— Племяш, здорОво! Как ты там, где? У тебя выходной? Молодец!
Довези! Запра-а-авлю! — голос дядьки в телефоне — расслабленный, вальяжный, уже подшофе, несмотря на ранний час.
— Я занят, и денег в обрез.
— Да тут недалеко, за час крутанёмся. Что — «не могу»? Дядьке помочь — слабо?! Я же сказал: запра-а-авлю! Разживёшься на дядькиной доброте!
— Ну лады. На час — могу.
По команде дядьки поехали к его бывшей жене. Дверь она не открыла.
Соседка по лестничной клетке, заслышав знакомый голос, вышмыгнула на площадку с целою сумкой писем:
— Из банка, сынок, мне всё присылають и присылають, грозя-ят!
— Поехали, баба Ксеня, к Людкиным родителям — мы её...(дядька грязно выругался.)
— Вот на свою голову стала вам поручителем! — всю дорогу причитала старушка.
«В пригород» добирались почти час. Дядька строил грандиозные победоносные планы заплетающимся языком:
— Вот скажем её родителям — пусть выручают! Кредит висит! Что они думают, а? Сидят себе и не думают.
— Дядь, а ты что же не платишь, кредит-то? Брали же вместе с Людмилой кредит этот?
— Я от дел отошёл — здоро-овье.
— Не пей, и будет тебе здоровье.
— Ты, племяш, потише на поворотах! Она — вся в долгах. Пьёт — она, хахаля завела — она, а отца родного — меня — к ребёнку не допускает. Вот те и кредит!
Кредит доверия вышел, у меня к ней, весь — это понимай! Я у ней ещё и сына отсужу!
— Твоему сыну уже в школу пора, а он только еле-еле разговаривать научился.
По пьяни же вы его и заделали!
— Поумничай мне тут, сопли вытри!
— Я-то вытер давно. На своей машине тебя везу! Хоть и не новая — а моя.
— Так и вези — за дорогой смотри.
— Ну и отсудишь — куда ты его? Сам бомжуешь?
— А к Петьке, к отцу вашему, в деревню!
— А ты у него спросил?
— Возьмё-ёт, куда денется! Своя кровь! Мы же — родня-а! Родные мы, не забывай! Это понимать надо! Родня — значит, помогать должны. Сочувствовать, сопереживать. Милосердие и сострадание. Закон. Непререкаемый. И старших слушать. Вот и не перечь!

Тем временем приехали к родителям Людмилы. Дядька пошёл ко двору. Долгое лаяние собаки намекало на то, что ему здесь не очень рады. Но спустя четверть часа калитка всё-таки открылась. Племянника во двор не позвали.
Старушка тоже поговорила с хозяевами у калитки и вернулась в машину, молчаливая и угрюмая.
Бранчливые «переговоры» продолжались во дворе — видно, не тот гость пожаловал, которого в дом приглашают.
Племянник отвлёкся от этого неприятного гомона в гаджет и не заметил, как дядька вернулся, сел в машину, хлопнул дверью.
— Поехали!
— Ну, поехали.
— Да не сюда! Там короткая дорога есть — вполовину короче. Я тебя лучше любого навигатора проведу!
У меня же в голове - карта всего бывшего Союза! - дядька стал заплетающимся языком повествовать о своих былых похождениях.
— Как скажешь. - племяннику давно надоели эти разговоры, и занимала мысль - как скорее вернуться в город.
Свернули в переулки, которые вывели на разъезженную грунтовку.
— Ну, как ты там, договорился? — спросил племянник после некоторого молчания.
Ответа не последовало: дядька мирно дремал, похрапывая. Тряская разъезженная грунтовка не мешала ему расслабиться.
— И куда ты меня завёл, сусанин? Осталось ещё застрять в этих хлябях! Мы отсюда до вечера не выкарабкаемся!
— Учись машину водить, пацан! Хороший водила где-хошь проскочит — огрызнулся дядька, снова погружаясь в дрёму.

Осенний день перешагнул тусклый полдень, когда, наконец, путешествие подошло к концу. У подъезда дядька кряхтя вылез из машины.
— Дядь, ты же обещал заправить!
— Ну, эт мы пото-ом. Дай сотню!
— Да у меня самого — последняя!
— Ну всё равно давай. Что ты такой небогатый? Я в твоём возрасте — миллионами... Карманы от денег топырились! Учись у дядьки, как зарабатывать! Вертись! — он покровительственно похлопал парня по плечу, — Ну, племяш, бывай! — и вразвалку потопал к себе «в логово».
— А, чтоб тебя... в жизни больше... — племянник сплюнул, и без гроша в кармане, голодный, поехал восвояси — вертеться.