...и ни слова больше...(маленькая трагедия с саундтреком)

As the flowers are all made sweeter
By the sunshine and the dew,
So this old world is made brighter
By the lives of folks like you.
(надпись на могиле Бонни Паркер)

1. Олег Медведев «Казак»
Я давно уже заметил, что наш телефонный аппарат имеет избирательный подход к входящим звонкам. Зуммер всегда звучит по-разному в зависимости от степени важности звонка, и от личности звонящего. Чем важнее персона или сообщение, тем выше и пронзительнее тон звонка, мало того, длина импульса тоже имеет какую-то зависимость от значимости абонента. Звонок, раздавшийся в тот день, по высоте и длительности относился к категории «особой важности».
- Это вас. Дама.
Дюжина ушей тотчас настроилась на частоту моего баритона.
- Привет! – чирикнула трубка.
- Привет – сказал я.
- Как твои дела?
- Нормально.
- Тебе неудобно говорить?
- Ну, в общем, да…
- Угу. Я понимаю. Ты не говори ничего, ладно? Просто послушай. Я просто-напросто ужасно соскучилась.
- Аналогично – подобрал я идиотское слово, делая вид, что не смотрю на коллег, делающих вид, что не смотрят в мою сторону.
- Может быть, мы сегодня встретимся?
- Ну… да. Можно.
- Не можно, а нужно!
- Что-то случилось?
- Нет! Нет! Все хорошо. Просто я ужасно, зверски соскучилась, а слышать тебя по телефону – этого так мало. Прости, я, наверное, слишком навязчива?
- Нет, ну просто…
- Все, молчи… Я имею право видеть тебя хоть раз в неделю, прикоснуться к щеке, положить тебе голову на плечо. Прости. Может быть, зайдешь хоть ненадолго.
- Ну, конечно…
- Тем более, что ты можешь зайти просто по делу. Тебе ведь надо перевести ту статью? Правда?
- Конечно. Статья нужна. Я зайду.
- Где-нибудь ближе к пяти?
- Ну да.
Я положил трубку и мысленно показал средний палец своим коллегам. Попытался снова упасть в работу. Не получилось. Что-то было не так. Какая-то заноза засела в сердце после обычного вроде бы разговора. Какие-то нотки в голосе, какие-то еле заметные нюансы… что-то не так. Работа пошла... туда, куда я ее послал. До шестнадцати тридцати я тупо теребил мышью карты пасьянса. Что-то не так.
Я соскреб со стола какие-то бумаги, сложил их в папку и сказал, глядя в глаза собачке с календаря:
- Я в третий отдел.
Коллеги ехидно молчали мне вслед.

2. ЮТА «Любви Моей Ты Боялся Зря»
- Чай или кофе?
- Мне все равно… Нет, лучше все-таки чай…
- Черный или зеленый?
- Все равно… Слушай, ты что-то хочешь мне сказать – я же вижу.
- Нет, я просто очень соскучилась. Не злись, ладно? Сахар класть?
- Нет.
Я машинально достал сигарету из пачки.
- Можно здесь курить?
- Тебе можно. Дай мне тоже.
- Ты куришь? Но, тебе же нельзя с твоими болячками…
- Мне теперь все можно, милый. – Сказала ты и усмехнулась. «Вот оно!» - подумал я.
- Так все-таки…
- Да. Я увольняюсь.
- Ты нашла другую работу?
- Я нашла то, чего никто не ищет. То, чего все так боятся…
- В смысле?
- Я больна и надежды практически нет. В лучшем случае протяну год. Лечащий врач предлагает операцию, но, во-первых, это мало что изменит, а во-вторых, у меня попросту нет денег, и взять негде. Впрочем, если и было где взять, то не взяла бы. Ни у кого. Смысла нет.
- Что значит «нет смысла»? Всегда есть шанс! Рассказывай! Пожалуйста!
- Ни к чему совершенно. Кто я? Что я из себя представляю? Кому я нужна? Для чего тратить деньги?
- Мне нужна!
- Перестань! Если бы была нужна, все было бы по-другому. Если ты мне нужен, и я тебе нужна, почему мы не вместе? Я разменяла четвёртый десяток, а что у меня есть, кроме болезней? Ни детей, ни семьи, ни любимой работы, ни денег, ни своего дома… ничего нет!
- У тебя есть я!
- Ха! Это у твоей жены есть ты! Вернее у тебя всё есть: жена, дети, уютный дом, любимая работа! Ты знаешь, что я ненавижу эту работу? Я ненавижу наш долбанный офис, эти самодовольные рожи начальников, подхалимские улыбки подчиненных, сальные шуточки озабоченных сослуживцев, интриги, сплетни… Я все эти годы не могла даже потребовать прибавления зарплаты, ибо боялась потерять работу рядом с тобой! Ну, что ты молчишь?
- Мне нечего сказать. Ты права…
- Хочешь ещё чаю? Обними меня…
Потом мы долго сидели обнявшись и молчали. Ты плакала, а я гладил тебя по голове. Я тогда ещё не умел плакать.

