2555 год.
Семён Петрович Оськин, сорока двухлетний подвижный толстячок, небольшого роста, профессор, отец двух очаровательных шестилетних девочек-двойняшек, заведовал кафедрой в университете. А так как он был ещё и членом Межгалактического Совета, то ему раз в месяц выпадало дежурство на одном из сверхсекретных объектов этого ведомства, расположенном на маленьком экзотическом острове.
На этот раз он принял дежурство не в лучшей форме - последствия вчерашнего корпоратива давали о себе знать. Он прошёлся по замкнутому пространству небольшого помещения округлой формы и остановился у приборной доски. Смахнув пылинку с бронированного стекла главной красной кнопки Земли - катапульты, он неожиданно почувствовал на себе чужой взгляд. Боковым зрением Оськин уловил, как из главного монитора планеты на него смотрела голова пришельца. "Снова этот Баран", - подумал Семён Петрович.
"Не Баран, а посланник планеты Альдебаран, - поправила его голова из монитора, - Ты забыл, я могу читать мысли..."
– Ах, да, конечно же! Ну, тогда я не буду долго объяснять, что не очень рад тебя видеть, так что вали, парень, по хорошему. Зря ты опять телепортировался – ничем тебе помочь не могу. Возвращайся на свой Альдебаран, тем более тебе это, как два пальца… короче – сгинь! Голова посмотрела немигающими глазами и произнесла:
– А давай я сейчас материализуюсь и мы тихо-мирно потолкуем – глядишь, и сладим.
– Чего не хватало! – закричал Оськин. – посторонний на таком сверхсекретном объекте! И, вообще, с вами, альдебаранцами любые контакты запрещены Высшим Межгалактическим Советом. Пираты космические, понимаешь! – Оськин.распалялся всё больше. – Я тебя сейчас даже с монитора удалю! - и щёлкнул выключателем.
Чтобы успокоиться и заодно поправить здоровье Семён Петрович налил коньячку и с рюмкой развалился в уютном кресле.
Он любил эти дежурства, любил эту аппаратную, представляющую собой небольшую, круглую комнату с большим, и тоже круглым окном с утолщёнными стёклами и окаймлённое блестящим металлическим обручем. Только очень узкий круг людей знал, что эта аппаратная не что иное, как кабина космического корабля, основная часть которого, включая двигатели, находится под землёй в замаскированной шахте. Главный отсек корабля служил по сути складом, забитым различным биоматериалом. Здесь было всё необходимое для возрождения новой жизни на Земле в случае её гибели от ядерной войны или других глобальных катаклизм. В специальных контейнерах в жидком азоте были законсервированы донорские клетки буквально всех живых организмов обитающих на планете, а также в вакуумных камерах хранились все семена и споры флоры и фауны. Красная кнопка катапульты в аппаратной предназначалась для моментального запуска корабля в открытый космос, в котором он должен был кружить вокруг Земли по заданной программе до благоприятных времён. Короче, такой своеобразный Ноев Ковчег. Все, кому доверили дежурство у главного пульта, прошли курсы пилотирования кораблём.
Оськин допил коньяк и блаженно потянулся. Но настроение всё равно было немного подпорчено визитом незваного пришельца. Этих странных обитателей Альдебарана издавна сторонятся во Вселенной. Нет, внешне они выглядят вполне пристойно - крепкие, мускулистые тела, сильные руки. Особых отличий от человека нет, если не считать полное отсутствие волос и ногтевых пластин на пальцах. Но главной причиной их неприятия другими.было то, что они постоянно пребывали в состоянии внутренней скрытой агрессии, готовой выплеснуться в любую минуту, но которую друг к другу, если честно сказать, они никогда не проявляли. И всё же близкого общения с ними развитые цивилизации на всякий случай избегали, а потом уже, когда альдебаранцев несколько раз уличили в космическом пиратстве, то их объявили вне закона и прекратили с ними всяческий контакт.
Семён Петрович переключил мысли на свою семью, жену, на дочурок, по которым начинал всегда скучать уже с первых часов пребывания на дежурстве.
