Багровый закат. Небо с низко нависшими, тяжёлыми и, почему-то пугающими своей необычной красотой, облаками. Пискнул и затих комар. Костик дёрнулся и, не отводя взгляд от неба, открыл окно. Аромат зреющих яблок, стрёкот кузнечиков, редкий лай собак – ничего необычного.
Упало и, глухо ударившись о землю, покатилось яблоко. Медленно, переворачиваясь с боку на бок, оно увеличивалось в размерах, принимая до боли знакомые очертания…
«Чёрт…» – Костик попытался закричать, но ничего не получалось.
Протяжно и тоскливо завыла собака. Костик вздрогнул и проснулся. «Настюха!»
Её не было…

…Первый раз он увидел её на вокзале. Странное несоответствие внешней красоты и одежды бросалось в глаза не только Костику, но и всем окружающим. Многие исподтишка разглядывали её, пытаясь понять причину.
Девушка чувствовала это: прятала глаза, пугливо озиралась по сторонам и пыталась спрятать под скамейку стройные ножки в старых войлочных сапогах. Она напоминала провинившегося щенка, который отстал от хозяина, потеряв след. Эта робость и незащищённость так притягивали Костика, что он не мог оторвать глаз. На секунды их взгляды пересеклись, и он уловил в её глазах такую боль…
Девушка резко встала и, не давая Костику опомниться, почти бегом, пошла на выход. А он сидел и, как загипнотизированный, смотрел ей вслед.

Прошло два месяца, но образ девушки, которую он видел ещё дважды, проезжая мимо вокзала, всё еще не покидал его. Не смущало даже то, что была она в сопровождении мужиков, очень похожих на бомжей…И Костик решился.
Дождавшись выходного - благо, до райцентра всего двадцать минут, Костик отправился в путь. Не найдя её на вокзале, он забрёл в закусочную, где, перемежая разговор матерком, потягивали пиво местные мужики. Слово за слово, и Костик знал о ней уже всё: местная бомжиха, сирота, дочка в доме-малютки. Пользуют её на всю катушку по очереди – этим и кормится…
- Нет…слыхал от таксистов, что ерепенилась поначалу, строила из себя цацу. Но пообломали, куда денется. Эх, хороша бабёнка, - похотливо хохотали мужики и с ухмылкой спрашивали: - А, тебе то чё? - Да, ничё, так – интересно, - сжимая кулаки под столом, отвечал Костик, уже наверняка зная, что он её обязательно заберёт.

Май тогда был.
Яблони цвели, как будто радовались.
Белым-бело…Да, какая свадьба. Работал Костик трактористом, зарплата – мешок зерна, приправленный фигой с маслом. Ладно, дом от бабки по наследству перешёл – хоть что-то. Сам – сирота…Поджарый, сухой, тело в чирьях – врачи сказывали, что иммунитета нет. А откуда он – иммунитет тот. На одних яблоках далеко не уедешь…Огород – картохи три ведра да луку гряда, вот и весь урожай. Только для себя – интереса нет, не привык он для себя то. Да и выпить хочется. Он чё – рыжий, все на деревне пьют. Но, не алкаш ведь. С тоски всё это…
«Вот на пару с Настюхой… Эх, развернёмся! Пацанку к себе заберём…»
И они развернулись. Поначалу всё хорошо, ладно пошло. Настюха – девка сноровистая, всё в руках горит. Да и Костик старался, как мог. И всё так ладненько-кругленько, без задоринки. Даже куркули-соседи, глядя на них, радовались. Но не тут то было...

