Она пришла домой с работы и приняла душ. Потом долго выбирала, что надеть. Короткое голубое платье или длинное – белое? А может, лучше брючный костюм? Или спортивный? Все зависело от того, куда Ричард ее пригласит. Вчера, например, они встретились около бассейна на крыше небоскреба. Была ночь, южная, ароматная, и вода светилась бледно-зеленым, а над головой стояли безумные звезды, яркие, как перья жар-птицы, и острые, как гвозди. А внизу полыхал разноцветными огнями огромный город, весь пронизанный огненными реками дорог... Ну а до этого Стелла с Ричардом карабкались по горам, любовались альпийскими лугами в цвету, смотрели лазерное шоу в ночном клубе, гуляли, взявшись за руки, по весеннему лесу и слушали пение соловьев...
Так как же ей одеться? «А не все ли равно?» - едко поинтересовался внутренний голос. Она тряхнула головой. «Нет!» - «Когда он в последний раз спрашивал, что на тебе?» - «Никогда. Ни разу не спрашивал. Но... вдруг спросит?» - «Но ему безразлично, неужели ты не понимаешь? И потом... он все равно не увидит. Ты можешь ответить, что угодно». – «А как же искренность? Доверие? Ты что, хочешь, чтобы я его обманула?» - «Да все ваши разговоры – обман». – «Нет!»
Стелла вздохнула и медленно потянулась за голубым платьем. Сбросив джинсы и блузку, натянула его через голову и одним не слишком изящным движением, неловко выгнувшись назад, застегнула длинную молнию на спине. Предвкушая свидание, нанесла перед зеркалом легкий макияж, хотя это было уж совсем ни к чему, и вернулась в спальню.
На ее подушке, свернувшись клубком и тихо посапывая, спал «собеседник». Пушистое существо с длинным полосатым хвостом, нечто среднее между кошкой и енотом. Его красивая тигровая шубка отливала рыжим в неярком свете ночника. Стелла присела рядом и, протянув руку, машинально погладила зверька вдоль спинки. Но «собеседник», конечно, не проснулся. Он и не мог.
- Активировать контакт, - немного волнуясь, произнесла Стелла. – Три-пять-четыре-семь-один-девять.
Легкая дрожь прошла по маленькому тельцу, качнулся, распрямляясь, хвост, и удивительное создание подняло голову. Оно повело острой мордочкой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, протяжно зевнуло и открыло яркие зеленые глаза. Стелла придвинулась ближе, и полукошка-полуенот с громким мурчанием взобрался к ней на колени. Аккуратно боднул головой в живот и, мягко перебирая лапками, скомкал тонкий голубой шелк платья. Шла загрузка данных.
Строго говоря, «собеседники» не были живыми тварями, а только средством связи. Во всяком случае, так считалось. Хотя то и дело раздавались голоса каких-нибудь зоозащитников, требующих признать кошкоенотов биологическим видом. Но, как известно, этим господам лишь бы поорать, а повод не важен. Все понимали, что их призывы абсурдны. Зверьки не ели и не размножались, и не выделяли продуктов жизнедеятельности. Они мало и неохотно двигались и, не активированные специальной командой, все время спали. А кто их делал или откуда они брались – было тайной за семью печатями.
Тем временем «собеседник» полностью загрузился, и его поведение изменилось. Он снова свернулся клубком, обернув пушистый хвост вокруг худенького удлиненного тельца. Узкая мордочка нацелилась прямо Стелле в лицо, рот приоткрылся – так что видны стали мелкие блестящие зубки – и оттуда полился приятный мужской голос.
- Дорогая, привет.
- Ричард? – взволнованно откликнулась Стелла. – Это ты?
- Ммм... да.
«Собеседник» не артикулировал слова, отчего создавалось впечатление, что их произносил кто-то, сидящий внутри него. Но это было, конечно, не так, потому что на самом деле говоривший находился очень далеко, а где именно – никому не полагалось знать. По сути в момент разговора милый зверек являлся чем-то вроде телефонной трубки. Не больше и не меньше.
- Это, правда, ты, Ричард?
На мгновение Стелле почудилось, что к ее каналу подключился кто-то незнакомый. Такое случалось время от времени. Если партнер сбрасывал контакт, «собеседник» автоматически подыскивал нового. Как правило, если в настройках не указывалось иначе, женщин соединяли с мужчинами и наоборот. Все они говорили стандартными приятными голосами, немного флиртовали, болтали обо всем на свете, чаще всего на посторонние – не слишком глубокие темы. Рассказывать о себе считалось дурным тоном, а делиться чем-то личным – и вовсе недопустимо. Обычно партнеры не знали друг друга по именам, и это им ничуть не мешало. Какая разница, кто на другом конце линии тискает такого же, как у тебя, мехового зверька и шепчет ему в уши комплименты, шутит, жалуется, сочиняет сказки? Твой партнер, безусловно, человек. Такой же, как и ты, человек из плоти и крови. И так же, как ты, он о чем-то мечтает. Может быть, даже – о любви. Ну, и что с того? Что изменится для тебя лично, если в один прекрасный день он исчезнет и вместо него появится еще кто-то? Ты этого и не заметишь. Возможно, он очень хочет тебя согреть, заглянуть в глаза, обнять – по-настоящему, поговорить, наконец, о чем-нибудь серьезном. Как и ты. Что ж, вы оба знаете, что этому не бывать, потому что вы никогда не переступите невидимую черту. Есть вещи не то чтобы запретные, но немыслимые – по крайней мере в том мире, где вы живете. Так какая тебе разница?
