить его в человека. Иван Николаевич замолчал, словно к чему-то прислушиваясь. На губах его играла легкая улыбка. А я размышлял о волшебных камешках. Что они такое? И что случилось бы, если вместо зеленого — лягушачьего Вадик взял бы, например, камень Бабы Яги? Возможно, у него появилась бы добрая бабушка? Или злая... Нет, сказки злыми не бывают. Не должны быть.
Комментарий: Хорошая сказка для взрослых с глубоким философским смыслом. Понравилась. Оценка: 1 место.
Проза розы Ты помнишь, как всё начиналось? Как флирта ветреная шалость Сожгла и парус и мосты?
Эта история банальна как дважды два, и стандартна, как цветок ромашки. Есть такие мужчины, которых условно можно назвать охотниками. Они могут быть женаты и вполне довольны своими женами, но если на горизонте появляется интересный объект, то… Сезон охоты открыт! Меняется в их поведении всё. Шаг становится медленным, взгляд пронзительно-задумчивым, голос — глубоким и бархатным. И это только надводная часть айсберга. Цветы-конфеты не обязательно, вот разве что розочка, сорванная с клумбы во дворе. Очень трогательно и действенно... И начинаются тары-бары-растабары, песенки о том, что женился по глупости, что они с женой практически чужие люди и от брака осталась одна формальность, что нет любви и скучно жить на свете. Кроме выразительно-вопрошающих взглядов в ход уже идёт и тактильное оружие. Поначалу это лёгкая артиллерия, но постепенно рука в руке задерживается всё дольше, а личное пространство становится всё меньше и меньше. Сердце неприступной красавицы окончательно тает, в её семье наступает хаос, льются слёзы в подушку, появляется отвращение к своему «фермеру», и на повестку дня вот-вот будет внесён вопрос о пересмотре приоритетов. Разумеется, её терзают муки совести, но что поделаешь — любовь! Вот она, настоящая, романтичная, запредельная, непознанная до сих пор (и неопознанная пока ещё никем), любовь. Так всё начиналось… А ведь могло быть иначе. Но женская доверчивость крепко засела на генном уровне. Ну, а когда все лепестки у ромашки будут сорваны, любитель левых прогулок обязательно вернётся домой. Все охотники возвращаются. Помните об этом, героини чужих романов. А как их там дома встречают, это уже совсем другая история.
Комментарий: «Так всё начиналось…» - весь текст в наст. вр., а эта фраза в прошед. – нестыковка. Да и само содержание текста у меня мало согласуется с темой «вчера». Ещё и стилистика нравоучительства не вызвала интерес. Оценка: 3 место.
Спасибо! Насчёт художественности. Мне есть о чём подумать. Вообще на сайте, где в основном поэты, очень высоки требования к художественности, образности и даже поэтичности. То , что проза должна быть художественной, у меня нет сомнений. Но насколько? Как не впасть в поэзию в прозе и как не оказаться "сухарём"?
Ой, Пелагея, боюсь на ваш вопрос у меня нет чёткого ответа. Нельзя же дать рецепт - 40% или 60% художественности и - вуаля, у нас высокохудожественный текст. Здесь настолько тонкая грань, что её можно только ощутить. Описать словами я не смогу, извините.
Спасибо за замечания к моему рассказу.
Да, согласна с ними, буду исправлять))
Спасибо! Насчёт художественности. Мне есть о чём подумать. Вообще на сайте, где в основном поэты, очень высоки требования к художественности, образности и даже поэтичности. То , что проза должна быть художественной, у меня нет сомнений. Но насколько? Как не впасть в поэзию в прозе и как не оказаться "сухарём"?
Не за что, Андрей. Я пищала от восторга, когда читала. ЗдОрово получилось.