3. ДИКИЙ МЁД «Я Не Увижу Миссисипи»
Мы доехали до твоего подъезда. Некоторое время сидели молча, потом молча закурили.
- Может быть, зайдёшь?
- Прости – нет. Мне надо побыть одному. Не обижайся. Мне о многом надо подумать. Надо… Ну, в общем, я это уже делаю.
- Да, я вижу, тебе не до меня…
- Да я, собственно, о тебе и думаю.
- Не знаешь, как избавиться?
- Перестань…
- Извини, что нагрузила… Прощай…
Ты вздохнула и вышла под казенный свет фонаря. Я смотрел вслед, отмечая, как ты похудела в последнее время. Я не пытался тебя остановить, ибо знал, как никто другой - легче остановить время.
Постояв ещё немного, я отправился в путешествие по тёмным улицам своей памяти. В магнитоле застрял какой-то бесконечно-тоскливый блюз. Хрипатый нытик скулил о несбывшихся надеждах и душевной пустоте. Подходящий фон для суицида. Я нарезал круги по пустеющим бульварам. Мобильник периодически нервно взвизгивал, но я не реагировал. Я прокручивал ленту своей жизни, пытаясь найти там что-то важное, большое и не находил: обычная жизнь. Обычная? Может быть правильней сказать - никчёмная? Интересно, что я храню? Что я берегу? Для кого и от чего? С женой мы давно уже чужие люди, изображающие семейное благополучие. Дети уже взрослые – наши отношения сводятся к ста пятидесяти относительно честным способам отъёма денег у родителей. Выходит, храню я только оболочку? Мумию былой любви? А была ли любовь? Мы ведь тогда не любовь искали, а подходящий вариант, как будто квартиру или дачу. И откуда это долбанное чувство вины! А может это никакое не чувство вины, а просто трусость? Боязнь вылезти из накатанной колеи, выпасть из насиженного гнезда, боязнь настоящих чувств, настоящей жизни…
На землю меня вернул обычный ментовский жезл.
- Низко летаешь, сокол!
Я отдал карателю всё, что было - наверное, он спас мне жизнь. Мою никчёмную жизнь. А впрочем…
4. Умка и БРОНЕВИЧОК «Посмотри На Себя»
На следующий день ты позвонила сама. Я мгновенно расшифровал сигнал зуммера и схватил трубку.
- Это меня. Не трогать! Да! Это ты? Я чувствовал…
- Прости меня за …
- Мне не за что тебя прощать. Это я должен просить у тебя прощения всю оставшуюся жизнь! Ты знаешь… я уже написал заявление по собственному. Сейчас иду к шефу. Погоди, не перебивай, ладно? Мы уезжаем. Ты и я… подальше отсюда.
- Но ты не должен…
- Я должен… должен стать… человеком, который был бы тебя достоин. Я скоро приду за тобой. Всё.
Я решительно встал и направился в кабинет шефа. Сослуживцы смотрели на меня со страхом и восхищением. Такого кино они ещё не видели.
Без стука вломился в кабинет и положил заявление на стол.
- Ты серьёзно, что ли? Нашёл хорошее местечко? Или это шантаж? Если ты насчёт повышения, то ей-богу сейчас не могу. Потерпи годик, а там всё решим. Ну, не подводи меня, старик. Сейчас времена у нас неважные. Ты ещё…
- Да нет, Иваныч, я ничего такого, просто обстоятельства так сложились. Уезжаю я насовсем.
- Что-то случилось?
- Да, но я не буду об этом, ладно?
- Слушай, может ты до сих пор на меня в обиде, что я тогда тебя обошёл? Так в этом…
- Нет. Может меня это и парило когда-то, а сейчас мне всё равно. Прости, у меня мало времени. Я бы хотел расчёт получить на карту. Мне пора в дорогу.
- Хорошо. Иди в бухгалтерию. Я попробую что-нибудь сделать. Может, посидим напоследок, поговорим?
- Прости, не могу, мне ещё много надо успеть сделать.

