Осень - странное время года: время сбора спелых земных плодов и болдинских стихотворных пророчеств. Осень - время когда почти на всех параллелях и меридианах нашей планеты, где живет мой народ, звучит шафар, напоминая о марафоне немыслимых по масштабу деяний того, чье имя мне, как еврейке, упоминать не следует: об отделении тьмы от света, земной тверди от темных вод безбрежного океана, о появлении небесного свода, усеянного звездами, о сотворении первых живых существ и первого человека.
А через десять дней после праздничных застолий Нового 5781 года по старинным преданиям будет заполнена очередная страница таинственной книги жизни, в которую рука Создателя внесет запись о том что мне, моим близким и неблизким предстоит перенести и пережить до следующей осени, до нового трубного рева шафара. И все десять последующих дней мне предстоит вспоминать о своих прегрешениях и о просить об их прощении будь-то Создателя, будь-то чем-то обиженных мною, и возносить молитвы со словами благодарности творцу всего живого.
А для меня, воспитанной в неверии и забвении всех религиозных традиций, это - задача всегда непростая: освященные веками обряды кажутся, порою, пестрым театральным представлением; слова иврита застольной молитвы звучат незнакомой музыкой и трогают сердце разве что гортанными созвучиями: я не понимаю их сокровенного смысла, а облика того, к кому они обращены, и вовсе не могу представить. Он создал нас по образу и подобию своему, и я в обратном порядке пытаюсь воссоздать в воображении черты его лица. Воссоздать его облик не в виде немолодой уже женщины, разумеется, а в более традиционном образе Микеланджеловского старца с потолка Сикстинской капеллы или лика Бога-отца кисти Врубеля, глядевшего на меня со стены Кирилловской церкви в Киеве.
Я и в реальном существовании его порой сомневаюсь, особенно вспоминая о трагедиях, настигавший мой и не мой народы тоже осенью: будь-то Бабий Яр в Киеве, будь-то 9/11 в Нью Йорке.
Но сомнения и незнание языка предков - не такие уж большие грехи по канонам иудейской религии, и молитва, которую я буду твердить про себя по русски в День Йом Кипура будет искренней. A я по-язычески верю, что любые слова и пожелания имеют какой-то вес на чаще весов мироздания, и хоть немного преображают действительность.
- Господи,- мысленно произнесу я, - Господи! Благодарю тебя за то, что создал и подарил мне этот мир, порою такой жестокий, несправедливый, но все равно - прекрасный. Благодарю тебя за то, что подарив мне жизнь ты с самого рождения, вплоть до сегодняшнего дня, окружaл меня любовью и пониманием родных и близких. Мне, по счастью, выпало родиться и жить в относительно мирное и спокойное время. Mеня миновали ужасы Холокоста, мне не пришлось, как дальней родственнице моей мамы, нести своего ребенка к Бабьему Яру под окрики фашистов, не пришлось, как моему родному дедушке, оплакивать брата, убитого подручными Берии. Да и жуткие рассказы о гибели моих соплеменников в годы вольницы Богдана Хмельницкого или разгула инквизиции - для меня - лишь полузабытые страницы далекого прошлого.
Но и мне выпало испить свою чашу бедствий, страха и горестей: я знаю, что означает смерть любимого; я знаю, что означает смерть выношенного под сердцем ребенка; я с ужасом думаю о том, что родители не бессмертны. У меня есть муж, у меня есть дочка - наивный застенчивый подросток, доверчивый и беззащитный перед цинизмом и жестокостью. У меня есть сестры и братья, племянники и племянницы.
И я молю тебя, Господи, пусть все мои близкие будут живы и здоровы. Пусть моя дочь никогда не не испытает ни горя потери любимого или ребенка, ни отчаянья от того, что некого прижать к груди. Пусть у нее будут свои дети и дай ей увидеть детей своих детей. Наполни дни ее радостью созидания: неважно будет ли это радость написания новых математических формул или полет над театральной сценой в каком-то невероятном танцевальном па, названия которого я не знаю и вряд ли когда либо узнаю. Жизнь человека пуста без стремления к какой-нибудь благородной цели. И ниспошли, Господи, то же самое и ее подружкам, которые в своих цветастых модных платьицах похожи на нарядных бабочек - независимо от веры их предков и цвета их кожи. Пусть мальчики, чьи ломкие голоса нарушают порой тишину в нашей квартире, подарят им свою любовь и никогда не будут вынуждены взять в руки оружие, чтобы их защитить. Наши дети рождены для счастья.
А если им суждена не только радость, дай им силу, Господи, пройти через предназначенные им испытания и не сломаться, не утратить веру в добро, в справедливость, в любовь и в будущее. Дай им силу сохранить благодарность тебе, Господи, за то, чем ты одарил их: нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь согретая любовью и творчеством.
Амен.