Прошёл дождик, охладив скалы и превратив пыль в скользкую грязь. С проти-воположного склона бил ДШК, не давая возможности пошевелиться. Достать его мог только снайпер, но у того не получалось даже поднять голову, не говоря уже — произвести выстрел. ДШК искал его, выцеливал, стараясь уничтожить в первую очередь. Было холодно и страшно. Мы лежали, вжавшись в камни, и ждали вертушек, вызванных два часа назад. Вертушки почему-то не прилетали, а густой рокот ДШК заполнял пространство, напоминая о секундной разнице между жизнью и смертью.

Группа напоролась на засаду при выходе из ущелья. Духов было не много, но они занимали хорошо оборудованныe позиции, и огонь ДШК моментально уло-жил нас на землю, лишив возможности оказать сопротивление. Все пятнадцать человек распластались и не могли даже протереть глаза, высморкаться, выпить воды из фляжек. Не говоря уже о том, чтобы подняться или хотя бы осмотреть-ся.

На политзанятиях объясняли, что Советская Армия выполняет интернацио-нальный долг, защищая мирное население Афганистана. Но было не понятно, от кого. Душманы — люди неопределённого возраста с изорванными глубокими морщинами лицами, молодыми глазами и искорёженными тяжёлой работой ру-ками меньше всего походили на тех, кого так подробно обрисовывали политра-ботники. Они, скорее, напоминали средневековых защитников деревень — же-стокиe, фанатичныe, уверенныe в своей правоте и не боящиeся смерти.
Потерь пока не было, но духи наверняка собирались атаковать под прикрытием пулемётного огня, и тогда группе было бы не сдобровать.

Вертушки не прилетали, ДШК крошил каменистую землю, а мы лежали и надеялись, что солдатский Бог и в этот раз пощадит нас — двадцатилетних пар-ней, верящих в Родину и любовь, и не желающих умирать.