5. ПИЛОТ «Тюрьма»
- И куда же мы поедем, милый?
- Туда, где жизнь легка и беззаботна. Туда, где будем счастливы. Мы сядем в автомобиль и помчимся, не разбирая дороги, куда-нибудь на юг.
- Конечно на юг! А на что мы будем жить? Где мы возьмём деньги?
- Не беспокойся, я всё продумал: мы займёмся разбоем. Будем грабить бензоколонки, придорожные лавки и встречных толстосумов, а когда-нибудь возьмём банк! Точно возьмём! О нас будут рассказывать легенды, слагать песни, люди будут давать наши имена детям. Мы никогда не расстанемся, и никогда не умрём.
- Как Бонни и Клайд? – спросила ты, и взяла меня за руку.
- Как Бонни и Клайд.
И тут начался приступ. Я увидел это тогда в первый раз, и ещё не знал что делать.

6. PUSHKING «Думка»
Мы собирались недолго. Был разгар весны, когда наш ковчег застрял в первой пробке на шоссе, ведущем куда-то на юг. У нас было всё, что необходимо в новой жизни: два десятка книг, сотня дисков, приёмник, две сумки тряпок, апельсиновый сок, бутерброды и немного денег на первое время, пока не научимся грабить и убивать. Погода была чудесной. Мы ехали не спеша, любуясь пейзажами и останавливаясь у каждой придорожной харчевни. Мы заказывали шашлыки и хихикали, представляя круглые глаза хозяина, когда он услышит: «Всем сидеть тихо! Это ограбление!».
По дороге была куплена целая куча всяких ненужных безделушек. В одном из придорожных маркетов на глаза попался симпатичный китайский пистолет. Он выглядел очень убедительно – почти как настоящий. Решили купить два. По дороге мы целились в прохожих и щелкали затворами. Счастью нашему не было предела!
Через несколько дней дорога кончилась. То есть, не то чтобы ехать дальше было некуда, просто незачем. Мы стояли посреди симпатичного игрушечного городка и смотрели на море.
- Давай поживём здесь, – сказала ты.
- Давай.

7. МЕЛЬНИЦА «Лента В Волосах»
Сезон ещё не начался, поэтому мы легко нашли для себя подходящее бунгало недалеко от моря. Хозяйка была добродушна, и, что важно, не слишком разговорчива. Редкое явление для этих мест. Жизнь наша была похожа на Summertime Гершвина – лёгкая, плавная, с едва заметным свингом, как у великого Сэчмо. А сами мы были как Луи и Элла: тонко чувствуя друг друга, извивались и переплетались в легком трансе от упругого ритма моря. Мы часами бродили по берегу или просто сидели на пляже, перебирая камушки, дыша морем и любовью. Море тоже любило нас, хотя мы, грешные, иногда изменяли ему с горами. Горы пришлось разлюбить, ибо силы твои таяли с каждым днём. По вечерам мы заваливались в какой-нибудь кабачок. Пили сухое вино, ели твой любимый чанахи, танцевали и пели. Потом мы возвращались в нашу хижину, смотрели любимые фильмы, слушали пластинки и предавались любви. Я не заметил, с какого времени, засыпая, стал благодарить Бога за ещё один прожитый день.