- Ну-ка, ну-ка, как они там - вслух проговорил Оськин и протянул руку к пульту видеосвязи. Но только палец нацелился на нужную клавишу, как в воздухе что-то затрещало на манер электрического разряда и прямо по центру помещения начал прорисовываться человеческий контур, который прямо на глазах приобретал объём, плоть и, наконец, к ужасу Семёна Петровича, превратился в, уже виртуально знакомого, альдебаранца.
- Рэд, - протянул руку гость .
Семён Петрович с минуту ошалело моргал глазами, разглядывая наглого визитёра , потом тоже протянул руку, но не навстречу поданной ему ладони, а к пульту, где находилась кнопка вызова охраны, на что Рэд коротко бросил усталым и бесцветным голосом:
- Успокойся, отключено. Охранников, кстати, я отправил по домам.
Оськин, одной ладонью держась за лоб, медленно на полусогнутых ногах опустился в кресло и прерывисто дыша, чуть ли не по слогам, произнёс:
- Это умышленный захват секретного учреждения. Тебе конец, парень..
Рэд всё же прошёл в глубь помещения и сел в такое же кресло напротив Оськина..Его абсолютно лысый череп отдавал матовым глянцем, сурово сдвинутые к переносице брови и массивная нижняя челюсть говорили о жёсткости характера, но все эти, на первый взгляд, суровые черты лица ни чуть не источали ни агрессии, ни злобы, и выглядели почти декоративно, особенно на фоне глубоко запрятанных грустных глаз пришельца .Одет альдебаранец был в серый балахон незамысловатого покроя, в боковых разрезах которого были видны сухопарые, но мускулистые руки и ноги. Он немного подался в сторону Оськина и доверительно произнёс:
- Послушай, землянин, - буду называть тебя так, раз ты не захотел представиться, - ты же, по всему видно, не глупый человек. Я не причиню тебе вреда. Просто выслушай меня до конца и тогда поймёшь, что мой визит к тебе оправдан. Более того - ты даже выполнишь мою просьбу. Я уже давно незримо наблюдаю тут за всеми вами и не спроста выбрал тебя - ты всегда честно смотришь в глаза и только ты один подсыпаешь корм в птичью кормушку.
- Ты меня здесь не ублажай! - уже не так злобно, но всё же решительно сказал Оськин. - я, в конце концов, ответственный за доверенный мне пост и не намерен нарушать правил. И чтобы дать понять, что разговор окончен, он для убедительности хлопнул обеими ладонями по подлокотникам и приподнявшись из кресла, уже почти мягко, произнёс:
- Давай-ка, друг, как там тебя... Рэд... Телепортируйся на родину. Я абсолютно не знаю, что тебе надо от меня, но сразу говорю - нет, так как любой мой контакт с тобой вне закона. Тебе лучше убраться.
Рэд задумчиво покачал лысой головой, потом молча поднялся и подошёл к окну. Он внимательно оглядел его по окружности и постучал по толстому стеклу костяшками пальцев. Оськин с какой-то смутной тревогой стал с ним рядом.
- Значит, говоришь, разговора не получится? Жаль...
Это было последнее, что услышал Оськин.

Глава № 2
В детстве Сеня Оськин часто летал во сне. Ему очень нравилось парить над землёй, уверенно осознавая своё превосходство над всеми остальными, восторженно смотрящими на него с земли.
Сейчас он вновь парил. Его охватил восторг и даже, невесть откуда появившаяся боль в нижней челюсти, не омрачала волшебных ощущений свободного полёта. Он то взмывал высоко к небу, то медленно опускался к самой земле, чтобы слегка оттолкнувшись от неё, вновь с замиранием сердца плавно подниматься вверх.
Когда стало медленно проясняться сознание, Семён Петрович увидел, что он действительно завис почти у самого потолка аппаратной. Мимо плавно проплывали осколки стекла, пустая рюмка и его ботинок.
Оськнн ухватил ботинок и попытался натянуть его на ногу, но делал лишь смешные кульбиты через спину и так, крутясь, медленно опускался к полу. Наконец, коснувшись тверди, он полностью пришёл в себя и посмотрел по сторонам.
