Этот рассказ написан по мотивам одноимённого романа Герберта Уэллса.
Рассказ
Когда я уже к вечеру вернулся с чугунолитейного завода, хозяйка дома миссис Уильямс молча отдала письмо и удалилась к себе. Я с ней не ссорился, просто эта престарелая дама была на редкость неразговорчивой. Письмо, как я и думал, было от старшего брата. Я вскрыл конверт на втором этаже, в одной из двух комнат, которые здесь снимал. «Дорогой брат, – писал Джейкоб, – так получилось, что мне нужна твоя помощь. Я совершил эпохальное открытие, но его нужно проверить, а это трудно сделать без помощника. Завтра воскресенье, и если ты сразу же с утра приедешь в Лондон, то успеешь к вечеру вернуться в свой Рединг. У тебя появился шанс вписать своё имя в историю науки! Да, захвати на всякий случай свой револьвер». Мой брат был крупным учёным и очень экстравагантным человеком. Мы не дружили, и это стало одной из причин того, что я живу не в семейном доме в Ричмонде. Вторая причина, из-за которой пришлось уехать в Рединг, была романтической, но этот роман уже закончился и не имеет отношения к рассказу, поэтому я о нём умолчу. Предложение брата не понравилось, но я не мог отказать в помощи. У него дома часто собирались приятели и просто знакомые, которым было интересно общаться с таким оригиналом, как Джейкоб. И если он не смог найти среди них помощника, проверка открытия века вполне могла закончиться для меня на кладбище. Брат уже попадал несколько раз в больницу после своих экспериментов, но пока это обходилось без последствий. Настораживала и последняя фраза. Я был инженером, а значит не профаном в науке, но не представлял, что же это за открытие, которое нужно проверять с оружием в руках. Этот вечер ничем не отличался для меня от других. Утром встал раньше обычного, привёл себя в порядок и позавтракал приготовленной миссис Уильямс яичницей с беконом и грибами. День обещал быть солнечным, но пока было прохладно. Подумав, что на воде будет ещё холодней, я надел пальто. В последний момент вспомнил о револьвере и положил его в карман пиджака. До речного порта было десять минут ходьбы, поэтому обошёлся без кэба. Пароходы ходили в Лондон каждые полчаса, и мне повезло попасть на первый. Дул холодный ветер, поэтому я ушёл с палубы в надстройку и сел на свободное место. Предстояло плыть больше двух часов и, чтобы не маяться от скуки, взял с собой купленную вчера газету. Её хватило на половину пути, остальное время продремал, усыплённый шумом паровой машины и плеском воды. Когда прибыли, поспешил сойти на пристань и подозвал одного из дежуривших на ней кэбменов. Дорога до дома брата заняла ещё полчаса. Он встретил меня с нескрываемой радостью. – Рад, что ты откликнулся на мою просьбу, Гарри! – сказал Джейкоб. – Сейчас приготовят ленч, а потом поговорим о моём деле. Такой разговор состоялся в курительной комнате. Брат минут десять рассказывал мне свою теорию времени, но ни в чём не убедил. – Это только слова, – недовольно сказал я. – Время – это не пространственное измерение, иначе по нему можно было бы ездить в обе стороны! – Вот мы с тобой и поедем, – огорошил Джейкоб. – Я мог бы дать тебе почитать свои вычисления, но для разбора понадобится неделя. У нас нет этого времени. Неужели ты думаешь, что я выдернул тебя из Рединга, чтобы рассказывать чушь? Были и испытания на моделях, а сейчас готова машина. Для начала я думаю проехаться на триста лет вперёд! – Допустим, – согласился я. – А для чего тебе нужен я? – Машина двухместная, – объяснил он. – Если честно, мне страшновато испытывать её одному. Мало ли что может случиться! Вдвоём намного больше шансов вернуться. Неужели тебе не интересно? – Наверное, я не до конца тебе поверил, – признался я. – Где машина? – В лаборатории. Пойдём, я её покажу. – Джейкоб встал и первым вышел из комнаты. Обычно его лаборатория была заставлена всякими аппаратами и завалена хламом, сейчас в ней не было почти ничего, кроме большого кресла из чёрного дерева. Сверху его охватывала бронзовая дуга с закреплёнными на ней кристаллами кварца. Возле подлокотников виднелись два рычага, уходящие в нижнюю часть устройства. Она была закрыта кожухом, поэтому я не смог оценить, чем они управляют. – А для чего колёса? – спросил я. – Оно движется на газолиновом моторе? И что это за ось? Похоже, что она