8. Инна Желанная «Легко. Блюз Cm»
Наступило лето, но особой радости это не принесло. Приступы случались всё чаще. Наконец они стали обычны, как восход солнца. Бороться с ними известными нам способами уже не удавалось. Жизнь начала напоминать картины Здислава Бексинского. Когда снотворное всё-таки действовало, и ты засыпала, я бежал к Ашоту, выпивал стакан коньяка и брал бутылку с собой. А потом долго сидел и смотрел на тебя, сквозь тёплый туман. Иногда брал гитару, которую нам подарил на берегу какой-то в соль-бемоль пьяный местный лабух. Гитара категорически оказывалась исполнять что-нибудь кроме минорных блюзов. Под эти незатейливые гармонии я вспоминал свою лохматую юность, песни Майка, наш подвал в ДК, а потом впадал в кромешную тоску.
У Ашота я однажды столкнулся с серьёзно пьющим отдыхающим, который оказался заведующим какой-то столичной клиники.
- Консультацию можно, доктор?
- Излагай. – Он молча слушал, кивал, наливал, выпивал не закусывая, и снова наливал. В конце моей речи он сказал только одно слово, но мне всё стало ясно.
Теперь я знал, что делать. Только вот, деньги наши норовили скоро исчезнуть как вид. Ладно, поживём-увидим. Никогда не знаешь, что кончится раньше – жизнь или лето.

9. ТАЙ-СО «Кончилось Лето»
На парапете трое лохматых под гитару и джембе нестройно блеяли про то, что лето кончилось и как это нехорошо. Я постоял немного, изображая заинтересованного слушателя.
- Клёвая песня, ребята! Сами сочинили?
- Не-а. Фольклор, типа. Кто ж её не знает.
- Ага… Хорошо поёте. – солгал я во имя любви.
Разговор не клеился. Отвязанный чувак из меня никак не получался. И тогда я решил сказать правду:
- Парни, мне наркота нужна!
Правда мало кого доводит до добра.
- Аааа… ну, конечно. Вон ларёк видишь? Иди, там тебе без очереди, как ветерану, отпустят. – заржали волосатые и сползли с парапета.
- Будь здоров, дядя!
- Погодите вы! Я не мент. У меня безвыходное положение…
Через полчаса мы пили пиво под зонтиком в кафе, и у двоих из нас лица были украшены свежим бланшами. Мой был самым красивым. В конце концов, парни оказались славными и мы договорились.
- Да, хреновые у тебя дела, отец. Только на нас не ссылаться, ладно?
- Ну, ясный веник! Да я собственно вас и не знаю.
- Асана знаешь?
- Да откуда?
- Ну, значит так…

10. ПОЛКОВНИК «Душегуб»
Асан сначала прикидывался дурачком, потом наезжал, потом…
- У моей жены приступы – адские боли! Медицина уже бессильна. Выручай, старик, а? – кажется, тогда я впервые назвал тебя женой.
- А не казачок ли ты засланный? – сощурился Асан, сканируя меня с ног до головы: - Хотя, засланец выглядел бы убедительней. Бабло есть? Покажи. Ты знаешь, сколько доза стоит?
- Бабки есть, мне много надо. Пойми, у меня выхода нет. Ну, поверь мне, Асан!
- Окей. Пошли, болезный. Ты меня тоже пойми - башкой ведь рискую. На меня кто вывел?
- Прости, не скажу.
- Ладно. Много сразу не дам – спалишься. Лишний раз прогуляешься ко мне – для здоровья полезно.
Он, в общем-то, оказался неплохим парнем, просто работа такая.
- Ну, всё. Дуй огородами. И аккуратней. Найдешь меня, я почти завсегда на стреле.
- Слушай, а что мне с этим делать-то?
- Ты издеваешься что ли, баклан? Припустишь на оливковом масле, зальешь яйцами и подашь на стол с зеленью и аджикой.
- Не, я серьёзно не представляю, как с этим... Ну, со шприцом я умею обращаться, а как готовить-то?
- Блин! Ну, послал Аллах клиента! Надо было тебя сразу грохнуть. Ладно, запоминай. Или ты конспект собрался писать, ботаник хренов?

