Раннее утро понедельника красило стены в скучный желтоватый цвет. Джереми Кацман по прозвищу Сэм, Непотопляемый Кот сидел за рабочим столом, обалдело уставившись в распечатку статьи. Чушь несусветная, главный редактор вздернет его на первом же столбе.
Будто угадав его мысли, Гидо Монтаг ворвался в комнату — грузный, в расстегнутом пиджаке — и плюхнулся на стул.
- Тут надо поправить, - пролепетал Джереми, сдвигая распечатку на край стола. - К обеду сделаю.
- Расслабься, - пропыхтел Гидо, - я не возьму ее в завтрашний номер. А к тебе у меня особое поручение. («Ох, нет», - скривился Джереми). Отправишься на планету Силенсио и разузнаешь, что там да как. Выделяю под твой материал целый разворот.
Силенсио? Чудное название, точно звон колокольчиков. Где-то оно уже мелькало. Может, в новостях? Да, конечно. Джереми вспомнил — и аж вспотел.
- Это та, где погибли три группы контактеров? И что я там... и кто меня туда пустит? И вообще... почему я?
Главный редактор тяжело облокотился на стол, жмурясь, как сытый хищник.
- Узнай, что случилось с ребятами, сделай пару красивых фото. Аборигенов поспрашивай про их традиции, образ жизни, то, се... ну, не мне тебя учить. А почему ты? - Гидо усмехнулся. - Ты же у нас — Непотопляемый Сэм, а планетка эта — сплошная вода. Вдобавок молчун, каких мало.
- И что?
- Видишь ли... Три исследовательские группы погибли, но один человек уцелел. К сожалению, из-за пережитого он спятил и отказывается отвечать на вопросы. Молчит и прижимает палец к губам. Ученые это поняли так, что религия аборигенов запрещает им говорить.
- Как же я буду с ними объясняться?
Гидо с улыбкой извлек из-за пазухи листок.
- Я тут набросал кое-что, всякие мирные символы - голубь, цветы, солнышко...
Джереми вздохнул.
- А нельзя просто оставить эту Силенсио в покое?
- Ну... ученые, как и политики, такие люди... Они никого не могут оставить в покое. Все им надо изучить и прибрать к рукам. Короче, не отвлекайся. Редакционные задания не обсуждаются.
- И когда я вылетаю?
Гидо Монтаг расхохотался и хлопнул Джереми по плечу.
- Какие полеты, Сэм? Это уже вчерашний день. Просто скачиваешь на смартфон специальное приложение, вводишь координаты планеты и — вуаля.
- Первый раз такое слышу.
- Ну, - слегка смутился Гидо, - это техническое новшество пока не для всех. Но мне скинули пиратскую копию.
- У меня, наверное, не пойдет это приложение, - изо всех сил отпирался Джереми.
- Черт! - забеспокоился шеф. - Какой у тебя телефон?
- Нокиа — 357.
- Годится. Ну, пошли, отвезу тебя в космопорт. Аккумулятор заряжен? Возьми еще запасной.
Элитный космодром оказался огромным залом, похожим на крытый стадион, с зеленым пластиковым полом. По нему, как сомнамбулы, бродили люди с телефонами в руках. Взгляды прикованы к экранам. От лобового столкновения чудаков уберегало не иначе как шестое чувство. Они то исчезали, то появлялись, словно ниоткуда — оторопелые и растрепанные или наоборот — по-деловому собранные, недоуменно озирались, хлопая себя по карманам, и торопились к выходу.
- Вот это твоя взлетная полоса. Удачи! - искренне пожелал Гидо и скрылся за дверью с надписью «выход».
Шагая в толпе, Джереми активировал приложение и ввел координаты. Несколько минут ничего не происходило — он продолжал идти наобум, уставившись в смартфон и борясь с желанием перескочить рекламу. Потом картинка мигнула — и без всякого перехода он очутился на деревянных мостках посреди бескрайнего озера.
Спокойная вода отливала серебром, по сероватому небу катилось маленькое белое солнце, освещая домики на сваях, грубо сколоченные, с крышами, плетеными из веток, и густую паутину мостиков, сходившихся к центру — к широкому дощатому настилу. Джереми взглянул себе под ноги — в зеркальную глубину, полную блестящих облаков, и у него закружилась голова.
К незваному пришельцу уже спешили аборигены. Бледные мужчины и женщины в свободных одеждах цвета их неба, они приблизились к чужаку, прижимая указательные пальцы к губам. Хотя ни один из них не прикоснулся к Джереми, у того появилось чувство, что его ощупывают со всех сторон. Он заставил себя стоять неподвижно, сжимая телефон в опущенной руке.