сделана из кости. – Выточена из слоновой кости, – подтвердил брат. – Здесь нельзя использовать металлы. В машине много деталей из костей. Двигателя в ней нет, а колёса… Машина очень тяжёлая, и если придётся её прятать… – Я понял. А как мы усядемся вдвоём в это кресло? Посадишь меня на колени? – Конечно нет, – засмеялся он. – Второе кресло с другой стороны. Я обошёл машину времени и увидел точно такое же сидение, только без рычагов. – Я думаю, что мы не будем тянуть с испытанием, – сказал Джейкоб. – Выкатим её в сад, переоденемся и начнём. Само перемещение не займёт много времени, на будущее только посмотрим, а вернёмся к моменту отправления. – Как ты контролируешь время? – спросил я. – В подлокотнике вделана кварцевая пластина. По её засветке можно грубо оценить количество пройденных лет. – А почему триста лет? Может, сначала взять три года? – Для нас есть только две опасности, – ответил брат. – Первая – совместиться с каким-нибудь телом при остановке, а вторая – встретить самих себя. Но тело будет видно, поэтому просто вернёмся, а вот такая встреча при трёх годах может случиться. И потом я хочу заглянуть подальше. Интересно, каких высот достигнет человеческий разум! Ладно, берись за поручни, будем толкать! Мы вытянули машину в коридор и прокатили её до двери в сад. Там нас встретила экономка Джейкоба миссис Уотчет. – Господин Брэгг, – обратилась она к брату. – Вы собираетесь уезжать? Мне нужно знать это для обеда. – Пусть кухарка готовит на две персоны, – ответил он. – Может, мы и отлучимся, но к обеду должны вернуться. В небольшом саду была выложенная плиткой площадка, на которую мы и установили машину. Я не стал переодеваться, сменил только пальто на взятый у Джейкоба прорезиненный плащ. Он же надел костюм для верховой езды, тоже взял плащ и с револьвером в руках вышел в сад. – Садись на своё место, – сказал он, капая маслёнкой в какие-то отверстия. – Не забудь привязаться ремнём и возьми в руки револьвер, так будет надёжней. – А как она управляется? – спросил я, чтобы оттянуть время. – Если с тобой что-нибудь случится… Внезапно стало как-то не по себе. Я по-прежнему не верил в затею брата с путешествием во времени, но уже и не отвергал сходу её возможность. А если так… – Боишься? – догадался он. – Управление очень простое. Это пусковой рычаг, а это тормоз. Им же меняют направление движения. Об указателе времени я уже говорил. Садись, мы теряем время. Я сел, положил револьвер на сидение и привязался ремнём. – Готов? – спросил Джейкоб, получил мой ответ и дёрнул за рычаг. Всё вокруг потеряло чёткость и стало размытым, как на плохой фотографии. Солнце с ускорением двинулось по небу и через минуту скрылось за деревьями. Потемнело, и почти сразу показалась луна. Она едва просвечивала сквозь облака, и это мутное пятно света промелькнуло так быстро, что я едва успел его заметить. Опять стало светло, и взошедшее солнце проделало свой путь по небосклону за несколько секунд. Чередование света и темноты ускорялось, и вскоре я с удивлением смотрел на возникшие в небе световые полосы: яркую и тусклую. Вокруг по-прежнему был сад, и сквозь кроны деревьев виднелся наш дом. В первые мгновения я почувствовал головокружение, потом пришёл страх. Я не считаю себя трусливым человеком, но с этим чувством было трудно бороться. Как будто ты на полном скаку свалился с лошади и падаешь куда-то вниз головой. Я вытащил из жилета часы и посмотрел время. Стрелки двигались с нормальной скоростью и показывали без десяти двенадцать. Я крикнул Джейкобу, но он никак не отреагировал. Голос был каким-то глухим и необычно тихим, наверное, брат его не услышал. Со временем страх не исчез, но стал не таким сильным. Поблизости ничего не менялось, но вдали начали вырастать огромные здания. Минут через пятьдесят по моим часам небо дважды полыхнуло багровым светом и почти все высокие дома исчезли. Повернувшись, я заметил, что где-то в районе Темзы на глазах вырастает одна чудовищно огромная башня. Небо потемнело, а сад вокруг нас исчез. Не было видно и семейного дома, только его развалины. Джейкоб жал на пусковой рычаг ещё с полчаса, после чего стал тормозить. Время замедлило свой бег, и машина остановилась. Судя по солнцу, было часов пять вечера. – А ты не верил! – сказал отстегнувшийся первым брат. – Так, от нашего