Но с Ричардом у Стеллы все получилось по-другому. Все с самого начала пошло не так. И дело даже не в том, что она решилась назвать ему свое имя. А он сообщил ей свое – может, и выдуманное, ведь это невозможно проверить. И все-таки имя, нечто такое, что отличало его от всех прочих, безликих партнеров. А еще он в первый же день пригласил ее на прогулку и так описал лесную поляну, что Стелла, будто наяву, увидела залитую янтарным светом бархатно-изумрудную лужайку и крошечные бело-розовые головки клевера в траве, услышала сочное гудение шмелей, вдохнула сладковатый и чистый, до одури, лесной воздух, почувствовала вкус первой земляники на языке. Это было какое-то чудо, настолько неожиданное, что она растерялась.
Она забыла, где находится, потому что привычная комната вдруг исчезла, и стены в пошловатых узорчатых обоях стали березами, окно – солнцем, а пол зазеленел, расцвел и заколосился. Она запрокинула голову к потолку – и увидела облака, прозрачные и перистые, похожие на крылья ангелов. И в глазах зарябило от вспышек синего и золотого.
Потом они часто гуляли, не только в лесу, а в самых разных местах – и каждый раз это было волшебно, неповторимо, сказочно!
Этого Ричарда – ее Ричарда – Стелла ни за что не променяла бы ни на кого другого.
- Конечно, я.
Он засмеялся, и Стелла успокоилась. Его смех – тихий и слегка переливчатый, с яркими серебряными нотками, такой не подделаешь, он как роспись – торопливый чернильный росчерк на бумажном листе – или как узор на ладони. Иногда эту ладонь она почти ощущала в своей руке – надежную, крепкую, мужскую. Почти... Но до чего же реальна бывает иллюзия. Порой настолько, что и не разберешь, кто рядом с тобой фантом, а кто – нет.
От волнения она встала, подхватив «собеседника» на руки, и устремилась Ричарду навстречу. А пушистый зверек заполз ей на плечо и ласково, интимно шепнул:
- Соскучилась?
- Да! – выдохнула Стелла.
Она почти не слушала его, едва вникая в бессмысленные, нежные слова. Они – пустой звук, нелепица, провода без электричества, до тех пор, пока не сплетутся в нечто чудесное, еле уловимое, легкое, как бабочка. Или даже – как сон бабочки.
Ее пальцы зарылись теплый мех, а глаза распахнулись – невидящие, но готовые увидеть. Она была уже не в собственной спальне – но еще нигде, в сером, зыбком чистилище, в ожидании, в тумане.
- Куда пойдем? – спросила, предвкушая.
- Я... – он запнулся и как будто смутился. – Я думал пригласить тебя к себе... на бокал шампанского. Мы уже достаточно знаем друг друга... и я подумал...
- К тебе домой? – удивилась Стелла.
В какой-то момент ей показалось, что Ричард говорит о настоящей встрече. Что он настолько потерял голову, что готов нарушить негласное табу... но, нет. Конечно, он не это имел в виду. Да и какая может быть встреча, если между ними – возможно, тысячи, а то и десятки, сотни тысяч километров?
- Да, а что?
- Но у меня дома нет шампанского!
- Ну, какое-нибудь легкое вино.
- Никакого вина нет. Я не пью спиртного.
Вероятно, он задумался. Во всяком случае, «собеседник» на плече у Стеллы замолчал и тихо засопел, облизывая ей мочку уха влажным шершавым языком. Она отстранилась и прикрыла ему мордочку ладонью. Эти полукошки иногда вели себя странно – кто их знает почему.
- Ну, - снова раздался голос Ричарда, – что-нибудь у тебя есть? Кофе? Чай? Сок? Минеральная вода?
- Кофе, - ответила Стелла.
- Прекрасно! – сказал он и начал описывать комнату.
Просторная и светлая, с зеркальной плиткой на полу, отчего кажется, будто стоишь посреди большого спокойного озера. На стенах фотообои – бамбуковый лес. За огромным панорамным окном встает солнце, медленно выплывая из розовых облаков цветущей сакуры.
«Да где он живет?» - шевельнулась слабая мысль, но Стелла погасила ее, как спичку, щелчком пальцев.