Вперед выступил самый высокий из аборигенов — худой старик с бритым черепом и седыми усами-макаронинами. Жрец, вождь или кто там у них главный. Он мельком взглянул на дурацкую картинку и махнул длинным рукавом в сторону ближайшего домика.
«Добро пожаловать на Силенсио, молчаливый гость». Эти слова, никем не произнесенные, тем не менее прозвучали у Непотопляемого Сэма в голове, но не явно, а как радиосигнал, приходящий издалека — нечеткий, пробившийся сквозь множество помех.
Джереми провели в домик, обставленный просто — стол, стулья, деревянная лавка у стены — и угостили салатом из водорослей и сырой рыбы. На окне Кацман заметил светильник из человеческого черепа. Дурной знак, но... В кармане у Непотопляемого Сэма лежал смартфон с открытым приложением и уже введенными координатами Земли, так что в случае чего он рассчитывал быстренько смыться.
Они сидели за столом и «беседовали». Молча, глядя друг другу в глаза. Не образами даже, а дуновениями образов, легкими касаниями, рябью на поверхности ума. Именно тогда Джереми понял нетерпимость туземцев к слову произнесенному. Говорить вслух — все равно что разглядывать отражения в воде, одновременно бросая в нее камни. Ломается тонкость восприятия, и вместо ясности в сознании воцаряется хаос, белый шум. Говорящий не слышит мыслей — даже своих собственных, тем более чужих.
Ему о многом хотелось расспросить аборигенов. Как они ловят рыбу? Строят дома? Откуда у них дерево, если нигде поблизости не видно леса? И что все-таки стряслось с парнями из трех исследовательских групп? Череп, казалось, следил за ним огненным взором, отчего Джереми чувствовал себя неуютно.
«Ты прибыл, чтобы смотреть и слушать... - невпопад «отвечал» вождь, то ли не понимая, то ли игнорируя его вопросы. - Ты пришел вовремя. Сегодня вечером — праздник».
Что ж, неплохо, значит, будет о чем написать в статье. Впрочем, праздник ли он имел в виду? Мыслеобраз означал одновременно и «празднество», и «мистерию», и «молитву». А то и «жертвоприношение».
До вечера Непотопляемый Сэм слонялся по озерному поселку. Сделал пару отличных снимков — домики, высокое солнце над крышами, холодное серебро воды. Безделие и тишина сродни медитации. Время густеет, как древесный сок, а из глубины сердца поднимается грязь — все суетное и наносное подступает к горлу, чтобы потом раствориться в очищающем безмолвии. Сейчас Джереми душили невысказанные слова. Он до боли кусал губы, лишь бы не выпустить ни звука наружу.
Но вот сероватое небо слегка пожелтело. Маленькое светило чиркнуло краем о горизонт, протянув по озерной глади бледно-лимонную дорожку. Аборигены стекались к широкому настилу и толпились по его краям, образуя полукруг за спиной жреца. Те, кому не хватило места, стояли на мостиках. Многие держали топоры, ножи, рыболовные сачки или большие корзины.
Джереми деликатно протолкался вперед и взял крупный план сцены. Отличный кадр! Лысый жрец в серой пижаме и с воздетыми кверху руками. Почтительно застывшие туземцы с орудиями труда наперевес. Угасающий блеск воды.
То, что произошло дальше, заставило Кацмана открыть рот от изумления. Жрец заговорил. Нараспев, негромко, на незнакомом Джереми языке. Молитва то была или заклинание, но оно сотворило чудо. Падая в озеро, слова ударялись о его поверхность и обращались цветами и птицами, верткими рыбами и проворными черепашками, изумрудными бабочками и янтарными пчелами. Воздух Силенсио точно ожил и засверкал: вместо мертвенной тишины наполнился красками, щебетом и благоуханием.
Извлекая из пустоты длинные соломинки, пернатые вили гнезда прямо на помосте. Садились жрецу на плечо и теребили клювами его длинные усы, стараясь выдернуть из них волоски. Пчелы лепили соты из мягкого воска и наполняли их душистым медом. Слова пускали корни на дно и вырастали из воды пузатыми деревьями, вроде эвкалиптов. За несколько минут озерный поселок превратился в цветущий сад.
А позади этого великолепия словно разгорался гигантский прожектор. Сперва осветилась вода. Затем показался из-за горизонта пылающий край. И вот уже над плетеными крышами, над помостом и очарованной толпой всплыл громадный золотой шар. Не бледное солнце Силенсио, а настоящее, почти земное, теплое и желтое.
