- А это откуда?! – сказал он удивлённо. – Это же Слизня нож… Да точно… Помню я… В руках держал. Слизень частенько его на кон ставил. Сколько раз такое было, сначала проиграет, а потом отыгрывается…. Всегда отыгрывался. И ещё хвастался, бывало. Ничего, говорил, вернее этого ножа нет. Всегда назад к хозяину вернётся….

- Слизень…? Здесь…? А его видел кто-нибудь? – спросил Набой.
Бугаи головами помотали.
- Давно уж его никто не видел, - говорят. – Сгинул, наверное.
- Сгинул…? – Набой произнёс задумчиво. – А я слышал, что он заговорённый, будто….
- Ну… Мало ли…, - ответили ему.

А ещё кто-то сказал:
- А может, и его тоже…? Того…? Поди, не первого торгаша обирают-то…
Тут уж все призадумались. А раздумья эти парень какой-то прервал. Тоже, видно, из Набоевских. Только почти без доспехов и вооружён самострелом, а не дубиной. Прибежал он откуда-то со стороны, Набоя подозвал, шепнул ему что-то, хихикая, и обратно бегом. Набой вслед ему двоих бугаёв послал и заулыбался. Башкой помотал, нос почесал и говорит:
- Нашёлся братец мой пропащий. Грибов хмельных, видно, нажрался, в закуток заныкался и спит теперь…. Всё на свете проспал….

Эти слова здорово развеселили всех. Бугаи захохотали…. Хохочут, друг друга по плечам хлопают, руками машут тоже…. Ну и мы со стариком, конечно…. Чем мы хуже? А Набой, посмеиваясь, шутит дальше:
- Тише…. Не будите…. Пусть братец-то поспит. Намаялся ведь. Нелёгкое, видно, дело родных предавать….

А вот от этой шутки стало мне что-то невесело совсем. Да и бугаи тоже закряхтели и нахмурились…. Кто носом шмыгает, кто бороду разглаживает задумчиво…. Навеяло видно…. И Набой сам повздыхал немного….

- Да уж…, - говорит. И тут же на меня взгляд перевёл…. – Ну хватит нам голову-то морочить. Говори уже, есть тут твой нож?
Что ещё мне было делать? Скрепя сердце, сказал я: «Нет».

- Нет…? – переспросил Набой и рожу скорчил недовольную. Надоел я ему уже, видно. – Если нет, значит, не найдёшь ты его. У Щура он, наверно. Или у кого из недобитков…. Неужели их сейчас разыщешь? Попрятались, кто где. Так что…. Чего уж теперь…. Нет твоего, возьми другой. Вон Слизня нож неплохой. Ну что, берёшь…?

«Хе, - усмехнулся я про себя. – Спрашиваете…» У меня от волнения рука даже затряслась, когда я её за ножом своим протянул. Я запрыгать готов был от радости, как дурачок, когда почувствовал ладонью рукоять знакомую. Я, наверное, обнял бы каждого…, если б не сдержался. А так, просто под рубаху нож свой спрятал от посторонних глаз и пояс на штанах потуже затянул.

- Всё…, - сказал Набой, как отрезал. – Нам с тобой возиться недосуг. Дальше сам уж… Походи по жилищам, собери, что тебе нужно. Людишки-то разбежались все, так что…. Давай сам.

И только сейчас я внимание обратил…. В жилищах, в которых мне поживиться позволили, уже шурует кто-то. Набоевские конечно. Чьи же ещё? Да и сам Набой торопился, видно, к ним присоединиться.

Тут старик голос подал снизу. Он всё это время на земле сидел. А теперь Молотило подняться ему помогал.
- Погоди-ка, Набой. – говорил старик, кряхтя. – Ведь этот таракашка и дороги-то домой не знает…. Я вишь, чего подумал-то…. Не гостит ли у нас другой какой торгаш? А то, тогда бы они вдвоём-то….

- Верно…! – перебил старика Молотило. – Был торгаш! Да только он ушёл уже….
- Так он на Шарах подался, - сказал один из бугаёв.
- Точно. Точно. На Шарах, - подтвердили другие…

- Ну вот, значит, - сказал мне старик. – Идти тебе надо на Шарах. Может, ещё застанешь торгаша того. Туда не шибко далеко идти-то….
- Да…, - опять влез в разговор Молотило. – Только когда на Шарах придёшь, смотри, чтобы тебя там самого не шарахнуло…

Я, конечно, не понял, но, похоже, Молотило что-то смешное сказал. Потому как вокруг все загоготали, затряслись, захрюкали…. Ну и я… немножко посмеялся, чтобы не подумали, что я совсем балбес какой-нибудь, непонимающий. А потом ещё спросил на всякий случай, не собирается ли вдруг из них кто-нибудь на Шарах податься? Но они ответили, что, мол, им туда ходить ни к чему. Они девок в Бурунце берут….

