Ночь в Каракоме. У больших особняков фонари светят: где один, но яркий, где два, а где и все четыре. Больше четырёх фонарей у дома по городскому закону не положено иметь, а то фонарщики не справляются. А на площади у Ратуши фонарей много и светло там, как днём, хоть иголки рассыпай и собирай - ни одну не потеряешь. Лея только-только полновластно небо заимела в личное пользование - сияет фиолетово, но звёздулек Звезде приветствовать некогда. Бедолажки ей подмигивать замучились, а Лее не до них. Озадачилась главная Звезда: в глухом переулке, в каком на всю переулочную кишку один фонарь имеется, ловцы беглого раба поймали и убивают методично под тем фонарём. Особенно хозяин раба старается: ногами машет так, что того и гляди, сломает свои худющие культяпки. Бегут рабы от хозяев, хотя и некуда, но всё равно бегут в никуда, когда уже совсем жизнь - труба, когда смерть – избавление. Вот и тот, кого сейчас толпой месят, тоже так считает: уж лучше пусть убьют, только бы быстрее, быстрее… Раба Наг зовут, и он уже словил не один удар в голову, в живот, и снова в голову, и снова в живот, и … - Заканчивайте! Однако, не всем приятный сюрприз спустился с небес так стремительно и внезапно, что даже у обречённого раба чуть сердце не выпрыгнуло и забилось часто-часто. Это хорошо, а то уже остывать затеялось сердце-то, потому что один из ловцов двумя ногами беглецу на грудь приземлиться додумался. Значит приказ был дан: "Живым не брать!" Золотокрылый сюрприз прямо перед носом хозяина раба приземлился и встал, как врос, тот аж чуть с ходуль своих не свалился. Жаль, что не свалился, я бы с удовольствием посмотрел, как он в луже плавает. Там вон лужа по переулку растеклась. Здоровая! Но культяпистый Татаг не упал, только замер весь в удивлении. А пока он удивлялся неожиданности с небес, неожиданность прежде чем золотые крылья спрятать, по мордасам ловцам ими проехался и рявкнул так, что фонарь вздрогнул: - Быстро отошли от него, сказал! Быстро! Ну! Опачки... Не знаю, как вам, а мне так оченно приятная картина: псы-ловцы опрометью щеманулись в сторонку. Татаг культяпками махать прекратил, стоит почёсывает их нервно - комары-кровожады озверели вконец. Зебор - лучший друг Татага тоже ноги попридержал, комаров гоняет, глазёнки свои мелкие вытаращил, ухмыляется небрежно. - Ба! Какие люди на нас с небес падают! Привет-привет, Золотой бог. Зебор - Советник при Ратуше, защитник прав незаконнорождённых. Ага, защитник он, защищает вон усердно: туфли в кровище. Наг глаза разлепить пытается, он узнал голос того, кто его хозяина, конечно в переносном смысле, но словил-таки за кривую культяпку перед очередным пинком. Да, это не кто иной, как сам Золотокрылый Лат - пришлый, как его совсем недавно называли, а теперь не иначе как Золотой бог величают, в друзья набиваются, но и крылья спутать тоже хотели бы, а никак. Осторожный Золотой бог близко никого не подпускает и высоко метит взлететь, очень высоко. Информацией подобного рода с рабами управляющий Татага делится. Как напьётся, так гордо поясняет, с какими людьми хозяин дружит, и что он у хозяина - правая рука. Терпеть ненавижу вот таких вот прилипал, как управляющий Гоз. Сам ни о чём во всех смыслах, а туда же - "мы с хозяином". Ага, "Мы", блин... Наг воспринимает временную приостановку казни именно, как приостановку. Золотой бог - всего лишь Золотой бог, такой же хозяин жизни, как и Татаг, как Зебор, как все те, кто в их шайку-лейку вмещаются. Разница между ними только в одном: кто богаче, да кто к Ратуше ближе. Из информативной сводки Гоза рабам Татага известно, что Золотой бог не просто богат, а немыслимо богат и дверь в Ратушу ногой открывает. Наг лично знаком с Золотокрылым, если можно так сказать. Хотя... Нет, нельзя так сказать, потому что у богов, подобно Золотому, короткая память. Откуда раб знает Золотокрылого? Он прислуживал ему на званом обеде в его же честь, какой Татаг у себя устраивал тогда, когда Золотого бога ещё именовали "пришлый". Давненько уже тот обед был. Грандиозное мероприятие, но всяко забылось уже. Бликует в глазах Нага фиолетовый абрис Звезды. По всему телу, помимо боли, озноб рассыпается. Это ловчий порошок отпускает. Он ненадолго парализует, но сбить и обездвижить так, чтобы потом можно было оторваться на полную, времени вполне хватает. Ловцы тот порошок в глаза беглецам вбрасывают. Глаза позже слепнут и тоже чаще ненадолго, но бывает так, что и навсегда, если беглеца на месте не забили. Нагу пока повернуться никак, но он слышит голос - дребезжащий тенорок, ненавидимый до взвившихся нервов, до тугого комка, подкатившего к горлу. - Моя собственность! Чего захочу, то и сделаю. Отвали, Лат!