Все пришло в движение. Аборигены кинулись ловить рыбу, собирать в корзины медовые соты и птичьи яйца. Голыми руками они вытаскивали из озера уток и черепах. Те, глупые, сами подплывали к людям, не ведая, что угодят в суп или на жаркое.
Другие навострили топоры, готовясь рубить эвкалипты... От мыслей о еде у Джереми потекли слюнки, а от цветочной пыльцы, забившейся в нос, началась аллергия. Он полез в карман за платком и... Серебряной рыбкой сверкнул в воздухе «Нокиа-357» и плюхнулся в воду.
- Черт! - не выдержал Джереми. - Черт! Черт! Проклятие! Будь оно все проклято!
Эффект, произведенный его словами, был страшен. Словно кто-то выключил за сценой театральный проектор, погасли деревья и птицы, цветы и насекомые. Съежилось и утонуло солнце, а к поверхности озера поднялась тьма — черное, как мазут, ячеистое нечто, похожее на рыбацкую сеть.
Непотопляемый Сэм испуганно зажал себе рот обеими руками, но — слишком поздно. Все лица повернулись к нему. В глазах и мыслях аборигенов явственно читалась смерть. Потом люди медленно разошлись, оставив Джереми одного.
Ночи на Силенсио длинные и пустые — не светлые и не темные. Небо набухает мокрой золой и покрывается звездами, словно тифозной сыпью. Ночное светило дремлет в облаках, как птица в гнезде. Полускрытое белой дымкой, его вполне можно принять за земную луну, если бы не тускло-зеленый цвет.
Джереми лежал животом на шершавых досках и смотрел в воду. Он понимал, что конец близок и неотвратим. Без телефона ему ни за что не вернуться домой. Бежать? Но куда? Озеро кажется огромным, как мир. Возможно, оно охватывает всю планету. Не озеро по сути, а безбрежная флегма — спокойный, как пруд, океан. Может быть, на Силенсио вообще нет суши. А он, хоть и зовется Непотопляемым Сэмом, не решится уплыть в никуда. Уж лучше смерть от ножа или топора, чем от этой безмятежной воды.
Джереми Кацман сожалел о своей загубленной жизни. Сожалел до слез. Но жаль ему было и волшебный сад - убитую им красоту, и оскверненное озеро, и злосчастных инопланетян, вероятно, обреченных на гибель.
- Прости, - шепнул он, свесив голову с мостков. - Прости, пожалуйста. Я очень виноват. Я не хотел тебя проклясть.
«Ты и не смог бы, - раздался в его сознании чистый голос воды. - Смотри».
Джереми остолбенел. Прямо на его глазах зловещая черная сеть растворялась, бледнея с каждой секундой, пока не исчезла совсем. Полное лунных бликов озеро засияло, точно наливаясь изнутри хрустальным светом.
«Разве может иллюзия проклясть реальность? Вы бросаете мне слова, а я возвращаю вам отражения... И то, и другое — всего лишь содрогания эфира. Они не в силах причинить мне вред. Возьми, человек, свою игрушку... », - пропела вода, и на поверхность серебряным поплавком вынырнул «Нокиа — 357».
Кацман обреченно потянулся за телефоном, но (вот уж чудо чудное!) тот оказался сухим, а главное — включился.
«С чего ты взяла, что мы иллюзии?» - нервно спросил Джереми, пытаясь вызвать приложение. От волнения он никак не мог попасть пальцем в иконку.
«Вы пьете свет, питаетесь светом, строите дома из пустоты... Ваши тела — преломленные лучи в вакууме. Я, Silencio, мыслю и существую, а вы, люди — ничто, вы — мои сны...»
«Значит, и я сон? На самом деле меня нет?»
«Ни тебя, ни тех, кто пришел тебя убить».
Джереми испуганно обернулся — над ним стояли аборигены с ножами. Ослепленные злостью, палачи не видели хрустального сияния воды, не слышали ее пения. Для них она оставалась грязной, проклятой, не способной дарить жизнь. Они верили, что зло смывается только кровью.
Его грубо и молча схватили, прижали к доскам... резкий взмах ножа... приложение все-таки вызвалось... и Непотопляемый Сэм, рыдая, скорчился на пластиковом полу космопорта.
- Эй, парень! - послышались со всех сторон голоса. - Что случилось? - его обступили люди со смартфонами. - Да это же еще один бедолага с Силенсио поехал крышей. Эй, кто-нибудь! Скорее звоните в психиатрию.