Автор - Grek



Мост

Этот город разделяла на две неравные части просто огромная, для размеров самого городка, река. Люди часто селятся у воды, ведь вода, это жизнь, а река - движение. Но здесь, почему то возникает иллюзия, что не город построен на берегах реки, а река проложила себе дорогу прямо через город.
На правом по течению, крутом, ее берегу, зиявшем глиняными откосами, словно дёснами улыбчивого беззубого чумазого деревенского мальчугана, была липовая роща. И когда цвели липы, ни один человек на земле не имел права равнодушно пройти мимо. Остаться в кругу своих земных забот, было просто преступлением перед природой и удивительной гармонией этой части вселенной.
На другом, пологом, берегу, чуть ли не в воду уходили сады. Нет, не старинные усадебные сады. Откуда в этом городке взяться усадьбам? Просто крепкие хозяйства горожан. Их основательные дома, почерневшие за последние сто лет, казалось бы, простоят еще столько же.
Весной эти сады, как и все сады в мире, цвели. Только цвели они как-то по-особенному. Невероятность этого зрелища была в его абсолютной простоте. Белая пена цветущих яблонь и черемух огибала изгибы темно-синей упругой реки. И не было никаких сил, чтобы в этот миг посмотреть на небо. А, вдруг, сердце возьмет и просто остановится? Ведь по синему-синему небу с невероятной скоростью неслись, изменяя свои формы на ходу, белые-белые облака. Нет, они не были белыми. Да какими только они не были. Разве это можно описать, если это нужно видеть? Ладно, кто видел, тот поймет, а кто не видел, пусть ему когда-нибудь посчастливится увидеть.
А берега, разрезанного рекой города, соединял мост, с которого можно было любоваться этим миром, словно бы он лежал на ладони. И в этом есть какая-то глобальная справедливость. В заштатном городке, где взгляду больше не на чем остановиться, был этот мост и эти берега, и сады. И залитое солнцем небо. Этот мост назывался «Мостом влюбленных». Ну, куда еще можно было пойти в этом городе двум одиночествам? Здесь начинались романы. Здесь же они и заканчивались. Свадьбами, разумеется. Металлические перемычки перил моста были щедро увешаны защелкнутыми замочками. Практически все они были одного размера и формы - в виде сердечка. Все с местного металлорынка и, чуть ли, не из одной лавки. Отличались они лишь по цвету. Ведь на рынке был и киоск с аэрозольными красками.

Он и Она

Они были знакомы с детства. В этом городе было мало людей, не знакомых друг с другом с детства. Учились, пусть и в разных классах, но в одной школе. Она жила в одном из этих почти усадебных домов с садом. Он, на том же берегу, только в центральной части города, как здесь говорили - в многоэтажках. Многоэтажками этими были пятиэтажные хрущевки. Все, как близнецы, на одно лицо. Ведь, если это город, в нем должны быть многоэтажки…
То ли патриархальный уклад этого городка, то ли особенности воспитания были тому причиной, но Они с детства сохранили какую-то девственную чистоту и свет. Когда Они стали называться «мы», то поклялись в том, что никогда и не при каких обстоятельствах не изменят друг другу. А чтобы эта клятва была исполненной, она имела вторую часть. Если измена, все же, случится, то что бы ни послужило причиной, Они уже никогда больше не смогут быть вместе, потому что при всем желании просто не смогут психологически преодолеть этот факт.
Господи, дети… Напридумывали себе идеалов. Только и это еще не все. Они и пароль придумали. Договорились безоговорочно верить только друг другу, только собственным глазам. Решили, что если кто-нибудь, когда-нибудь выложит на стол железобетонные факты неверности, этому верить нельзя. Верить можно только глазам друг друга. Нужно обязательно дождаться возможности заглянуть в них, пусть само сердце прочтет правду. А чтобы дождаться этой встречи, нужно упрямо повторять пароль - «Мост влюбленных!». Повторять и ждать. Ждать и повторять. И никому не верить.
Интересно, слышали ли Они когда-нибудь слова нагорной проповеди из Евангелия от Матфея «…а Я говорю вам не клянитесь вовсе…».
После свадьбы Они некоторое время жили в состоянии абсолютного счастья. Все чаще и чаще речь стала сама собой заходить о детях. Они решили, что в их семье обязательно будет два мальчика и девочка. Или два мальчика и две девочки. Или два мальчика и три девочки. Короче, ничего они не решили, кроме того, что дети - это радость, а радости должно быть много.
Но радость радостью, а заботы заботами. Он работал на другом берегу. Ему повезло. В этом городе найти хорошую и достойно оплачиваемую работу было совсем не просто. Но сказать, что работа очень нравилась Ему, было нельзя, ведь все чаще и чаще приходилось задерживаться допоздна. Но работой нужно было дорожить. А дома грустила молодая жена… Стали накапливаться противоречия, обиды, прозвучали первые упреки. Нет, Они никогда не сорились. Никогда не повышали друг на друга голос. Никогда. Но и факт наличия упреков сам по себе был уже тревожным сигналом.
В это день, а вернее тем вечером, а еще точнее, тем поздним вечером, несмотря на всю усталость, у Него было прекрасное настроение. Наконец, закончен очередной этап этой опостылевшей работы, отчетность принята директором без замечаний, а за выполненную работу была обещана хорошая премия.

