Когда Маринке было почти пять лет, у неё появился друг. Вернее, подруга, с которой она повсюду ходила. Маринка в садик — и подруга туда же. Маринка на прогулку — и подруга с ней, Маринка обедать — и подругу обязательно с собой ведёт.
Только это была "невидимая" подружка и никому кроме самой Маринки её не было видно.
- Как же её зовут? - спросил я однажды.
- Её зовут Катя, - отвечала Маринка, - и она моя самая лучшая подруга.
Вот так и ходили мы "втроём" — я за руку Маринку веду, а она как-будто Катю свою за руку тащит. И разговаривает с ней:
- Не упирайся, - говорила девочка, - тебе понравится в садике. Я дам тебе свою самую любимую куклу. А если Витька будет тебя за косичку дёргать, ух, я ему задам! - И кулачком в воздухе грозила.
А днём, когда мы после садика в парк пошли, я Маринке мороженое купил.
- Катя, попробуй, - говорила она своей подружке и мороженым «в нос» тыкала, - Это самое вкусное эскимо на свете! Ну как? Правда объедение? Ой, ну ты и измазюкалась! Папа, дай мне платок – я Кате помогу лицо вытереть. Я дал Маринке платок и она старательно вытерла невидимые губы.
Вечером, когда девочка уже лежала в кровати, и я собирался читать ей на ночь сказку, Маринка подвинулась к стенке и сказала:
- Катя, ложись со мной.
И так продолжалось целую неделю. В конце концов, зовя куда-то Маринку, я уже стал говорить: «Девочки, собирайтесь!»
- Мариш, у тебя завтра день рождения. Что бы тебе хотелось в подарок?
- Мне, - сказала девочка, - посуда новая нужна, как у Даши из второго подъезда, а Кате – платье в клеточку. Помнишь, мы видели в магазине?
На следующий день, едва только Маринка проснулась, я подошёл к ней, поцеловал в макушку:
- Мариш, поздравляю тебя, дочка. Ты уже совсем большая стала – пять лет уже. А вот и твои подарки.
Маринка вскочила с кровати, разорвала подарочную бумагу на коробке с посудой, вывалила содержимое наружу. А затем надела новое платье и стала красоваться перед зеркалом.
- Мариш, - спрашиваю я, - а разве это платье не для Кати?
- Для какой Кати?
- Ну, для подруги твоей. Которая с тобой везде ходила.
- Что ты, папа, - ответила Маринка, - я уже большая совсем! Мне такие подружки и ни к чему совсем.