дома остался один фундамент. Хорошо, что мы не стали пробовать в лаборатории. – Какая вонь! – принюхался я. – Дышится тяжело и воняет ржавым железом и гудроном. И это небо… – Да, какая-то серость. Людей поблизости нет, поэтому машину можно не прятать. – А её и негде укрыть, – отозвался я. – Мне кажется, что вокруг одни развалины. Действительно, с того места, где мы стояли, не было видно ни одного целого дома. – Какие-то триста лет – и во что превратился Лондон! – печально сказал Джейкоб. – Здесь явно что-то случилось. Нужно найти людей и расспросить. Не забудь оружие. Не мы нашли людей, а нас нашёл невысокий парень в какой-то мешковатой пятнистой одежде со множеством карманов. Едва мы вышли на улицу, как он выбежал из-за остатков соседнего дома и направил на нас оружие, похожее на однажды виденное мной ружьё для охоты на слонов. – Бросьте свои пистолеты! – крикнул он. – Ну же! Мне вас застрелить? – Может, мы уберём их в карманы? – предложил я. – Ладно, – поколебавшись, согласился он. – Только делайте это медленно! Я спрятал револьвер, а Джейкоб замешкался. – Скажи своему супругу, что я сделаю тебя вдовой! – рассердился парень. – Какому супругу? – не понял я. – Это мой брат и крупный учёный. – Точно? – чему-то обрадовался он. – Так вы не в браке? Тогда я предлагаю тебе создать семью. У меня пока никого нет. Вы же беженцы? – Брак с мужчиной! – с гадливостью сказал брат. – Какая мерзость! У вас что, нет женщин? Как же вы размножаетесь? – Больно умный! – рассердился парень. – Любить можно кого угодно. Женщины есть, и желающие могут размножаться, но сейчас мало таких идиотов. Ладно, отведу вас к доку, а он пусть решает, что с вами делать. Идите по этой улице, а я скажу, куда свернуть. И держите руки так, чтобы мне было видно, если хотите жить! Он говорил на английском со странным акцентом, и отдельные слова были непонятны, но общий смысл сказанного до нас дошёл. Пришлось подчиниться и идти впереди, надеясь, что с машиной времени ничего не случится за время нашего отсутствия. За себя я почему-то был спокоен. Я хорошо знал Ричмонд, но сейчас не узнавал его улиц. Видимо, за прошедшие три века здесь многое перестроили, к тому же большинство домов были полностью или частично разрушены. Идти пришлось с полчаса. Хождения закончились, когда мы подошли к большому и относительно целому зданию, построенному явно не для жилья. Следуя указаниям своего конвоира, вошли во двор и открыли двери в подвал. Уходившие вниз ступени хорошо освещались сильной лампой непривычного вида. Когда стали спускаться, я почувствовал едва заметную вибрацию. Большое помещение подвала было освещено ещё лучше множеством электрических светильников, чисто убрано и заставлено самой разной мебелью. На одном из диванов сидел пожилой мужчина в чём-то вроде халата. Его волосы уже посеребрила седина, а умные глаза смотрели на нас с весёлым удивлением. – Кого это ты привёл, Сэм? – спросил он с тем же акцентом. – Откуда эти чудики? – Вам лучше знать, док, – ответил парень. – Я думал, что они, как и вы, сбежали из башни. – Я Оливер Марлоу, – представился пожилой. – Здесь все зовут доком за учёность, можете звать и вы. Не скажете, откуда вы такие взялись? – Я Джейкоб Брегг, – отозвался брат, – а это мой брат Гарри. Мы появились здесь на машине времени из одна тысяча восемьсот девяносто пятого года! Не скажете, какой сейчас год? Мой вычислитель определяет перемещение очень грубо. – Машина времени в девятнадцатом веке? – засмеялся Оливер. – Как же это вам удалось то, чего так и не смогли сделать столетия спустя? Где ты их нашёл? – Недалеко от Черч-роуд, – буркнул Сэм. – Что-то громыхнуло, а потом появилась большая чёрная фиговина. Они на ней сидели. – Да, одежда явно не современная, – задумался док. – Вы вооружены? – Взяли револьверы, – ответил я. – Показать? – Покажите, – кивнул он, – только осторожней. Сэм… Парень и без его предупреждения уже навёл на меня своё оружие. Я медленно вытащил револьвер и протянул его Оливеру. – Антиквариат, – сказал он после осмотра. – Сейчас все используют только энергетическое оружие. На складах можно найти огнестрельное, только не такую древность. К тому же уже опасно пользоваться сохранившимися боеприпасами. Говорите вы тоже с акцентом… Слабо верится вашим словам, но допустим, что не врёте. И что