За окном сыпал мелкий осенний дождик. Было сыро, туманно и по-болдински экзистенциально.

Александр Сергеевич Пушкин стоял у окна и его узнаваемый профиль очерчивал пасмурный ноябрьский день. После известных репрессий тридцать седьмого года, когда камер-юнкер Императора явился на перестрелку с двумя помповыми ружьями и большим запасом патронов с солью, прошло уже много времени. События притупились, стерлись, почти изгладились из поэтической памяти народа. Взросло новое поколение литераторов, знающих о тех временах из легенд и проникновенных рассказов тех, кто многие месяцы спустя стоял навытяжку не только перед Государем Императором, но и в ямской кибитке, ибо сесть был не в силах.

Канули в Лету те ужасные годы, и вот Поэт читает пародию некоего литератора…

- Что за безобразие, Франц Карлович? – обратился Александр Сергеевич к секретарю. – Ужель забыли минувшее? Дааа, коротка русская память, коротка. Вы посмотрите, что пишет мне этот…пасквилянт, как он ко мне обращается, каналья. Неет, я так это не оставлю. Нельзя-с давать спуску вертопрахам. Вы отпишите ему:

«Милостивый государь! Хоть мы и не представлены лично, но я готов по невежеству Вашему дать Вам несколько уроков поэтического слога. Во-первых, не «Ай да Пушкин, ай да сукин сын», а Великий русский поэт, Отец русского литературного языка, Крупнейший поэт XIX века, критик, литератор, издатель, Государственный деятель, Историк и первый исследователь социальных причин государственного неустройства. Если вы уж взялись адресовать мне Ваши жалкие пародии, так хоть потрудитесь именовать меня полным титулом, как это принято в литературном обществе. Впрочем, если Вам лень, то называйте меня просто – «Наше все российской литературы», это хоть в какой-то мере скрасит Вашу неловкость.

Во-вторых, не «с глуповатой улыбкой уставился на вошедшую», а использовал психологические тактики для достижения поставленной задачи. И не «Сдвинул - одному Богу известно откуда тут взявшиеся - щипцы и бритвенные принадлежности в сторону, обмакнул перо в чернильницу и нацарапал только что придуманный каламбур на бумаге», а написал бессмертные строки, вошедшие во все Академические издания и альманахи с научным комментарием. Создал основу для многолетней деятельности целых поколений научных и педагогических работников. Я вижу, Вам претит вкус к Высокой литературе, но это поправимо. Я берусь воспитать Вас. Жду Вас в понедельник, со своим коньяком и рыбкой, естественно. Я предпочитаю сёмгу.
А.С.»