Увиденное бросило Семёна Петровича в холодный пот – стекло , ограждающее катапульту, было разбито а рядом с красной кнопкой автоматически выдвинулась панель, на которой мигали лампочки и прыгали стрелки приборов. Оськин, судорожно цепляясь за края стола, и по неопытности вертясь по спирали, в страшном предчувствии переместился к окну-иллюминатору и приплюснул нос к стеклу. Предчувствие не обмануло - внизу всё застилали пушистые белые облака и только в маленьком просвете виднелся зеленовато-голубой кусочек родной планеты.
– Сто сорок километров высота – вдруг, откуда-то из глубины раздался уже знакомый голос Рэда, - мы в космосе, землянин. Ты меня извини, конечно, но у меня не было выбора. Я сразу смекнул, что ваша аппаратная ни что иное, как кабина космического корабля, вот и посчитал, что ты на орбите будешь сговорчивей. За челюсть тоже прости, но этот ваш, чисто земной, метод отключения, оказывается, очень надёжный.
Оськин, в каком-то ступоре медленно оторвал голову от иллюминатора, рукавом пиджака протёр потный лоб, расслабил на шее галстук и, молча, смешно перебирая руками, как это делают плавая «по-собачьи» , стал перемещаться к пульту. Сейчас Семёну Петровичу главное было связаться с Землёй. Он быстро нашёл нужные тумблеры, но они, как и следовало ожидать, не реагировали на включение. Оськин, всё больше и больше осознавая масштаб происшествия, наконец полностью пришёл в себя и, грохнув кулаками по панели, громко зарычал:
– Слушай, инородец чёртов! Ты хоть представляешь, что ты натворил! Давай мне быстрее связь с Землёй, скотина! Срочна-а-а!!
– Успокойся, землянин и выслушай меня. Я же тебе говорил, что мне нельзя возвращаться на Альдебаран с пустыми руками, так что в твоём положении разумнее всего ... ну, вначале, хотя бы просто выслушать меня.
Рэд приблизился вплотную к Оськину и, глядя прямо ему в глаза, неожиданно громко спросил:
- Вот ты можешь представить улыбку на моём лице? Нет, не можешь! А знаешь ли ты, счастливый землянин, - уже почти перейдя на крик, продолжил Рэд - что на моей планете вообще не знают, что такое улыбка? Ещё они не знают, что есть смех, восторг... В нашем лексиконе нет таких слов, как любовь и счастье. А если ты улыбнёшься нашему ребёнку, то до смерти напугаешь его, потому что он твою улыбку примет за звериный оскал. Они никогда не знали чувства радости, землянин...
Рэд на минуту замолчал, а потом уже тихо сказал:
- И не узнают никогда, если я не помогу им...
Оськин поднял на Рэда глаза и произнёс:
- А я то чем могу тебе помочь?
- Всем! Только ты и сможешь это сделать! Понимаешь, мы не такие, как принято нас считать среди разумных цивилизаций. У нас врождённая способность к пространственному перемещению - телепортации. Но мне повезло неимоверно больше - я единственный на планете родившийся со способностью перемещаться ещё и во времени. Благодаря моим экскурсам в далёкое прошлое, я то и узнал, что мы альдебаранцы - клоны! Нас два миллиона лет назад искусственно создали как бесстрашных воинов и рабочую силу. Нас наделили выносливостью, крепким и сильным телом, устойчивостью к болезням и нечувствительности к боли, а вот все положительные эмоции посчитали для нас лишними и поэтому гипофиз нашего головного мозга не вырабатывает ни одного из семи гормонов, отвечающих за все чувства, которые делают вашу, земляне, жизнь счастливой. Альдебаран был по сути инкубатором по разведению нас - клонов. Сами хозяева обитали на другой, более комфортной планете, но она погибла от крупного метеорита. А мы вот остались и живём не ведая, кто мы и, самое главное, не зная вкуса самой жизни. Как ты считаешь, землянин, это справедливо?
