Но не в земле – я буду здесь, с тобою,
В дыханье ветра, в солнечных лучах,
Я буду в море бледною волною
И облачною тенью в небесах.
Гиппиус

Наступил вечер, и вся семья собралась дома. Алина услышала шум в детской комнате. Двое сыновей играли в «монополию» и, что-то не поделив, уже разбросали по полу картинки и сидели в разных углах.
Неслышно подошла её мама с вышивкой в руках, присела в кресло и неожиданно спросила:

– Не думаете о третьем ребенке? У моих родителей было трое. Две девочки и мальчик. У твоего отца, ты же знаешь, восемь. Вот сейчас они поссорились, а была бы сестричка, помирила бы. Тебе хорошо было бы в старости – дочка бы поддержала.

Алина ничего не ответила и подошла к окну. Вдали синевато-голубой лентой резвилась река. Вечерами, когда вспыхивали огоньки заката, над речной гладью были видны последние сполохи – то ржаво-красные, то яблочно-зелёные, то мрачновато-оранжевые. Неподалеку стояла церковь – старинная, деревянная, с куполами и колокольней.

Алина подумала, что старинные люди неспроста выбрали это место для храма, здесь сама природа вливала в душу ликование жизни и напоминала о её хрупкости и переменчивости, как смена времен года – рождение и расцвет жизни, осеннее увядание и усталый сон – замирание под белыми снегами. А потом – новое рождение жизни.

Сейчас золотистые купола церкви горели на солнце, словно пылали. Начинался вечерний звон и вот первые звуки колоколов уже прозвучали и послышались мелодичные переливы, очищающие и наполняющие душу светлым и радостным настроением.

Отложив вышивку, мама стала рассказывать:

– Я часто представляю, как мои молодые родители с волнением входили в церковь. Мой отец – статный, темноволосый бережно держал в руках завёрнутого в белоснежное покрывало ребенка. Моя мама красивая и стройная шла с ним рядом, и они в невидимой, но ощутимой ауре, виделись одним существом. Вот они прошли внутрь церкви и остановились перед главной иконой в центре зала. Навстречу вышел молодой священник и сказал – как хорошо, крестили здесь ваших девочек, а сын внесёт в семью гармонию. Малыш совсем не заплакал, когда его окунули в воду купели, а улыбнулся. Ведь рядом мама и папа. Они любят друг друга, а дети всегда это чувствуют, для них это самое главное.

Она вздохнула грустно, но легко. Родители уже давно ушли в другой мир, где они вместе так же, как и в жизни. Потом мама рассказала:

– Мы, трое коротко стриженных ребят – девочки, похожие на мальчишек, и маленький братишка, забирались на бричку с арбузами. Отец нарезал несколько спелых, треснувших и липких от сока арбузов, а мы их ели, вымазавшись розовой мякотью, выбирали косточки, стреляли ими. Братику давали ложку, и он выбирал мякоть. Потом мы напяливали полосатые шапки на голову и смеялись. Мы не слезали с брички, пока не падали от вкусной еды на той же куче сладких полосатых шаров. Потом наша мама тяжело заболела и через несколько лет после рождения сына её не стало. В дом пришла новая женщина, бывшая соседка, приятная, расторопная и заботливая. С уходом матери ушло и то весёлое и беззаботное время, сменив его рано пришедшей взрослостью. Младший сын был для всех необходим. Миролюбивый и покладистый паренёк, он любил помогать отцу и прекрасно дополнял двоих старших сестрёнок, которые иногда вредничали и ревновали друг к другу. Мальчик вносил в семью то невидимое равновесие, которое бывает в полной и гармоничной семье.

Мама погладила дочь по плечу и пошла в свою комнату, к своей вышивке и к своим воспоминаниям.

***
Молодая женщина в зелёном крепдешиновом платье шла по солнечному городу. Тёплый утренний ветер играл в её волосах, женщина улыбалась, а в воздухе порхала огромная, каких не бывает в жизни, бабочка. Это прозрачное воздушное создание играло с ней, улыбаясь большими, яркими, ласковыми глазами. Казалось, что бабочка хотела обнять Алину своими крыльями. Женщина протягивала к ней руки и хотела дотронуться, почувствовать. Вдруг она увидела в распахнутых крыльях крошечную девочку. Малышка улыбалась и смотрела с надеждой, словно хотела остаться с Алиной. Внезапно небо потемнело, началась гроза и ливень. Крылья бабочки обмякли и порыв ветра уже уносил её в сторону... вот она уже лежит распростёртая на асфальте, поливаемая дождём.

Алина проснулась от страха, она сидела в оцепенении, не шевелясь, и пыталась вспомнить сон, собирая его из обрывков, мечущихся в памяти. Молодая женщина долго не могла отделаться от увиденного. Кто эта живая маленькая девочка – лёгкий мотылек со сломанными крыльями, беспомощно лежащий на мокром сером асфальте? Только к концу дня Алина справилась с тяжёлым и непонятным впечатлением.

Она как-то читала, что, если приснилось нечто плохое и появился страх, что это произойдет, лучше никому не рассказывать, не осмысливать его, не делать мысли материальными. Но страх, что во время ночных странствий ей явилась подсказка, предостережение на будущее, остался. Алина попыталась переключиться на другие мысли. Жизнь приносила новые заботы и сон постепенно забылся.

А через месяц Алина потеряла ребенка.

Каждый раз, глядя на своих сыновей, молодая женщина представляла рядом ту, не рождённую девочку, с большими светлыми глазами, которая так хотела обнять её своими крыльями. Ту девочку, которая внесла бы гармонию в их семью.

Алина всё думала об этом, стараясь понять, почему так произошло. Ведь в тот день, когда приснился сон, её доченька была ещё жива, такая крохотная и смотрела на неё своими ясными глазами. Что Алина могла сделать тогда, сразу, как только увидела сон?

Невозможно понять величайшую тайну жизни и смерти. Казалось бы – не увиденная, не проявленная, не рождённая душа. Но чувство потери такое же сильное.

Старые люди говорят, что родителям, которые теряют детей в младенчестве, Бог прощает все грехи, ребёнок платит за них своей жизнью. Но остается его непрочитанный образ, такой же прозрачный и тонкий – как лёгкий порыв ветра, как тёплый солнечный луч, как звучание ручья… Любовь к нему измеряется болью прощания...

В Словакии есть памятник неродившимся детям.
Скульптура называется «Не плачь, мама, я всё равно тебя люблю».