же вам понадобилось в будущем? – Вы не ответили на мой вопрос о времени, – напомнил Джейкоб. – Сейчас две тысячи сто пятнадцатый год. – Я хотел проверить свою теорию, – ответил брат, – ну и заодно посмотреть на расцвет человечества! – Можете полюбоваться его закатом, – сказал Оливер. – Лет через пятьдесят вымрут все беженцы и их потомки, а население сохранившихся башен протянет сотни лет, но итогом и для них станут вырождение и гибель. – Расскажите, из-за чего это случилось, – попросил я. – Хоть в самых общих чертах. Была война? Мы видели две какие-то вспышки… – Можно и рассказать, – согласился он, возвращая мне револьвер. – В этом нет секрета. Садитесь в кресла, рассказ будет долгим. Сэм, убери свою пушку. Рассказ действительно длился больше часа. Оливер вынужден был часто отвлекаться, чтобы объяснять значение непонятных нам слов. В конце он был уже почти уверен в том, что мы говорим правду. В таком вранье не было никакого смысла. Я не буду повторять все его объяснения, расскажу вкратце то, что слышал. Двадцатый век стал венцом развития капитализма. Док считал, что его падение объясняется тем, что наступил предел развития. Новых рынков не осталось, а производство насытило продукцией платежеспособный спрос в уже существующих. Стимулирование экономики и спроса ростом долгов привело к финансовому кризису и обвалу мировой торговли. Раньше спусковым клапаном, позволявшим избегать социальных взрывов, были две войны, которые из-за их масштабов назвали мировыми. В конце века мир был переполнен оружием страшной силы, поэтому на третью мировую войну так и не решились. Хозяева мира решили, что выходом станет радикальное сокращение населения. Чтобы провести его под своим контролем и избежать большой войны, проделали предварительную работу. В мире разжигали множество конфликтов и обрабатывали население всех стран с целью дискредитации основных религий и прежних норм жизни. Были открыты границы развитых стран, поэтому в них хлынули те, кто искал спасение от войн и нищеты. Ценность таких граждан, как работников, была невелика, но они сбивали цену на труд и запугивали местное население. Финалом стала биологическая война. Сначала проверили, как медицинская система разных стран справится с пандемией вируса с относительно небольшой летальностью, а потом распространили такой, который косил людей миллионами. Естественно, что хозяева мира имели в достатке заранее приготовленную вакцину. В подвергнутых атакам государствах на её получение просто не осталось времени. С руководством нужных стран поделились, чтобы они могли спасти часть населения. Гибли не все, а только девять человек из десяти. Но такой мор уничтожил и экономику, и армии, и всю систему управления, поэтому оставшихся уничтожали уже своими вооружёнными силами без оглядки на чьё-то мнение. – А как же прибыли? – наивно спросил я. – Если некому будет производить и потреблять, откуда у хозяев появятся деньги? В ответ услышал объяснение, что деньги – это только инструмент. Хозяева мира имели возможность печатать их сколько угодно, а разумные машины вытесняли людей из производства товаров. Люди перестали быть необходимыми, а главная цель любой власти – это не деньги, а контроль над обществом, и когда нельзя подчинить себе всех, проще оставить немногих, без кого трудно обойтись. – В последнюю очередь сокращали население Америки, Канады и самых развитых государств Европы, – говорил Оливер. – Его сильно оболванили, а страх оказался недостаточной сдерживающей силой, поэтому стала теряться управляемость. К этому времени в общественных отношениях верхов установилось что-то вроде средневекового вассалитета, а население потеряло все права, кроме личной свободы. Уровень образования и культура сильно упали, что вызвало остановку в развитии. В итоге те, кого стали называть Лордами, начали строительство городов-башен, способных вместить и обеспечить энергией и питанием их самих и всех их слуг, включая учёных, инженеров и военных. Кварковые реакторы и пищевые синтезаторы позволили собрать в каждой башне до миллиона жителей. Я не знаю, сколько таких башен во всём мире, а в Великобритании их было пять. – Было? – спросил Джейкоб. – Из ваших слов следует, что сейчас их меньше. И объясните значение этих кварков и синтезаторов. – Когда стали уничтожать своих, под