Семён Петрович попытался представить, как бы он себя чувствовал, если бы жил в окружении одних только угрюмых и безразличных ко всему лиц, без анекдотов, шуток, без звонкого смеха его дочурок, без улыбки жены... Нет, нет! – это невозможно, он даже испугался представленного, но Рэду задал прежний вопрос:
- Я так и не понял, в чём ты видишь мою помощь? И называй меня Семён.
- Спасибо, Симеон - на свой лад поблагодарил Оськина Рэд и продолжил:
- Я по специальности нейрохирург. Хороший специалист, могу заверить, что лучший на Альдебаране. Это я так говорю, чтобы ты, Симеон, понял, что мне было по плечу проделать огромную работу по восстановлению функций гипофиза по выработке нужных мне гормонов. Поверь, это очень сложная, уникальная работа. Я был уже на грани завершения, но процесс встал. Я не буду тебя уводить в научные дебри, только скажу одно...Тут Рэд приумолк, потом, с каким-то неимоверным отчаянием посмотрел Оськину в глаза и выдохнул::
- Гормоны.... Симеон, мне нужны гормоны эндорфина выделенные из гипофиза головного мозга человека для микроинъекций в мозг моих альдебаранцев. Синтезированных я получил уйму, но это ни что иное, как наркотик, а кому нужна искусственная радость? . Ты можешь, Симеон. Нет - ты обязан мне помочь! Представляешь, ты подаришь улыбку целой цивилизации! - Рэд смотрел умоляюще. Семён Петрович молчал. Потом он прокашлялся в кулак, зачем-то потуже затянул галстук и глядя в сторону иллюминатора произнёс:
- Я государственный человек. Сам себе не принадлежу. Ты, Рэд, прекрасно знаешь, что по Межгалактическому договору любая передача и обмен биологических материалов строжайше запрещена.
Я не могу нарушить закон. Это всё... - и Оськин, чуть оттолкнувшись от кресла, поплыл к иллюминатору.
Он долго смотрел вниз на землю. Небо было чистым и необыкновенно голубым. В это время они пролетали над каким то побережьем и была отчетлива видна белая кромка прибойной волны, омывающей жёлтый песок пологого берега. Семёну Петровичу подумалось, что он сейчас не хотел бы пролетать над местом, откуда они, разрушив маскировочные сооружения, устремились в космос. Сама мысль о виде глубокого чёрного провала на месте бывшей шахты вызывала неприятный озноб. Оськин ещё раз окинул взглядом родную планету и повернулся в сторону Рэда. Он только приготовился сказать, чтобы тот восстановил отключенные им функции управления и связь, как альдебаранец сам махнул ему рукой. Семён Петрович приблизился к главному пульту у которого стоял Рэд.
- Вот, всё готово к возвращению. Я не хочу тебе неприятностей, Семион, прости...
В это время замигала лампочка приглашения на связь. Оськин щёлкнул тумблером и на экране монитора появились две улыбающиеся рожицы дочурок: " Папа! Ну куда ты пропал! Ой, какой ты смешной! Ты как будто висишь в воздухе!" - Девчонки заливались звонким смехом! Оськин придал, как мог, телу вертикальное положение и помахал рукой: " Привет, пичужки! Да поломка была небольшая со связью - устранили уже! "
Пока девочки показывали новые рисунки, подошла жена: " Привет, Сень, ты уже скоро домой? Я пельменей налепила! "
Потом они вместе сгрудились перед камерой и счастливо улыбались во весь рот. Рука Оськина уже зависла над кнопкой " Автомаический возврат корабля", как вдруг он бросил взгляд на Рэда. Тот стоял чуть сбоку от монитора, но изображение на экране видел.хорошо. Оськин не знал о чём он думал - может о своих угрюмых сородичах, которые никогда так и не познают чувства радости, или о своих не сбывшихся надеждах им помочь, но в глазах пришельца Семён Петрович увидел столько жгучей тоски, что рука его застыла в воздухе и потом стала медленно перемещаться к кнопке "Вход в главный отсек" И Оськин с какой-то непоколебимой силой нажал на чёрный кружок. Рядом с кнопкой загорелся квадратик с надписью «Приложите палец». Оськин выполнил инструкцию. Тут же из динамика раздался голос робота: « Поприветствуйте нас!» После того, как Семён Петрович почти прокричал «Здрасьте!» тот же голос произнёс «Вы идентифицированы как Оськин Семён Петрович. У Вас свободный допуск к информации» На сенсорном экране панели появилась бесчисленный перечень названий всего, что заморожено, заспиртовано и зацифровано в этом отсеке .
