Доктор Цырульников уснул за рабочим столом, склонив голову под казённый абажур ничего не выражавшей тускло-лимонной лампы. И вновь ему приснился странный полёт. Вначале он будто бы очнулся тут же, у себя в кабинете. Бестолково осмотрелся. Вдруг, оттолкнувшись ногами от затёртого толпами посетителей ковра, выпорхнул в открытую форточку, таинственным образом не задев её облупленные края. Полёт был стремительным, аж дух захватывало, а закончился неожиданным падением с головоружительной высоты в какую-то тину.

Тут доктора разбудила санитарка Безобразова и сообщила, что привезли по "скорой" женщину, актрису Кобылянскую-Завидович, рухнувшую в порыве отчаяния с моста в городской пруд. Цырульников, спешным шагом прошествовав в палату реанимации, приступил к штатным на этот случай процедурам и ковырялся долго, почти что до ночи. Когда жизни актрисы перестало что-либо угрожать, кроме зависти недоброжелателей да злопыхательства соперницы по сцене, молодой протеже режиссёра Амалии Лягушацкой, доктор удалился к себе в кабинет и уснул.

Сон почти что повторил предыдущее видение. Только теперь доктор, вылетев в форточку, помчался стремительно в направлении бурого здания с чадящей закопчённой трубой. То были корпуса местного промышленного гиганта, мыловаренно-парфюмерного глумовского комбината. Приземление случилось ароматнее, чем в прошлый раз, но влип летун куда как более капитально. Со всех сторон упавшего в некий чан доктора обволокла агарообразная полупрозрачная масса, чавкающая, хрюкающая и хлюпающая, как зав отделением Худобрыкина во время обеденного перерыва. Пробудился Цырульников вновь от настойчивого потряхивания за плечо. Заступившая на смену Безобразовой толстая санитарка Цветлоокович сообщила о новом несчастном случае. Мастер участка Курдюмпашаев, спасая упавшую в мыловаренный полуфабрикат поллитровку, сам чуть не захлебнулся, мало того, увлёк за собой в пучину опасной для здоровья жидкости коллег по цеху, технолога Петровича и стажёра Дубякина.

Цырульников проследовал знакомым коридором в ренимацию. Вынул из непослушных скрюченных пальцев мастера спасённую поллитровку, а затем, призвав на помощь весь наличествующий рабочий медперсонал, приступил к спасению незадачливых мылодайверов.

Под утро доктор забылся беспокойным сном. Смена его закончилась, но домой он идти не мог: ноги подкашивались. Так и уснул в кабинете, с той только разницей, что постылая лампа была выключена, абажур её более не светился зловеще-лимонным светом. Санитарка Безобразова, не по должностной инструкции, а из человеческого участия, сообщила ему через несколько часов о падении в канализационный люк зазевавшегося поэта Борзе-Милопукина. Всё случившееся, в общих чертах, снова совпало с цырульниковским сном.

Клятва Гиппократа побудила доктора на дрожащих коленках проследовать в операционную, где до обеда он ассистировал коллеге, суровому немногословному хирургу Вертокрутову. Вернувшись под вечер домой, ибо сон в рабочем кабинете внушал Цырульникову обоснованные опасения, доктор попросил домоправительницу, Фёклу Фоминичну Непейбетон, привязать себя к кровати, во избежание новых нежелательных вылетов в форточку.

В ту же ночь сторож платной автостоянки Опанас Тарасович Щуплобрыщенко видел, а после божился в том на Уголовном Кодексе, как из окна пятого этажа дома напротив вылетела железная кровать с храпящим на ней мужчиной и, нимало не мешкая, полетела в направлении зюйд-зюйд-ост. Не более, чем часом позже, неподалёку на перегоне Глумов-Шапкоглядов сошёл с рельсов местечковый пассажирский поезд...