на конкурс

Валюшку везли на её любимых саночках. Вид у неё был усталый и довольно помятый, но чувствовала она себя настоящей принцессой, направляющейся на судьбоносный бал. К окружающим домам и деревьям клеился на новенькую липучку снега совсем непримечательный выходной, но для Валюшки он был таким особенным, таким по-зимнему радужным!..

В старую верёвочку железно-деревянной кареты с открытым верхом были одновременно упряжены папа, мама и оба дедушки. Шли они медленно, почти не оглядываясь, разговаривали о каких-то взрослостях, и напряжённое пошурхивание полозьев часто приглушалось расслабленным смехом.

Далеко позади Валюшки была самая большая снежная горка. Приходить на неё разрешалось только самым большим детям или только в сопровождении старших. Сегодня Валюшке улыбнулась детская удача, и всё её время до предстоящего обеда было занято всесторонним обкатыванием этой горки до сосулек на одежде. А родители и дедушки катались вместе с ней! То их и в свеженький сугроб не усадишь (боятся за свои взрослые штаны и шубы), а то они выхватывают друг у друга куски картона, чтобы побыстрее сплавиться по шустрым ледяным ручейкам, торжественно открытых животами самых смелых ребят…

Впереди, дома, уже поскрипывал тяжёлый раскладной стол, который обычно доставали и ставили перед телевизором только для гостей, на столе раскладывались пирожки, испечённые по секретным рецептам обеих бабушек, а на кухне в кастрюле вальсировали с петрушкой, ложкой и поварёшкой домашние петушки. Любой мясной бульон Валюшка терпеть не могла, да и мяса обычно много не ела, но домашних «Петю» или «Рябу» готова была съесть от гребешка до когтистых лапок. Но важнее всего – сегодня все дедушки и бабушки останутся ночевать у неё, а значит, завтра будет та же суббота, только ещё веселее.

Что нужно ребёнку для абсолютной полноты радости в ожидании ещё одного просто замечательного зимнего дня?

Наесться снега.

Есть его Валюшка начала почти сразу после того, как отъехала от горки. Четверо в упряжке саночек даже думать не могли, что лапонька будет занята чем-либо, кроме дремания или наблюдения за воронами. Что заставляло Валюшку, всегда балованную мороженными-пироженными, снова и снова зачерпывать варежками холодную белую массу, присжимать её в ручонке и отправлять «ленивые» снежники в рот – тайна эта ещё неуловимее, чем секунды, за которые плавился между языком и нёбом один снежник. Только у подъезда родители обернулись чуть раньше, чем краешек лакомства был надёжно прикрыт зубами. От неожиданности синхронные «ааах, смотри, папа, смотри, что она делает…» выпрыгнули с опозданием, а потом по инициативе мамы разрослись и понеслись быстрее, чем раззадоренные подростки по льду…

– Валюшка , скажи честно – ты давно это делаешь?

В честности Валюшке было не отказать.

– Давно.
– И много ты уже съела снега?
– Много.
– Горло болит?
– Нет…

Это не уберегло Валюшку от длинных и беспощадно красочных рассказов о том, что так же можно умереть, что надо было сказать – они собственными руками сострогали бы ей снег из морозилки, раз Валюшке не хватало именно такого деликатеса, что снег едят только пьяные, дураки и собаки…

Семейные сборы превратились в трагедию в трёх актах с одеялом, градусником и, о нет!.. ненавистным бульоном. Один из дедушек, наблюдая за совсем подавленной и придавленной тёплыми подушечно-одеяльными материями Валюшкой, вышел на улицу со стаканом, набрал в него немного снега и, вернувшись, поставил это негаданное зло перед внучкой. Вскоре зло начало сдаваться и хамелеонить под цвет стакана.

– Смотри, Валюшка: это же просто вода. Точно такую же мы набираем из-под крана. Неужели она стоила того, чтобы так вредить твоему здоровью и здоровью всех нас? Вот возьми, глотни, попробуй. В последний раз.

Даже если в талой воде Валюшкой и могло ощутиться какое-то волшебство, этому всё равно мешал плотный вкусозапах «сока из петуха». Им Валюшку напоили в объёме, перекрывающем самые страшные предположения всех членов семьи о количестве употреблённого Валюшкой снега. После стыдливого глоточка содержимое стакана было вылито в умывальник, а поедание снега – засунуто в дальний угол воспоминаний, рядом с которым через несколько лет оказались и лапонькины саночки.

***

Вечер последнего зимнего месяца расслаивался на всевозможные оттенки красного и розового, которыми оказывали светское почтение святому Валентину. Парень Вали только что решительно преподнёс ей обручальное колечко, в центре которого, как показалось Вале, округлилась самая яркая и разноцветная снежинка за всю зиму…

– Э нет, простого «да» мне тысячу раз недостаточно! Я должен быть уверен, что это стопроцентное «да»! Если ты действительно согласна, действительно готова провести рядом со мной всю оставшуюся жизнь, сделай что-нибудь безумное! Что-нибудь, что ты можешь сделать только при мне!

К удивлению парня, Валя просто набрала полную горсть снега и замерла.

«Нет, я не дура, не пьяная, не собака… не дура, не пьяная, не собака…»

Наконец, Валя закрыла глаза и как будто впервые погрузилась в снег губами.