Призрак

Он так любил возвращаться домой. Мост. Дом. Ужин. Жена. Ее теплые руки. Он сотни, если не тысячи раз проезжал по этому мосту. И всякий раз, была ли это весна, когда берег, подпираемый упругой водой, больше напоминал невесту в белоснежном свадебном платье, или поздняя осень, обнажающая пустые глиняные берега и отмели, когда казалось бы, и взгляду не за что зацепиться, а серое небо неприветливо давит своей свинцовой тяжестью и сады сиротливо топорщатся худыми метлами, но всякий раз он смотрел не на дорогу, а вдаль.
Сейчас, в этой темноте в свете фар был виден лишь желто-серый асфальт и мелькавшие справа ограждения моста.
Он не сразу понял, что именно попало в поле его зрения. Вернее, не понял вообще. Словно, эфемерная фигура полупрозрачного призрака промелькнула справа, за перилами моста. Пока он соображал, что именно это было и было ли что-то вообще, мост закончился. Впереди была его родная часть города. Буквально несколько кварталов и он будет дома. Но, видно, не судьбы была ему оказаться дома еще сегодня. Что-то в душе не дало. Какое-то недоброе предчувствие. Он не столько увидел, сколько почувствовал это. Выбрал для разворота место по шире и поехал назад.
Из-за парапета, в свете фар, щурясь из под руки, на него смотрели заплаканные глаза девушки. Вот тебе и мост влюбленных, подумал Он. Видимо, все же, не все романтические истории заканчиваются здесь свадьбой.
Это был маленький город. Он знал эту девушку. Более того, он, в общих чертах, догадывался о той причине, что привела ее сюда. Единственное чего он не знал, это то, что следует говорить в такой ситуации в адрес человека, находящегося на грани срыва и, в принципе, уже все для себя решившего. Он не совсем отдавал себе отчет в том, что именно говорил. Говорил много и горячо, может быть путано и, наверное, совсем не правильно, с точки зрения психологов. Единственное, что было важным в его словах, это то, что произнесены они были искренне, всей душой желая предотвратить непоправимое. Он рассказывал «о нем». Рассказывал, как еще в детстве видел, что он с другими мальчишками делал с кошкой. Рассказал, что женат, и к сожалению, его сердце уже занято, но знает чистоту этой девушки, знает, что ее можно и нужно любить, что обязательно найдется человек, способный на это. Он говорил и плакал. Она плакала и слушала. Потом Он попросил разрешения взять ее за руку, медленно притянул к перилам, обнял и стал целовать ее заплаканные глаза. Так они и стояли по разные стороны перил ограждения моста. Когда Он почувствовал, что ее тело обмякло, что оно перестало быть пружиной, способной неконтролируемо распрямиться в любую сторону в любую секунду, Он одним сильным движение подхватил и перекинул ее через ограждение и тут же вновь крепко обнял. В его голове лихорадочно проносились мысли. Что делать дальше? Что вообще положено делать в таких ситуациях? Он не нашел ничего лучше, чем прошептать ей на ухо: «хочешь, я отвезу тебя домой, к маме?» Слова: «к маме» прозвучали как-то особенно нежно. Она не могла выговорить ни слова, ее всю трясло и только голова мелко кивала. Он подхватил ее на руки и понес к машине.
Кто уж там проезжал по этому мосту, не важно. И почему Богу было угодно, чтобы этот кто-то проехал прямо сейчас, а не на одну минуту позже. Это был маленький город. А номер на Его машине был таким простым и знакомым: 123. Этот номер знали все Его друзья и, наверное, даже подруги жены. Теперь и Она знала. Знала, что очень ждет Его домой. Знала, что Он все чаще и чаще стал задерживаться на работе. Знала, что сейчас Он вовсе не на работе и не дома, а на мосту влюбленных с девушкой на руках.