Пронюхали, охочие до бабской сладости, мужики – куда Настюха подевалась, и нагрянули. Ножичек к горлу и договор о купле-продаже, бартер. Ты – нам, а мы – тебе: продукты, закусь…И понеслась…Каждый выходной мотоциклы под окном стрекочут. То Настюху в соседний лесок, на ромашковый лужок повезли. А то прямо в избе. Напоят Костика досыта и шуруют по очереди. Настюха, может, и не рада, но куда денешься. А Костик терпел, горе всё чаще водкой начал запивать. Бывало, бегал и с бодогом следом, учить пытался. Да, куда там…Настюха тоже на водочку подсела и смирилась с долюшкой своей. Судебные приставы наедут - алименты на дочку положены…А где их взять? Всё, что можно, из дома «уехало». Совсем дом опустел, пригорюнился. Но Костик старался. Дровишки – горбыль непригодный, списанный – пилил. Худо-никудышно – забор справил, даже калитку навесил. Правда, выше забора получилась, мужики ржут – упадёт…Но не падает, держится. Тётка картохой снабдила, яблок вон – ешь-не хочу. Костик поёжился…
«Ночь на дворе, должна уж быть Настюха, обещала с автобусом. Шторы вон выстирала, окна занавесить нечем. А звёзд то…Видимо-невидимо…Вон-вон…Упала…»
Возле ног мурлыкала и ластилась голодная кошка. Костик закурил, задумался. Выпить бы, да нечего…Где-то, совсем близко, ухнула сова. Коротко брехнула собака. Тишина…

А через день во двор Костика нагрянула милиция. Настюху нашли на рельсах. Вот оно яблочко, с глазками.
«Эх, яблочко, куда ж ты котишься, к чёрту в лапы попадёшь, не воротишься.»
Сама? Помогли? Или, случайно, спьяну…
Долго судачили об этом в деревне.
А через месяц, ещё до сорокового дня, рядом с Настюхой примостился и Костик. Нашли его на берёзе, рядом с Настюхиной могилкой.

- Эх, яблочко соку спелого, полюбила я парня смелого, - голосили бабы, поминая Костика. Долго не утихали пьяные речи. Бабы сетовали на горькую долю, винили Настюху. Мужики хаяли правительство, пьяно смеялись и шутили: у кого грабли на плечах, у кого задница в Сочах…
Переспело истекала медовым светом луна, освещая заросший двор, яблони и, гниющие, никому уже не нужные, яблоки.

Через неделю, разбирая остатки немудрёного имущества, тётка нашла пакет с недовязанной детской кофточкой. А в укромном уголке комода – фотографии, аккуратно сложенные в обувную коробку, и пачку писем. Она долго читала их. Вытирала уголком платка глаза. Переводила взгляд с фотографии ладно скроенного, улыбчивого солдатика на недовязанную кофточку и горестно вздыхала. Там же она нашла неотправленное письмо Настюхи с фотографией глазастой и очень серьезной девочки.

На что рассчитывала тётка - неведомо...Но как раз на сороковой день, к дому Костика подъехала шикарная иномарка. Приехал тот самый, сильно возмужавший и вовсе неулыбчивый, уже не солдатик.
Потом пили...Парень тоже.
Девки сновали около и, с интересом поглядывая на него, ставили под нос нехитрые закуски.
- Я не знал, я ничего не знал, - обхватив голову руками, повторял парень.
- Не горюй, Лександр, это жизнь…Мать твоя, конечно, зараза. Но она ж, как лучше хотела, - успокаивала тётка. - Детдомовские они и есть детдомовские. Кто их разберёт…Хотя осиротела то она, судя по фотографиям, уже большенькой. Вязать, вон, даже умела. Ты, милок, фотографии то забери.
Парень, не стесняясь людей, размазывал по щекам пьяные слёзы и, сжимая увесистые кулаки, потерянно повторял: - Я не знал, я ничего не знал.

Магазин в деревне, как хороший шампунь - три в одном. И клуб, и перемывание косточек - всё в одном месте...Под Новый год, собравшиеся в единственном магазинчике в ожидании свежего хлеба бабы, обсуждали уже другую новость. Жена глухого соседа, которая навещала девочку-сиротку, приехав в очередной раз, не застала её там. Забрал отец – тот самый солдатик.
На полу, возле жарко натопленной печки деревенского магазина, пищали, выглядывая из коробки, котята приблудившейся Костиной кошки. Пушистые, один краше другого, они таращили глаза и с любопытством смотрели на окружающих.
За окном мела метель, покачивались на ветру головастые дудки борщевика, наступающего на деревню с невероятной скоростью. Жизнь продолжалась…

2013