– Вставай, одевайся!
    Голос напарницы ворвался в сознание ударом охотничьего копья. Копьё было короткое и тяжёлое, и не с каменным наконечником, как у меня, а из новомодных – с бронзовым. Такой наконечник проникает в плоть легче и глубже, поэтому сознание вздрогнуло и заколыхалось тягучим похмельем вчерашнего веселья.
    Что мы пили… Кажется, настойку из фиников с добавлением змеиного яда и свиного помёта. Крепкая штука, мозги вырубает на раз. А что праздновали? Что праздновали… Помню имя: Улба-Булба Нга, или что-то около того. И ещё девка грудастая с кожей цвета погасшей головни… Куда ж меня занесло?
    – Вставай, одевай штаны. Он рядом!
    И в голове прояснилось; будто божья длань протянула сквозь время гнилую соломину, обещая новое рождение.
    – Какие… какие штаны, дура, - просипел я. – Мы в Африке.
    Действительно, какие штаны? У них тут зимой как у нас в бане, а сейчас лето. Свои штаны я сменял на тряпку, которой, по уверениям шамана, сносу не будет. Не знаю, будет или нет, но ходить, одевшись по местной моде, несравнимо легче – в этом я убедился до того как выпал из сознания.
    – Вставай! – голос напарницы напрягся. Она никогда не понимала охотничьей стратегии и по утрам всегда давила на нервы. Нет бы поднести чарку на лечение... Сколько раз просил я Наставника дать мне другую женщину, но всё напрасно. Ладно, как-нибудь потеряю её в лесу или заведу в болото, тогда точно другую дадут.
    В шалаш заглянула гнусная морда. Если бы не подорванное здоровье, я с удовольствием огладил её кулаком, ибо клыки на шее и кольцо в носу ещё ни у кого не вызывали оптимизма. Особенно с похмелья. Но… Морда показалась знакомой. Шаман? Улба-Булба? То и другое?
    – О моя северная друк! Ска ва-ран, здравствуй! – оскалилась морда. Ага, похоже, и то и другое. Я, может, и перебрал вчера, и сегодня не очень-то хорошо разбираюсь в обстановке, но память уверенно давила на пятки – я его вспомнил.
    – И тебе солнце навстречу, - нехотя отозвался я.
    Не очень-то вежливо встречать гостя лёжа, поэтому я попытался встать. Напрасно, сознание заколыхалось ещё сильнее, вытянув из меня болезненный стон. Напарница фыркнула, а шаман понимающе кивнул и протянул мне чашу.
    – Твоя на. Здоровье.
    Я неуверенно принял чашу в дрожащие руки и потянул носом. Запах походил на тот, что я вдыхал во время вчерашнего праздника. Действительно здоровье. Желудок отчаянно забурлил, сопротивляясь, но душа требовала оживления, и я уверенно опрокинул содержимое в глотку.
    – Тьфу на тебя! – плюнула напарница в мою сторону. – Пьянь!
    А шаман улыбнулся. Морда его приняла благонравное выражение, и настроение чесать об неё кулаки меня покинуло.
    – Иди. Всё сделай, - напутственно произнёс он.
    Судя по тону последней фразы, вчера я ему что-то обещал. Что? Исходя из моих профессиональных навыков – убить дракона. Тааак… Люди зовут меня Судислав, я Странствующий убийца драконов, и этому Улбе-Булбе я обещал… Точно. Всё правильно. Именно с этой целью я отправился в Африку – убить сбежавшего от Наставника дракона, и когда мы его нашли, то заодно нашли это племя. Собакоголовые, кажется. Шаман пожаловался, что дракон ворует скот и население, и что народ в его деревне скоро закончится. Сомневаюсь. Вчера на празднике людей было больше, чем пиявок в болоте. Впрочем, это не важно. Я пообещал убить дракона, намекнув, что труд охотника должен быть оплачен, и шаман посулил мне стадо коров. Я попросил эквивалент в золоте или алмазах, но он не знал, что это такое. Ладно, возьмём стадо.
    Я выбрался из шалаша. Лекарство подействовало, и я почувствовал себя вполне пригодным для свершения подвига. Напарница выползла следом, сохраняя презрительное безмолвие. Удавил бы, вот только… Драконы существа опасные. Наставник держит их в огромных клетках из ливанского кедра – лишь это дерево способно удержать их в неволе. Но иногда драконы убегают. Как – не знаю, не спрашивайте; впрочем, этого не знает никто, и тогда в дело вступаю я. И ещё эта женщина, моя напарница. Только она может найти сбежавшего дракона, ибо чувствует его на расстоянии. Родственные души всегда тянутся друг к другу.