Конец

Ей первый раз в жизни захотелось вырубиться. Вот просто, выключиться, как роботу, нажав на кнопку OFF. Только человек не робот. Если робот сам себя выключит, его кто-нибудь потом обязательно включит. Кто включит человека?
В их доме никогда не было спиртного. Магазины в ближайшей округе уже не работали. Зато неподалеку недавно открылся единственный в городе ночной бар. Место сбора всякой человеческой теребени. Но сейчас это было не важно.
Пока Он отвозил все еще дрожащую девушку родителям и путанно объяснял им суть дела, Она оказалась в этом злосчастном баре. Здесь все было против ее естества. Этот полумрак, красные неоновые, словно, мертвые, ядовитого цвета огни. Хмурые, криминального вида неприветливые испитые лица. В другом состоянии она ни на секунду бы не задержалась в таком месте. Но сейчас… Сейчас, ей было настолько плохо. Это какая-то анестезия наоборот. Укол болью, парализовавший волю.
Весь вечер она ждала Его. Хоть и приготовила ужин, но так и не прикоснулась к нему. Она залпом опрокинула рюмку. Потом еще одну. На голодный желудок. В этом состоянии, да еще и не имея опыта, ей даже в голову не пришла мысль о закуске. Какая же это была гадость. Самая настоящая гадость. Как только люди пьют это, думала Она. Но вскоре что-то изменилось. Боль, словно, притупилась и эта гадость уже не казалась такой уж гадкой.
Она совсем не замечала глаз, что внимательно наблюдали за всем происходящим.
Она и не представляла, что спиртное в баре может стоить настолько дорого. Деньги, в наспех сунутом в карман кошельке, закончились как-то странно быстро. Она как-то глупо и беспомощно оглянулась по сторонам. Все, вроде было, как и прежде. Пора было уходить. Но куда идти? Зачем идти? Мысли путались. Но, все же, боль, стала, словно, раз в десять меньше. Вдруг она услышала слово «девушка» и поняла, что обращаются именно к ней. Улыбающийся симпатичный молодой бармен наливал новый коктейль.
- Девушка, вы наш новый гость, мы очень рады этому, ведь мы ценим каждого клиента и на посошок дарим вам этот замечательный коктейль за счет заведения.
Разумеется, это заштатное «заведение» полудеревенского толка даже отдаленно не напоминало шикарные столичные злачные места, где такое вещи, может быть, и встречаются. Здесь никто никогда ни для кого ничего не делал безвозмездно. Она не могла видеть, как «человек с внимательным взглядом» подходил к бармену, что-то шептал ему на ухо, засовывая в карман купюру.
Это был маленький город. И этот человек… Когда то, сразу после школы, она уже видела его. В тот раз их встреча закончилась звонкой пощечиной. В этот же раз она закончилась совсем по-другому. Хотя, позже, Она почти ничего не могла вспомнить… Мелькали какие-то отдельные кадры какого-то беззвучного кино наоборот. В этом кино были чьи-то внимательные глаза, такси, какой-то дом. Потом все, словно, оборвалось и наступила полная темнота. Утром она проснулась с жутчайшей головной болью в чужом доме, в чужой постели.
Эта была месть «человека с внимательным взглядом». И месть эта была ужасной. Она навсегда перечеркнула жирным крестом жизнь двух замечательных людей. Ведь у Них была вторая половина клятвы. Больше Они никогда не были вместе.
Никогда нельзя сомневаться в любящем сердце. Никогда. Кто бы и что бы ни сказал, какие бы доказательства не выложил при этом на стол. Нужно просто выслушать вторую половину своего сердца.