Потыкав пальцем по экрану, Оськин быстро нашёл нужный материал и нажал на опцию " Доставить" Через мгновенье замигала лампочка на кабинке мини-лифта Семён Петрович открыл дверцу, за которой стояла, ещё дымящаяся от жидкого азота, капсула.

Глава № 3
Ровно через месяц, заступив на очередное дежурство, Семён Петрович Оськин, зайдя на главный пульт, ощутил явное беспокойство. Что он мог такого выпить на том корпоративе, после которого он принял дежурство? Он несколько дней потом обзванивал участников коллективной пирушки, но никто не жаловался на какие нибудь последствия. Оськин опять мысленно воспроизвёл всё происшедшее и удивился, как хорошо он помнит все детали галлюцинаций, вплоть до мелочей. Особенно чётко ему запомнились глаза этого Рэда. Да-да! Он так и представился - Рэд с планеты Альдебаран. Когда они прощались, он, прижимая к груди капсулу с эмбрионами, смотрел на Оськина с такой благодарностью, что Семёну Петровичу было даже неловко. Последние минуты их пребывания в космосе Оськин помнил так явно, как будто это было секунду назад - вот Рэд водит раскрытой ладонью над его затылком, отчего послышался нарастающий шум в ушах, а кабина корабля начала медленно вращаться вокруг своей оси.. Вращение всё набирало обороты, шум перешёл в пронзительный свист и вот уже перед глазами был только белый круг, вращающийся с бешеной скоростью. Когда скорость вращения достигла апогея, круг стал уменьшаться в диаметре, пока не превратился в маленькую точку, которая импульсивно помигав, бесследно исчезла Вот только тогда Семён Петрович , как ему показалось, вышел из транса. После этого случая, уже вернувшись домой, он ещё несколько дней ходил сам не свой, пугался экрана телевизора и не зашторенных окон. Потом он вспоминал об этом всё реже и к концу месяца его волнения почти совсем улеглись. Почти. Так казалось Оськину до той поры, пока он не оказался вновь один в аппаратной на очередном дежурстве. Он всё время чувствовал какое-то беспокойство и поминутно поглядывал на экран монитора. Но тот хладнокровно молчал и только отражал в своём тёмном стекле озабоченное лицо Семёна Петровича. " Всё, хватит! Надо чем то отвлечься" - решил Оськин и направился к полке с журналами. Но только он раскрыл свежий еженедельник, как за спиной услышал знакомый радостный голос: "Симеон!" Оськин медленно и, как-то опасливо, стал поворачивать голову. С экрана ему улыбалось чьё-то счастливое лицо. Он, не отводя взгляда, медленно пошёл навстречу изображению, постепенно узнавая в нём черты альдебаранца. Но это был уже другой Рэд! Широкая улыбка и лучистые глаза совсем преобразили угрюмое лицо, придав ему выражение простого, не наигранного человеческого счастья! Это уже был не клон. Оськин остановился у экрана. Они стояли и молча улыбались друг другу, покуда Рэд не произнёс:
- Спасибо, тебе, землянин! На моей планете не забудут тебя! Я удаляюсь,так как работы много - не одному же мне улыбаться среди альдебаранцев! Пока!
Как только Рэд, не ожидая ответа, исчез с экрана,.Семён Петрович почувствовал, что действительно свершилось что-то большое и значимое, к которому он был причастен тоже.. И от этого ему стало необычно легко и радостно. Оськин взял и просто так позвонил по видеосвязи жене, сказал ей, как он её любит, покружил по аппаратной, налил пол-рюмки коньяку, подержал в руке, но потом почему-то отставил и отправился вниз подсыпать корма в птичью кормушку...