Ладно…. Что ж делать-то. Придётся мне опять одному, впотьмах, с факелочком тусклым…. И хоть уверял меня старик, будто заблудиться невозможно никак, что туда и ребёнок доберётся, и, мол, главное держать направление…. Но я-то знаю. Чёрта с два там направление удержишь. Особенно когда на пути одни развилки да тупики попадаются. Так что поблуждаю я ещё…

Тут нахлынули на меня воспоминания разные, неприятные. Проходы эти бесконечные вспомнились и твари ползающие, которые сожрать меня пытались, тоже. И Косорыл вспомнился, ведь это он и дружки его убедили меня в том, что люди могут быть ничуть не лучше. И ещё потому, что я его, как говорится, прямо воочию узрел…. Хотя услышал немного раньше. Невозможно его было не услышать….
- Отпуцти меня! - орал Косорыл на всю округу. – Я торгася…!

Да и как тут не орать, если два бугая за руки тебя схватили и тащат куда-то.
- Отпуцти! Цкотина! – упирался, извивался и брыкался Косорыл. – Я торгася! Торбу видись, цкотина?! Торгася я! Торгася…! Пуцтите! Цкотины вы!

Торба, с помощью которой он пытался прикинуться торгашом, висела у него на шее. И я, конечно, узнал её…. Что я, свою торбу не узнаю? А Косорыл продолжал орать, утверждая, что он торгаш, даже когда его перед Набоем поставили. И только после слов: « Хватит дурит, Косорыл! Что ты нам мозги накручиваешь? Знаем мы, кто ты! Уймись!», он замолк и затрясся, бешено вращая глазами. А когда с его шеи торбу сорвали, то на землю даже попытался залечь.

- Твоя торба? – спросил меня Набой.
Я не сразу ответил…. Подождал немного. На всякий случай. Мало ли? Да и ответить уклончивей постарался.
- Да вроде, - говорю. – Похожа… так-то….
- Забирай, - сказал Набой и тут же на Косорыла переключился…. – А с тобой-то что будем делать?

Косорыл вздрогнул, взглянул на Набоя, потом на меня, выпрямился, голову запрокинул и заблажил:
- Я мертцвен…! Мертцвен! Мертцвен я!

Чёрт возьми…. Даже я этого не ожидал, хотя не так давно сам блажил так же, что уж говорить о бугаях…. Те, кто Косорыла держал, хватку ослабили. Другие попятились, переглядываясь друг с другом…. Даже у Набоя лицо вытянулось, то ли от удивления, то ли ещё от чего…. От страха может?

Только старик, усмехаясь, сказал:
- Надо же…. Ещё один мертвен объявился.
И не дожидаясь вопроса: «Почему ещё один?», продолжил говорить:
- Наш-то торгаш хорошо придумал. Он, вишь, тоже мертвеном прикинулся, когда Щур ему смертью пригрозил…. Если так дальше-то пойдёт, пальцем никого нельзя будет тронуть. Чуть что, сразу вопить начнут и мертвенами прикидываться…. Хорошо…. Хорошо торгаш придумал.

Косорыл, как эти слова услышал, башкой замотал:
- Нет! Нет! Я не это…! Я мертцвен! Мертцвен я!
А старик нахмурился. К Косорылу подошёл и влепил такую оплеуху…. Что надо, оплеуху влепил. Ещё бы, знаю я, хоть старикашка и выглядит тщедушным, но рука-то у него крепкая. И ладонь жёсткая, как клешня у скорпиона…. Косорыла развернуло даже. А поскольку бугаи его почти не держали, то он мордой вниз на землю повалился. Скрючившись и кровь из-под носа вытирая, он ныл и бормотал что-то вроде: «Батця…. Батця…».

Тут Набой очнулся будто….
- Всё, хватит, - сказал он, скрипя зубами от злости. – Надоел…. Пора кончать с ним….
И кое-кто из бугаёв, видимо самых исполнительных, уже потянулся за ножом…. Так что, если б старик не остановил их, Косорыл с земли мог и не встать больше. Но старик остановил….

- Не сметь! – рявкнул он так грозно, что это произвело впечатление не только на меня. Даже Набой остудил свой пыл, и только поморщившись, сказал:
- Отец…. Что ты делаешь?
- Я хочу с ним поговорить, - ответил тот. – А там уж сам решу….