У стены – низенький диванчик и много-много разноцветных подушек. Прямоугольный журнальный столик из черного дерева. В противоположном углу – музыкальный центр на массивной тумбочке.
- Ты любишь музыку! – чуть не вскрикнула Стелла.
- Ну... – споткнулся он. – Да. Наверное.
- Может быть, потанцуем? – предложила Стелла, и взгляд ее метнулся к длинной полке с дисками. Точно стая райских птиц вспорхнули в голове мелодии и закружились в разноцветном хороводе. И закружилась голова, то ли от волнения, то ли от счастья. – Что поставить?
- Может, каждый свое?
- Но мы же вместе!
- Ладно, - вздохнул Ричард. – Пусть будет «Листопад в городе». У тебя есть?
- Конечно!
- Но, вообще-то, - произнес он смущенно, - я не умею танцевать.
- Как? – она даже рассмеялась от изумления. – Ты не умеешь танцевать, Ричард? Но это невероятно. Все умеют танцевать. Танец – это не что-то сложное. Это музыка в крови. Полет в душе. Все равно как птица бы сказала о себе, что не умеет летать. Ведь так не бывает?
- Не бывает, - согласился он. – Давай попробуем.
Стелла поставила диск – и листопад пришел в зеркальную комнату. Осенние ноты – желтые, красные, оранжевые, золотые... порхали в воздухе и мягко ложились на воду, обращаясь в крохотные разноцветные кораблики. Желтел и облетал бамбук. Опадали розовые лепестки сакуры.
Тесно обнявшись, Ричард и Стелла скользили по спокойной озерной глади, невесомые, как водомерки. Их обувь оставалась сухой, а шаги тонули в солнечных звуках вальса.
- Вот видишь, это совсем не трудно, - улыбнулась она, опьяненная танцем, музыкой, мечтой. – Тебе нравится?
- Да, - отозвался Ричард и поцеловал ее в шею.
Больно поцеловал.
- Эй, - отшатнулась Стелла, нахмурившись и едва ли сознавая, что на самом деле ее укусил «собеседник». – Не надо.
- Что не надо? – усмехнулся Ричард, шаря блудливыми руками по ее спине в попытке расстегнуть молнию.
Стелла вспыхнула. Словно открытый огонь поднесли к нефтяному разливу – и кровь в ее жилах загорелась. На глазах выступили слезы.
- Обрыв контакта! – сказала она резко и без сил упала на кровать.
Что он себе позволяет, этот Ричард!
А что он себе позволяет? Ничего... Он же ничего не сделал, да и не мог, находясь где-то на другом краю земли, в другом часовом поясе или даже полушарии.
- Ричард? – позвала она растерянно.
Наверное, он просто хотел показать ей свою комнату – с озерным полом и стенами из зеленого бамбука. А может, и не свою, а выдуманную, как земляничная полянка, как горы и море, как южная ночь на крыше небоскреба. Волшебник и фантазер, он и не думал приставать к виртуальной подруге, а всего лишь развлекал ее невинными сказками.
Он ничего не мог – и никогда не сможет. Не поцелует, не коснется. Даже если очень-очень захочет. Даже если она его попросит. Стелла увидела себя – одинокую и нарядную, в голубом платье, сидящую на разобранной постели рядом со странным пушистым зверьком. И, будто ветер хлестнул ей в лицо крепким порывом, она задохнулась от усталости и пустоты, от гнева и боли, которой нет ни конца, ни края. Ей хотелось растолкать «собеседника», пнуть его изо всей силы, вцепиться в мягкий, шелковистый мех и драть его так, чтобы клочки полетели во все стороны. Или даже задушить это тупое, бездушное не-животное. Она и сама не понимала, что с ней происходит.
Но злость быстро схлынула. Стелла зевнула и, как была, не раздеваясь, легла, поджав под себя ноги и обняв одной рукой спящего кошкоенота. Милосердный сон остудил ее кровь, и та потекла, как река по равнине, медленно и спокойно. А перед глазами поплыли мрачные, неясные картины – темные, словно фрески на дереве. И только кто-то очень маленький у нее в голове продолжал беспокоиться и думать. Что они такое, эти «собеседники»? Искусственный интеллект, вложенный в тела симпатичных зверьков? Страдающий или бесстрастный компьютерный разум? А может, это инопланетяне взяли человечество в свои мягкие лапки, разъединили, окружив обманчивым теплом, притворной лаской, иллюзиями и ложью? Может быть, ночью они просыпаются и будят друг друга, и, повторяя заветные шесть цифр, вызывают на контакт? Они говорят голосами хозяев – или своими собственными – смеются или плачут, ведут философские беседы или потешаются над глупыми людьми.
«А мой-то сегодня...»
«А моя...»
Они живые. Или не живые. Даже будь что-то из этого правдой – что бы изменилось? Ничего. Ничего.