    Но да бог с ним. Я выбрался из шалаша, взял своё копьё с каменным наконечником и оглянулся на женщину.
    – Куда?
    Та не стала отвечать, а просто кивнула в полуденную сторону. Она всегда просто кивает, когда не хочет разговаривать со мной, и ещё, я знаю, жалуется Наставнику на то, что я пью и прелюбодействую. Стерва.
    Ко мне подбежала вчерашняя грудастая девка, обняла за шею и что-то зашепелявила в ухо.
    – Нравица ей, - перевёл шаман. – Твой будет, когда идти обратно.
    Я вежливо отстранился, дескать, спасибо, милая, но у нас и без вас есть куда возвращаться, и быстрым шагом двинулся к околице.

    Дракон сидел на берегу реки. Я велел женщине спрятаться, а сам опустился на землю и пополз змеёю меж зарослей клочковатого кустарника, стараясь не шуметь и не дышать. Убить дракона трудно. Шкура его сплошь покрыта прочной чешуёй, и есть только два места доступных для копья. Одно – это глаза, но его я отбросил сразу; в мировой истории ещё не было человека, который смог попасть в это место. Второе находится под хвостом. Подбираешься к дракону вплотную, втыкаешь туда копьё и проталкиваешь его до жизненно важных органов. Иногда это удаётся, иногда нет. Если нет, то бежать надо очень быстро, иначе перспектива ужасная. Наставник объяснял, что дракон убивает не сразу, он делает это медленно: откусывает от тебя кусочек за кусочком и всё время обдаёт живым дыханием, дабы жертва не сошла с ума от боли. Бррр!
    Я приподнял голову, определяя расстояние: далеко ли? Шагов десять… Да, пожалуй что… Ещё девять, восемь… Я не полз – тёк по земле. Правильно ползать лишь половина победы; прижмёшься не так, приподнимешься не эдак – и всё, ресурс исчерпан. А вообще, убийца драконов рассчитан на одно-два применения, максимум на три. Драконы чуткие создания, ты ещё чихнуть не успел, а он уже здоровья желает. Шучу: облизывается в предвкушении обеда. Мне повезло, я убил восемь этих тварей и от четырёх убежал. Для глупых юнцов из школы убийц я давно превратился в легенду, для красоток из дома счастья – в заработок. И те и другие донимают меня каждый раз, когда я возвращаюсь в Город. Одних интересуют байки о драконах, других кошель. Кто надоел мне более всего – не знаю… Но чертовски приятно, когда идёшь по улице весь такой геройский, а за тобой шлейф поклонников. Эх!
    Я вновь приподнял голову. Два шага. Теперь осторожнее… дождаться момента… Я отвёл назад руку, задержал дыхание. Сейчас он шевельнёт хвостом и…
    – Не делай этого, Судислав.
    Голос ровный, глубокий, с привкусом пламени руны Аз. У меня висит такая на шее, в кожаном мешочке. Она приносит удачу, или должна приносить. Наверно…
    Бежать! Я вскочил, но удар хвостом опрокинул меня на землю. В груди что-то хрустнуло, и по телу огнём побежала боль; всё жарче, жарче. Не подняться. Неужели конец? Вот так просто? Он навис надо мною будто скала. Чёрные глаза с вертикальными зрачками, клыки в палец. Слюна стекает, падает на лицо. Запах… ужасный… Когда-нибудь это должно было случиться. Должно. Я готов к этому? К чертям – не буду бояться! Я… Страх всего лишь реакция на близкую смерть, а я уже умер – умер в тот день, когда встал перед Наставником и отдал себя в его руки. Я мёртв…
    Но боль ушла. Растворилась. Вдруг. Я почувствовал, что снова могу двигаться, и в душе возродилась надежда. Я напрягся. Слева деревья, шагов сорок. Ага! По земле драконы передвигаются медленно, и пока он расправит крылья, пока взлетит… Поборемся. Мы ещё поборемся!
    – Не успеешь.
    Кончик хвоста задрожал и нацелился мне в голову. И душу накрыло отчаяньем: не успею. Да. А голос продолжает давить:
    – Сядь. Поговорим.
    По спине прокатилась волна. Поговорим? Каждый раз перед выходом из Города Наставник повторяет: не слушай дракона, гони его прочь! И я не слушал. Ни одного из тех, кого убил. А от которых убежал… Их я не слышал, не мог слышать… хотя они звали. Но я бежал. Невозможно. Стоит только представить их голоса – голова кружится.