Набой плюнул и поглядел на старика, недовольно хмурясь. Не знаю, как другие, а я-то сразу понял, что в бешенстве он и едва сдерживается.
- Сколько я раз слышал такое…! – почти крикнул Набой. – Ты говорил с ним, а потом прощал! И в этот раз простишь…! Он поплачется, поскулит, и ты его простишь! А дальше что…?! Помнишь, когда он гривну прадедовскую торгашам продал?! Я сказал тогда, что скоро он и тебя продаст с потрохами! И вот…! Давно уже надо было ему глотку перерезать…!

- Режь тогда и меня, - огрызнулся старик. – Я его вырастил таким. Значит, я виноват тоже…. Режь и меня….
Набой плюнул в сердцах ещё раз…. Попыхтел немного, нервно походил, глядя в землю и, в конце концов, пальцем на Косорыла показав, ответил:
- Мне не придётся…. Вот кто это сделает…. Потом. Когда ему грибов хмельных захочется….

Старик промолчал. Но думаю, уступать он не собирался…. И я не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы не прибежал тот парень, с самострелом.

Вот уж кто настоящий проныра…. В прошлый раз он Косорыла нашёл, а теперь….
- Бабы! – крикнул он ещё издалека.
Только сперва из-за спорщиков его мало кто услышал. Ему пришлось ближе подбежать и крикнуть «Бабы!», ещё раз. Теперь-то на него все внимание обратили.

- Бабы… Бабы, там…, - парень с самострелом повторял, показывая на проход, откуда Косорыла привели. – Они, видно, с перепугу в тупик забежали…. Они там сидят…. Им деваться некуда.

Эта весть привнесла воодушевление в ряды заскучавших было бугаёв. Они взбодрились тут же, повеселели…. Кто-то усы и бороду мечтательно разглаживал. Кто-то, потирая руки, говорил: «Вот повезло, так повезло». А старик, хихикая, Набою подмигнул хитро и по плечу его хлопнул….

Да и у меня самого заклокотало внутри и сердце чаще забилось, когда бугаи к бабам пошли и меня с собой потащили. Я не то что бы не знал, что и как там будет происходить…. Всё-таки, я уж не дитя малое. Слышал много историй о девках и бабах, которых бандюки похищали. И о том, что они с ними обычно делают, наслышан. Я так же видел, когда ещё с родителями жил, как сам Заступ к соседям приходил, деньги приносил и за своего сынка-ублюдка просил. Чтоб миром, без суда…. А ещё я знаю, как с такими сынками поступают, если у них нет знатных папаш с полными кошелями….

Но то ведь у нас…. А тут по-другому всё. «Военная добыча», - старик мне сказал. И поэтому думал я не о том, что могу стать ублюдком, как Заступовский сынок, а о том, что и как мне сделать, чтобы в этой моей новой компании не опозориться ненароком. Опыт-то в таких делах у меня не ахти какой….

Ещё до того, как дядька меня к себе забрал, это было. Ту бабу Полушкой звали. Таскалась она с кем ни попадя, и поэтому я вполне мог рассчитывать на успех в своём стремлении. Правда, с нами в тот раз были ещё двое моих знакомых. Но они занимались больше тем, что набивали себе рты хмельными грибами…. А я не ел. Я выжидал…. И дождался вскоре. Эти двое подрались во хмелю, а потом и вовсе пропали куда-то. И я мог спокойно всё своё внимание Полушке уделить.

Сама Полушка к моему вниманию отнеслась как-то безразлично. Она спокойно позволяла себя раздевать. И скорее всего, позволила бы всё, что угодно…. Но только больно уж она этими грибами ужралась и вела себя просто, как пьяная в хлам дура. То хохотала, то слёзы лила. И болтала без умолку. Всё вспоминала хахалей своих. Кто был хороший и бусы подарил, кто был ни то ни сё и не подарил ей ничего, а кто и вовсе плохим оказался и глаз ей подбил….

А я, наслушавшись этих россказней, этих слезливых и слюнявых откровений, вдруг понял, что все желания и стремления у меня пропали. И ни черта я уже не хочу, кроме как пойти куда-нибудь к чёртовой матери, а ещё лучше домой пойти….

Но самое обидное, что, сколько бы я перед собой ни оправдывался, вспоминая эту историю, я каждый раз воспринимаю её, как свою личную неудачу. И вот теперь, когда я тащусь за бугаями, то чувствую, как всё больше холодеет у меня в груди, и как ноги мои перестают слушаться…. Потому что боюсь я снова оплошать. И насмешки в свою сторону слушать мне тоже как-то не хочется….