.
– Поговорим? – кокетливо предложило женское пальто мужскому, – раз уж нас так удачно повесили: лицом к лицу. Точнее, пуговицами к пуговицам.
 
Мужское пальто, дремавшее на вешалке до сей минуты, к разговорам расположено не было, но, как прикид джентльмена, и промолчать не могло:
– О чем? – спросило оно, сдерживая зевок.
– О любви, конечно. Слышите, как наши-то хозяева в апартаментах ей предаются? Того и гляди пружины на кровати не выдержат, лопнут.
– Да мне дела нет до того, чем мой Иван Палыч занимается. Лишь бы по улицам в такую дурную погоду не мотался, меня под дождь не подставлял.
– А я люблю, когда Настасья Петровна меня прогуливает. Особенно когда Иван Палыч ее под руку ведет, то есть Вы, мой голубенький, со мною эдак ласково рукавом соприкасаетесь.
 
Сверху послышался шорох, и к разговору присоединилась шляпка:
– Да-да, мне тоже нравится вступать с Вами, милое мужское пальто, в контакт. Всегда стараюсь поспособствовать наклону головы Настасьи к плечу Ивана. Честное слово, как током иной раз пробьет, когда Вас, голубчик, мой красный бант коснется.
 
Пробудилось от дремы мужское пальто окончательно. Осмотрелось в прихожей да и говорит:
– Вот интересно, а к башмакам или шляпе Ивана Палыча никто припасть не мечтает?
– Шляпа его больно высоко, нам со шляпкой не достать, – объяснило женское пальто. – Росточком-то наша Настасья Петровна не вышла. Не зря Иван Палыч ее «моей крошкой» называет. А его башмаков, кстати, красные туфельки постоянно касаются, когда наша парочка в пролетке или на скамеечке в парке сидит. Это только здесь, в гостинице, нас всех так аккуратно расставили-развесили-развели. Но я-то в последнюю секунду, когда любовникам совсем невтерпеж стало, шейный платочек своим рукавом задело. Вот он и спланировал на пол, соединив хотя бы их обувь. Пускай туфельки с башмаками порадуются.
 
Болтушки в прихожей продолжались. Эмоции со стороны красного усиливались, а со стороны голубого все оставалось обыденным, немного скучноватым. И никому, кроме мужского пальто (ну и, разумеется, его хозяина), было неведомо, что во внутреннем кармане одежки лежит любовное письмо от Анны Семеновны, восходящей звезды на небосклоне страсти Ивана Палыча.
 
В общем, как ни крути, а надо признать, что наша одежда порой знает о нас слишком много. И даже, подчеркнем это, одежда верхняя (с нижней, особенно с самой нижней, и без того все ясно).
 
На небе собирались облачка, отражавшиеся в зеркале прихожей. Вечерело. Кровать за стенкой продолжала истово скрипеть…
____________________

На конкурс "Картина маслом - 2": http://litset.ru/publ/15-1-0-56581