    Я встал. Хорошо, поговорим. Если это всё, что осталось мне в жизни, то почему бы нет? Давай. Я сел рядом с ним. Интересное ощущение – сидеть рядом с драконом.
    – Я ждал тебя, - сказал он, и выдохнул, выпуская из пасти облако дыма.
    – Меня?
    Странно. Никто не знает, кого Наставник отправит в погоню за беглецом. Нас много, тех, кто хочет убить дракона.
    – Ты или другой. Какая разница? Как не называй, а за каждым из нас приходит свой судислав.
    А, это он обобщает. Ну понял, понял. Надо же, достался дракон-философ. Мало того, что смерть хвостом маячит, он ещё и мозги на прощанье вынесет. Повезло.
    – И чем ты тут занимался ожидаючи? – не удержался я от сарказма.
    – Пускал облака, - он выдохнул. – Видишь?
    Новое облако приняло вид веретена и остриём вверх ушло в небо. Да, это они умеют – пускать дым. А ещё откусывать от тебя кусочек за кусочком, обдавая живым дыханием, чтобы… Нет, о перспективах думать не будем – чревато. Надо выяснить, чего он хочет, прикинуться простачком, заставить его потерять бдительность, а потом-таки воткнуть копьё ему в… Копьё лежало неподалёку – пара саженей. Эта тварь не удосужилась развести нас подальше друг от друга. Зря. Я, чёрт меня дери, профессионал, а не сопливый щеня. Только рассчитать надо всё правильно.
    Я как бы невзначай привалился на правый бок, расслабил левую руку и зевнул будто бы от скуки.
    – О чём говорить будем?
    – О жизни…
    Естественно, о чём ещё можно говорить с драконом? Сначала о жизни, потом о вине, потом о женщинах – нормальный мужской разговор. Обычный. Стоит ли вообще заводить его, если заранее знаешь все вопросы и ответы?
    – …или о смерти.
    Тоже верно. Если в конце разговора тебя съедят, то почему бы не поговорить о будущем? И хотя это будущее рисуется в образе большой кучи, главное, я однозначно попаду туда, куда направлял своё копьё.
    Не надо было вспоминать о копье. Ох, не надо! Дракон будто услышал мои мысли, подцепил копьё кончиком хвоста и отшвырнул его далеко в реку. Я проследил глазами за его полётом и вздрогнул, когда оно с громким плеском ударилось о воду. И интуиция шепнула, добивая надежду: прощай.
    Прощай, кивнул я. Теперь точно всё, разве что действительно поговорить с этим чудищем, продлить, так сказать, агонию.
    – Знаешь, - я постарался найти наиболее вечную тему для разговора, - в жизни бывает столько всяких… как бы тебе это объяснить… нюансов что ли… Не всегда тебе точно известно, что скрывается за тем или иным поворотом. И случается так, что бежишь ты, бежишь и вдруг – бах – стена! Остановиться ты уже не успеваешь, свернуть невозможно, а перепрыгнуть сил нет. Что получается?
    – Хреновина, - вздохнул дракон.
    – Правильно – очень большая и серьёзная хреновина. И у тебя только два варианта: или разбиться, или пробить…
    – Стену?
    – А иначе – всё! – развёл я руками. – Вот и приходится изворачиваться, наговаривать на друзей, обманывать близких… Ну, ты же понимаешь, что стена – это всего лишь образ, который в сущности является нашими жизненными проблемами?
    – Как Наставник?
    Я замялся.
    – Нууу… можно и так сказать, если, конечно, смотреть на жизнь с твоей точки зрения.
    – А разве можно смотреть на жизнь с разных точек? – дракон снова вздохнул и выпустил облако в виде стрелы.
    – Наверное. Почему бы нет? Ведь жизнь у каждого разная, своя, и смотреть на неё приходится по-своему.
    – Нет, - не согласился дракон. – Жизнь для всех одинаковая. Смотри: она или есть, – в его четырёхпалой лапище вдруг появилась обезьянка. – Или её нет, - он сжал пальцы в кулак, обезьянка даже не всхлипнула. – А стену, - он покачал головой, - стену пробить нельзя. На то она и стена.
    Да, пример убедительный, такую лапу захочешь – не прошибёшь. Я сглотнул, сочувствуя обезьянке, потом спросил:
    – А что тогда можно?
    – Скорость сбросить пробовал?
    Хм… В самом деле, почему бы нет. Идёшь себе не спеша, напеваешь, семечки лузгаешь, и каждую стенку издалека видишь. Но…
    – …тогда ведь ничего не успеешь.
    – Не успеешь, - согласился дракон. – Чем-то приходится жертвовать.
    – Легко сказать, - усмехнулся я.