нож попала и часть военных, – объяснил док. – Они тоже были не нужны в таком числе. Это старались делать так, чтобы перед акциями отсечь их от оружия. Такое не всегда получалось. Вспышки, которые вы видели, были взрывами двух ядерных бомб, уничтоживших три башни вместе со всем их населением. Это не удар русских, а месть наших моряков. Конечно, пострадал и Лондон, но в нём в то время почти не осталось жителей. Сейчас я постараюсь объяснить значение непонятных слов… Он долго объяснял непонятное, а потом закончил свой рассказ словами: – Выживших долго травили газами, а потом нашли им лучшее применение. На нас охотятся с летающих машин. Это развлечение самих хозяев и части военных. В арсеналах осталось много оружия и кварковые генераторы для танков. Один такой работает в моём подвале и даёт электричество. Из оружия иногда удаётся подбить их машины… – И такое терпят? – удивился я. – Опасность придаёт вкус охоте, – криво улыбнулся Оливер. – Дичь должна уметь за себя постоять, иначе пропадает интерес. Фактически мы скатились до рабовладения. Я имею в виду не только лондонских бродяг, но и часть жителей башен. – Ах да, вы же сами оттуда, – сказал брат. – И почему ушли? – Отсутствие каких-либо прав и тотальная слежка. Я уж лучше доживу здесь. – А чем здесь питаются? – спросил я. – У беглецов есть дети? Сэм говорил о мужских браках… – Еда не проблема, – ответил док. – Кое у кого есть синтезаторы, а многие выращивают зелень и овощи. Климат стал мягче, поэтому у нас практически нет холодов. Уцелело много продовольствия, а людей мало. Со времени последней бойни прошло около сорока лет. Многое пропало, но часть муки можно употреблять в пищу, а зерно хранится сотни лет, для этого нужно лишь сухое помещение. А дети… Есть, но немного. Вот вы заводили бы их на помойке? – А мы не подхватим этот вирус? – спросил Джейкоб. – И вы говорили о радиации… – Не должны, – ответил Оливер. – Пандемия была восемьдесят лет назад, а вне организма вирусы быстро гибнут. Я не слышал, чтобы здесь кто-нибудь ими болел. Радиация сильно ослабела. Конечно, остаточный фон не добавит здоровья, но мы живём и у детей даже нет мутаций. Если вы утолили своё любопытство, советую возвращаться. Скоро наступит время охоты… Если экипажи вертолётов заинтересуются вашей машиной, можете её лишиться. Давайте мы вас проводим. Его слова заставили нас нервничать, и путь до машины времени проделали почти бегом. К счастью, она так и стояла возле фундамента нашего дома. – Бог мой! – поражённо сказал док, обойдя вокруг машины. – И это убожество работает? – Сейчас увидите, – обиженно отозвался Джейкоб и сел в кресло. – Поторопись, Гарри! – А как мы попадём в нужное время? – спросил я, застёгивая ремень. – С твоим измерителем… – Я сделал метку, – нетерпеливо ответил он. – Ты не заметил, как я сломал ветку у дерева. Когда увидим её целой, верну машину на день назад и сориентируюсь по солнцу. На небольшой скорости это нетрудно. Готов? Обратное путешествие ничем не отличалось от того, что мы уже испытали. В конце брату пришлось несколько раз дёргать рычаги, но в итоге мы вернулись примерно через час после отправления. Я проголодался, но Джейкоб настоял, чтобы сначала вкатили машину в лабораторию, а уже потом отправились обедать. – Что будешь делать со своим изобретением? – спросил я, когда наелись и перешли в курительную комнату. – Разберу! – ответил брат. – Как оказалось, оно очень опасно. К тому же в будущем не знают о машине времени, поэтому или её уничтожу я, или это сделает кто-нибудь другой, возможно, вместе со мной. – Тогда я возвращаюсь в Рединг, – заявил я. – Напрасно ты такой хмурый. Этот док сам сказал, что ничего не знает о других странах, а в них могло уцелеть достаточно людей, чтобы они попытались возродить цивилизацию. – Не знаю, – с сомнением сказал Джейкоб. – В будущем должны появиться более совершенные средства связи, чем наш телеграф. Наше путешествие только укрепило моё решение не заводить семью и посвятить всю жизнь науке! Я не собирался прожить свою жизнь пустоцветом, как брат, но не стал ничего ему говорить. За кэбом послали слугу, и вскоре я уже плыл на пароходе обратно в Рединг. Свежий воздух не имел ничего общего с той гадостью, которой мы дышали в будущем, и наши приключения всё больше казались мне дурным сном.
