Вопросы о боге встали впервые передо мной тогда, когда в нашем классе в один год появились двое новеньких: Оксанка и Витька. Девочка была тихой и молчаливой, она делила людей на своих, баптистов из их общины, и всех остальных - чужаков. Обязательные, положенные в школьной программе атеистические классные часы она высиживала стоически, на все вопросы о боге от нашей классной дамы - отмалчивалась
Витька был совсем другим. Он стоял на том, что бог есть, несмотря на все старания учителя. Он всегда вставал, когда начиналась "религиозная критика", - будто принимал вызов.
- Ну, и где он, твой бог? - говорила учительница, - На небе?! Где он там, - в невесомости летает?! Руки-ноги у него, наверно, там все одеревенели!
На это Витька тоже гордо молчал.
Маленький, говорливый и харизматичный, он имел шанс возглавить все наши проказы, но его бог, о котором он нам рассказывал, шалить ему не позволял. Кроме того, оказалось, что он всем шалить не разрешает, потому, что от шалостей все беды на свете.
Несколько недель, до первого планового атеистического классного часа, Витька ходил миссионером, по земле, аки по воде, носимый морем сверстников, и, пользуясь их вниманием, отвечал на любые вопросы.
Вот, скажем, что будет, если своруешь, но никто этого не увидит: что тогда будет?
Витька напоминал нам заповеди, о которых мы уже от него слышали, и с большой убедительностью говорил, что кара божья всех беззаконников настигнет. У него, в его 9 лет, несомненно, был талант оратора.
На первом же классном часе его позиции по теософии среди одноклассников пошатнулись, но не авторитет, потому, что дети сплотились, почувствовав неловкость ситуации, в которой взрослый высмеивает ребёнка за его непохожесть, его "неправильность". Наши интересы переключились от вопросов о боге к вопросам о жизни и быте общины баптистов. Оказывается, почти все из них были немцами, белокожими и светловолосыми; в семьях было много детей. У общины были свои праздники, на которых они собирались в домах разных семей, по очереди, сообща пели, молились, готовили в доме и приносили с собой угощения. Их дети тоже пели, рассказывали стихи, читали молитвы, разыгрывали какие-то сценки. И всё это в скромно, но специально по этому случаю украшенной, самой большой комнате в доме.
Постепенно, мы с Оксанкой стали вместе ходить из школы.
Витька тоже ходил с нами, если не оставался для каких-то своих дел с мальчишками у школы. Он вообще был натурой спонтанной и увлекающейся, его интересовало исключительно всё. Например, какой новый фотоаппарат купил отец Вадика? Они шли смотреть на него всей толпой, но без девчонок, (ибо всем нельзя!), пока родители были на работе. Днём, надо сказать, у многих родители были на работе, что всех нас вполне устраивало.
Оксанкина мама была всегда дома, с младшими детьми, но девочка стала иногда приглашать нас домой днём, когда папы не было.
Вот в один из таких дней она и показала нам, по большому секрету, комнату, украшенную к празднику урожая - к "Благодарению", кажется. А потом рассказала, что раньше папа не был верующим, он был работником в семье матери, но стал уходить молиться в туалет, где бы никто его не потревожил. Родители Оксанкиной мамы узнали об этом, посмеялись, и отдали ему в жёны свою дочку, которую он полюбил.
История была такой сказочной, что я спросила, что нужно делать, чтобы вступить в их общину?
Оксанка не смеялась, она объяснила со всей важностью, что нужно будет бывать у них по выходным и вместе молиться. Я подумала, что это будет не трудно, но тут пришла мама, и попросила Оксанку проводить гостей, потому, что скоро придёт с работы их папа, и ему нужно отдыхать.
Наскоро попрощавшись, мы побежали к своей маме, чтобы скорее всё рассказать ей.
Я не помню, что мы ей наговорили, но она нахмурилась.
Она не запретила нам идти молиться к баптистам, но с тех пор, мы очень ждали выходных. Всё потому, что мы стали выезжать в центр, где были цирк, зоопарк и театр; стали чаще ходить в гости. У нас появились куры, индюшка, два щенка, кролики и котёнок.
В церковь мы по-прежнему не ходили, но вопрос с выбором религии был решён. В подтверждение тому, что мы православные, в доме нашлись небольшие нательные иконы, нам показали наши крестики, хранящиеся где-то в шкатулке, прочитали "Отче наш" и научили "креститься" - осенять себя крестным знамением.
Теперь, если бы Оксанка с Витькой опять сказали бы, что мы беззаконники, мы бы ответили, что у нас есть бог, и мы умеем "креститься".
А законы все его нам Витька уже рассказал, и мы ни на минуту не сомневались, что они - правильные.
Изредка, он бывал у нас в гостях по какому-нибудь "важному" делу, до самого их отъезда, критиковал за количество игрушек, "нехотя" брал их "для младших сестёр и братьев". Мы делились с радостью, мы уважали Витьку. Казалось, он жил вне зависимости от стайных дворовых законов и запретов своей общины бывать у "мирских".
И один в поле воин, если он ищет правды и отстаивает её.