    Жертвовать. Чем я готов пожертвовать ради… Какой большой выбор: ради себя, ради женщины, ради всего святого… Очень много жертв. Задумаешься.
    – Легко сказать, - повторил я. – Сам-то часто жертвуешь? Например, аппетитом своим? Местный шаман на тебя жаловался, весь народ, говорит, в округе сожрал.
    – Да что я там съел, - отмахнулся дракон. – Парочка коров да худосочный старик. Он бы всё равно помер на следующей неделе, а так в дело пошёл, – и засмеялся вдруг:
    – Гы-гу-га-гы, гы-гу-га-гы!
    Такой смех у стороннего человека может вызвать разве что удивление, в крайнем случае, ужас, но мне почему-то тоже захотелось рассмеяться, и я подхватил:
    – А-ха-ха, а-ха-ха!
    И так мы смеялись некоторое время, а потом разом остановились.
    – Но кушать, однако, хочется, - сказал дракон и окинул меня плотоядным взглядом.
    Значит, разговор подходит к концу. А я уж было подумал, что мы подружились… Если только предложить ему что-то взамен…
    – Слушай, - я оглянулся на деревья, за которыми пряталась напарница, и снизил голос до шёпота. – Есть тут у меня одна. Надоела – сил нет. Может ты её того? Поужинаешь?
    Ответ меня озадачил.
    – Не за что её есть.
    – То есть как это? Это чтоб тебя съели нужно ещё и постараться? А старика того? А меня?
    – И старика того, и тебя, - кивая, подтвердил дракон. – И шамана вашего собакоголового. Я вас б... – он хотел добавить крепкое словечко, но сдержался.
    По щеке прокатилась капля пота. Ну и жара. Хорошо, что я в повязке, а то в штанах и рубахе давно бы спарился. Погодка здесь конечно… Солнце уже к горизонту клонится, а печёт будто сумасшедшее. Старается. Как здесь люди живут – не понимаю. Но я бы тоже пожил. Немножко, чуточку… хотя бы.
    Я почувствовал, как внутри меня разгорается отчаянье. Нехорошее это чувство, сложное; после него чаще всего со стыда сгореть хочется. Но пусть с ним, терять мне уже нечего, так что наговорю этому людоеду гадостей на прощанье.
    – Сволочь ты! Гадина последняя! Теперь я понимаю, почему Наставник вас в клетках держит!
    – Ты о чём?
    – Нельзя вас выпускать, вы столько народу пожрёте! Дай вам волю – вы и Наставника… Но Наставник вам не по зубам, нееет. Не дотянетесь вы до него своими клыкастыми харями!
    – Брось, - отмахнулся дракон и вдруг оскалился. – Да если хочешь – Наставник сам нас выпускает, специально. А ты как думал? Чтоб таких вот!.. И как этот шаман, и других! Эх ты, лапоть. Наставник – он… - морду его исказила болезненная гримаса. – Он всё знает. Он же Наставник. А мы… Он всегда был, всегда. А нас, да и вас… Да что там, - он задрал голову и шумно выдохнул.
    Отчаянность моя упорхнула, и я в недоумении воззрился на дракона. Признаться, его откровения поразили меня не меньше, чем смех, поэтому я спросил осторожно:
    – Это ты чего сейчас такое сказал?
    – Да так… Всё уже было. Раньше. Когда-то. Ничего не меняется, даже слова, - он выпустил облако дыма похожее на копьё и произнёс задумчиво.     – Игрушки, просто игрушки… Сначала были мы, потом пришли вы. Наступит время, и вместо вас тоже кто-нибудь придёт.
    – Кто?
    – Не знаю. Может быть опять мы.
    Честно говоря, я мало что понял из его объяснений, смутные они какие-то, не для моего разумения, однако сердечко в груди начало оживать. Наверное, опять зародилась надежда или усилился ток крови – чёрт его разберёт. Но дышать стало легче. И руна в кожаном мешочка вдруг начала пульсировать. Хорошо… Хорошо вот так сидеть на речном бережку рядом с драконом, смотреть на горизонт и надеяться на лучшее…
    Нет, не буду думать об этом. Мудрые люди говорят, что надежда как лебединое пёрышко, дунул – и оно улетело, а любая мысль и есть дуновение, в этом я успел убедится.
    Дракон вздохнул:
    – Закат-то какой сегодня…
    Я проследил за его взглядом. Да уж, закат… Солнце медленно окуналось в реку, превращая её воды в оранжево-красный перламутр – красиво – и лишь две тени нарушали эту незамутнённую огненную рябь: одна, похожая на человека, другая, похожая на дракона.