Дождь лил не переставая целые сутки. Временами просто стоял стеной, а временами на периферии небес даже что-то погромыхивало. К утру все же, видимо, выдохся, и сегодня только поливает слабыми струйками.

Сидим у родственников на даче в моей любимой беседке, оплетенной декоративным виноградом. Вижу, как на свой участок выходит сосед, с косой на плече — эдак по-русски. А двор у них изрядно подзарос, особенно вдоль забора. И вот он начинает эту траву, которая местами высотой с меня будет, косить. Зов предков пробуждается во мне, и я подхожу к забору:
— Николаша, дай разок коснуть, а?
— Ну на, попробуй.

Коса оказывается устройством довольно громоздким, рассчитанным явно не на дамские руки. (Тут же вспоминаю, что существует еще и серп, хотя плохо себе представляю, что им-то, серпом, делали, но он точно был для женщин, такое разделение труда.) Спрашиваю у Николая, чего это он в дождь прибираться во дворе задумал, а он мне:
— Ты что, не помнишь: «Коси коса, пока роса; роса долой, косарь — домой»?

Оказывается, с утреца-то вовсе не потому наши предки косили, чтобы до жары поспеть, как я всегда думала, а потому что мокрую траву коса легче берет. И почему это легче, он мне в подробностях рассказал, только подробности эти у меня сразу из головы вон.

В общем, показал мне сосед, как косу держать, и я прямо-таки здорово несколько раз по высокой траве ею махнула. Потом в низком клевере коса застряла, и хозяин у меня ее отобрал: «Ты мне щас косу сломаешь».

Но все равно я успела представить себя на том самом поле, что в «Анне Карениной» Александр Зархи показал. Рядом с Левиным и всеми этими мужиками, которые в предутреннем тумане рядком шли — помните?

Ну, и теперь уж точно могу похвастаться: а косу-то в руках я держала, имею представление, как с ней обращаться.