11. ЧЁРНЫЙ ЛУКИЧ «Завял Цветок»
Примерно месяц жизнь наша катилась под откос довольно плавно, а потом движение резко ускорилось. В самый отчаянный момент Асан неожиданно материализовался на лавочке возле нашей хижины.
- Салам!
- Как ты меня нашёл? – ещё не докончив фразу, я понял, что сморозил. Душегуб посмотрел на меня с отеческим укором.
- Тебя два дня не было, я волнуюсь.
- Дела у меня тухлые, старик. С баблом напряжённо.
- Я так и понял. Хочешь, я тебе помогу?
- Верёвку с мылом принёс?
- А ты молодец! Не унываешь - это правильно. Я тебе совет хочу дать. Это ведь твоя тачка за забором? А она тебе зачем? Продай. Я уже и покупателя нашёл – нормальную цену даст. А то ведь тебя здесь как кролика разведут. А ты мне не чужой человек. Мы с тобой немножко вместе хлеб кушали, водку пили.
Я подумал, что он абсолютно прав. Все окрестности мы уже объездили, всё, что хотели увидели. На бензин денег всё равно нет. Да и не уедем мы отсюда никуда и никогда. А на эти деньги можно несколько месяцев протянуть. Не так уж много этих месяцев осталось. Я слегка поломался, не то, чтобы набивая цену, а просто соблюдая местные обычаи.
- Ладно, уболтал, шайтаныч!
- Ну, вот и молодец. Завтра пойдём – «генералку» напишем. А лавэ я на твой счёт положу в «зелёный» банк. Счёт-то у тебя сухой, брат.
- Ты и счёт мой знаешь?
- Обижаешь.
Он исчез, а я пошёл плакать на крыле верного коня.
12. FLЁUR «Искупление»
- Ты обманул меня, милый.
- Я?
- Да. Какие мы к чёрту Бонни и Клайд? Мы не ограбили ни одной паршивой бензоколонки, ни одной вшивой лавки. Я уж не говорю про банк. Над нами смеются все окрестные дети. Ты обещал, что мы возьмём банк. Ты обещал?
- Да, я обещал. Обещания надо выполнять. Я, всё-таки, какой-никакой мужчина.
- Я хочу, чтобы мы ограбили банк. Что тут особенного? Ты же любишь меня?
- Очень.
- И ты не можешь ради любимой ограбить какой-нибудь занюханный, затраханный банк?
- Могу, любимая. Я теперь всё могу. Завтра же мы подыщем самый толстый, самый жирный банк! Мы порвём его на фантики, мы ощиплем его и выпотрошим как Ашот курицу! А сегодня мы войдём в этот город и предадим его огню! И да поможет нам Сатана!

13. 5-NIZZA «Половина Меня»
И мы пошли к Ашоту. Всегда доброе к нам море, вдруг дохнуло могильным холодом.
- Что празднуешь, дорогой!
- Отходную. Сядь со мной, брат.
- Ты же знаешь, мне нельзя с клиентами. Хозяин не разрешает.
- Сегодня можно. Мы не увидимся больше. Присядь на минутку, я хочу тебе что-то сказать…
- Уезжаете?
- Ну, в общем, да. Я хотел сказать… Спасибо тебе за всё. Это просто счастье, что в жизни встречаются такие люди как ты. Молчи… Я сейчас пьян… но это искренне! Ты нам так помог в трудный час… ты многим помог, брат. Храни тебя Господь. Давай по капельке.
- Давай. Прощай, брат!

14. Евгений Гурин и КОРСАР «Родная»
В этот вечер пришли все. Сезон подошел к концу. Пора прощаться. Мишка пел как бог. Асан приволок какой-то нереально дорогой коньяк, сунул мне в карман халявную дозу и исчез. Дикари из дальнего лагеря трясли немытыми патлами. Какой-то пьяный бандюган рыдал на плече принцессы эльфов, одетой по такому случаю в пурпурную парчу. Анзор играл на «ямахе» «Take Five» и «Sentimental Journey». Потом все ломанулись на берег подышать свежим дымом. Откуда-то взялись тамтамы и флейты. Извивались в танце чернокожие парни, что днем изображают на пляже африканских людоедов. В небе вспыхивали фейерверки. Было легко и весело. Мы бы пили и плясали до утра, но я видел как тебе тяжело. Расцеловавшись и распрощавшись с друзьями и знакомыми, которыми успели обрасти с весны, мы побрели домой. Последние двести метров я нес тебя на руках, ты была лёгкой как пёрышко.