Закон относительности

В этом мире нет однозначных последовательностей. Самые четкие правила обязательно будут иметь исключения. А уж про духовную сторону жизни и говорить не стоит. Там вообще все шиворот-навыворот и все не как у людей. Эти двое, действительно, больше никогда не были вместе. В этой жизни. До самой смерти. Только умерли они как-то странно. Когда их души отделились от тел, они не сразу улетели на небо, а временно зависли между небом и землей. И тела их не были преданы земле. Они покоились с миром, прямо в этом мире. Самое подходящее слово для человека в таком состоянии - тень - черная проекция, безмолвно стелящаяся по земле. Через три месяца такой жизни на Них было страшно смотреть. Даже описывать не хочется, во что превращается человек, не желающий жить и не способный умереть по-настоящему. Причем, это происходило что с одним, что с другим, абсолютно независимо друг от друга. Они ведь больше не были вместе. Он остался в своей хрущевке. Она вернулась в дом с садом. Каждый из них умирал в своем мире.

Андрей

Неизвестно чем бы все это закончилось. А, впрочем, почему не известно. Все предельно понятно. Рано или поздно их души оказались бы там, где им и положено было рано или поздно оказаться. Если бы не приехал Андрей. Его контракт закончился как нельзя кстати. И я абсолютно уверен, что случайностей в этом мире не бывает.
Он не стал лесть в душу другу. Узнал все окольными путями. Ведь это был маленький город.
В один из дней из этого маленького города бесследно исчез «человек с внимательным взглядом». Не весь, конечно. На полу его квартиры, точнее, на полу спальни, остались лежать несколько зубов.
Позже ходили разные слухи. Кто-то как-то обмолвился, что вроде, видел его где-то. Может быть, кто и видел, спорить не стану. Только уж точно не в этом городе.
Вторым делом Андрея был поход в храм. Не то чтобы душу облегчить или свечи поставить, хотя почему бы и нет. Главной целью Андрея был местный батюшка. Вдумчивый такой, тихий. Что уж он там сказал, какие слова нашел, но вскоре и Он и Она (Она в платочке) стали приходить в храм. Интересно как это было в первый раз. Батюшка почему-то позвал их не вместе и вовсе не на службу. Вечерами в храме возникает какая-то особая аура. Огни притушены. С иконостаса, из полумрака безмолвно взирают лики святых. Так тихо. В такое время в храме , как правило не остается никого, кроме самого батюшки, который чаще всего занимается какими-то хозяйственными делами и вполголоса поет молитвы. Запах свечей и ладана. Это пение. Закрывая глаза, возникает ощущение какой-то нереальности и сверхъестественности происходящего. Как будто ты отрываешься от земли и переносишься в совершенно иной мир. Может быть, в древнюю Византию, а может, прямо на небо.
А потом было крещение и вскоре за ним венчание. В тот день венчались сразу две пары. И, все-таки, в этом мире случайностей не бывает. Не просто так тогда, на мосту, одна чуткая душа не прошла мимо другой, раненной, души. Девушка то оказалась замечательной. И женой. И матерью. Кстати, завали ее Марина. И море ее души оказалось шире той реки, с которой она однажды чуть не соединилась. Ведь моря не впадают в реки. Андрей и Марина… Эта пара тоже была невероятно красивой...