15. Евгений Гурин и КОРСАР «Сон Рекою»
Я уложил тебя, сделал процедуру и сел перед зеркалом, из которого на меня смотрел немолодой, тощий хиппи с седой бородой и печальным взглядом. Я засмеялся, вспомнив своё холёное лицо, безупречный костюм, офис, бумаги, вечный страх и суетливость. Это было как будто вечность назад. А всего-то полгода прошло. Соскучившаяся гитара запросилась на руки. Я отрешённо перебирал струны и ворошил мусорную кучу памяти. Интересная получилась жизнь в двух частях: одна длиной в сорок лет, а другая - неполных шесть месяцев. Причём, вторая явно больше. Сколько в ней всего уместилось любви, горя, счастья, моря, солнца, музыки, событий, встреч, людей… И самое главное - в ней было столько тебя.
- Какая красивая песня, милый! О чём она?
- О любви и смерти. Все песни на Земле об этом. А если песня не об этом, то она и не песня вовсе, а песенка. Песенки долго не живут.
- Наша песня будет жить вечно, правда?
- Конечно! Спи, любимая, набирайся сил. Завтра у нас будет трудный день.

16. Ольга Арефьева и КОВЧЕГ «Скоро Зима»
Мы проснулись около полудня, долго выбирали подходящую одежду. Выглядеть надо шикарно - не каждый день ходишь грабить банки. В конце концов, мы вырядились во всё чёрное и обтягивающее, тщательно уложили волосы, сложили «оружие» в дамскую сумочку, и вышли на тропу войны с миром корысти и чистогана. Тропа эта проходила через набережную, опустевший парк и потухший фонтан. Прихлёбывая коньяк из горлышка, мы поднимали наш боевой дух. «Только бы не случился приступ в самый разгар битвы» - подумалось мне. Допив коньяк, мы покинули нашу любимую скамейку у фонтана, и направились к «зеленому» банку, спрятав свой страх за непроницаемыми светофильтрами.
В операционном зале кроме персонала было всего два человека. Это было неплохо. То ли Бог, то ли Дьявол помогал нам. Охранник, сидевший при входе, проявил вопиющую беспечность, не закрыв дверь своей будки. Молодец! Он поднял голову, но узнав меня, опять уткнулся в свою газету. В следующую секунду я уже целился ему в висок, изображая из себя homo tarantinos:
- Тихо, сержант! Если будешь умницей – никто не пострадает.
- Ты чё?
- Я очень серьёзно настроен. Давай тихо, не дёргаясь, вынь пушку и положи на пол.
- Дурак, ты не врубаешься – здесь везде камеры. У тебя нет шансов уйти! Через пять минут здесь будет вся милиция района.
- А вот это не твоя забота. Клади ствол и не зуди.
Я пнул пистолет в центр зала, и услышал твой голос:
- Всем оставаться на местах. Это ограбление! Без глупостей, и все будут живы.
Синяя от страха кассирша нервно теребила пачки денег.
- Деньги в мешок и побыстрей. Вынесешь через зал. Если выкинешь фокус, я замочу кого-нибудь из них.
- Это всё. Больше нет. Мы большие суммы заказываем заранее…
Мне было наплевать на это, за окном уже раздавались до боли родные звуки милицейских сирен.
— Всем лечь на пол!
В это время зазвонил телефон.
- Возьми трубу, барышня.
- Это вас.
Я схватил трубку, и закричал:
- Вертушку и лимон баксов! Быстро! А то я перестреляю тут всех нахрен! Всем лежать!
Окна в зале были огромными, а мы прекрасными мишенями. Осталось дождаться, когда прибудут снайперы. Телефон надрывался, завывали сирены, кто-то что-то орал в матюгальник. Мы обнялись и снова подняли наши игрушечные пушки. И тут раздался выстрел. Посыпались стекла. Твое тело обмякло. Стрелок знал своё дело – пуля угодила точно в лоб. Я поднял трубку телефона.
- Не стреляйте. Я выхожу.

17. Умка и БРОНЕВИЧОК «Стрекоза И Муравей»
Я подобрал милицейского «макара» и сунул его в задний карман джинсов, потом взял тебя на руки и вышел. Несколько омоновцев подошли ближе, держа нас на мушке.
- Оружие на землю. Руки в гору!
Я встал на колени, положил тебя на землю, достал из-за спины ствол, демонстративно снял предохранитель и направил его на одного из парней.
- Прости, брат, но мне очень нужно умереть.
Выстрелить я не успел, потому, что экран вдруг стал чёрным, и пошли титры…