Вот и приехал. Удивительно, как такие умные люди не смогли разобраться в системе. Мы же в инструкции разжевали все до мелочей. А они нам твердят, что слишком много написано и никакой конкретики. Когда стал им объяснять по тексту да еще на пальцах все показывать, дошло. Сразу все поняли. А Иваныч, ихний наладчик, говорит, что сразу все понял, но не допустили. Думали что сломает.
Ну, в общем, приехал, все показал, научил и свободен. Пробежался по магазинам. ГУМ, ЦУМ и так далее. Это Москва – детка. Настроение приподнятое. То- на что мне дали неделю, сделано всего за день. Еще денек на магазины. Говорил же Лизавете, поехали. Так нет же. Дети, работа, дом. Детей можно было к матери отправить, на работе отгулы там или за свой счет взять. За комнатой и соседи бы присмотрели. За то Москва. Погуляли бы. Магазины, театр. Эх. Ну ладно. Вот у меня хоть получилось. В Гумме прикупил жене колготы. Взял пять пар. Какие-то французские, с рисунком. Очередь из женщин стояла, и я пристроился. Пока дождался, все услышал. И какие и как выбирать. Продавщице показал на женщину, что стояла впереди, и сказал что вот на такую фигуру. Мне и дали. Думаю, подойдут. Сделал пару шагов в сторону, покупку в сумку убрал. Смотрю отдел обуви. Зашел. Мать моя женщина. Стоят. Такие полусапожки, что давно мечтал. Только темно синие. Но цвет ничего. Черной ваксой замажем, будет то, что надо. И что характерно, ни кто не хватает, и очереди нет. Зашел. Померил. Подходят. Купил. Иду, рассматриваю. Бац. Опять очередь из женщин. Я в хвост. Полусапожки спрятал и слушаю. О чем судачат. Тю. Бюстгальтеры. Уже хотел уйти. Но про свою Лизавету подумал и остался.
Выстоял. Еще бы. Тут или Версаль или Версаче дают, не понял. Главное на костях и все открыто. Вот моя удивится. Подхожу с серьезным видом.
- Девушка мне, пожалуйста, два штуки.
- Размер, объем?
- Ну, такие что, чуть больше чем мои руки. Немного не вмещаются.
- Не понятно.
- Ну, вот примерно, такие как вы, носите, да и по телу вы схожи.
- Я ничего не ношу. У меня все свое, природное.
- Вот и мне такие дайте, два.
- Они у всех по две.
- Я за лифчик.
И называет сумму. Сразу хотел бежать, но одумался. Полчаса человеку голову морочил и уйти. Ладно, уж, заплатил. Взял, отошел, развернул, смотрю. Три веревочки с проволокой, а стоят дороже моих полусапожек. Маразм. Да ладно. Лизка точно обрадуется. Любит она тряпье разное. Зашел еще в косметику. Ну, тут проще. Дал бумажку, что мне написали, деньги заплатил. Получил полный пакет коробочек, баночек, палочек, ну фигни всякой. Мне ведь и на работе женщины заказ дали. Все на один список и денег кучу. Но я не опозорился. Купил, как заказали. В поезде по кулечкам разложил. Подписал и сдачу закинул. Это чтоб со своими не мешать.
Как приехал в город, сразу в наш НИИ. Отчет оставил. За дорогу, гостиницу отчитался. Кулек с косметикой оставил и домой. Иду, настроение прекрасное. Лечу просто. Мысли гоняю.
- Сейчас приду, подарки в руки. Пока колготки мерить будет, разденусь, а как за лифчик возьмется, я тут как тут. Изголодался.
Иду, радуюсь. Понимаю, что жене радость везу. Ей хорошо и мне приятно. Вот и общага. На вахте как всегда, никого. Через две ступеньки, радостно летя. Прыг-скок, вот и порог. Ключ в замке, дверь н распашку. Полумрак прихожки. Дверь прикрыл, может, спит еще? Рано ведь. Оно может и лучше. Иду сразу в спальню. А дорога дальняя и темная. Целых пять шагов – как вечность. Все в темноте. Толи наяву, а может в голове. Медленно переставляю ноги, открываю двери. Лизуха в позе на кровати. Голова закинута назад. Губа закушена. Тихонько стонет – общага ведь. Здесь громко ничего нельзя. А он сзади ее обрабатывает. Только мои любимые груди колышутся в такт. Это те прекрасные груди, на которые я так весело покупал лифчик с названием «Анжелика».
Три шага назад. В темноту. В пустоту. Щелчок. Замок. Сейф открыт. Щелчок. Еще. Ружье собрано. Затвор. Патрон. Еще. Щелчок. Три шага вперед. Мужик стоит в проеме двери. Увидел. Глаза округлились. Руки медленно поднимаются вверх. Сдается он. Гад. И хозяйство его дернулось вверх. Возбуждает? Это я или ситуация? И все так медленно. Тихо. Замечаю, как с конца медленно тянется ниточка с каплей на конце. Значит, успел с моей женой сделать все что хотел. И я успею. Палец медленно ложится на курок. Приклад к плечу. Мужик медленно, с поднятыми руками, опускается на колени и смотрит куда-то рядом со мной. Капля, увеличила скорость падения за счет его опускания, достигла пола.
Далась мне эта капля!
Далась. Именно далась. Значит успел. Все получил. Мое! И для него. Резкий удар пальца по курку. Щелчок и тишина. Только огонек из дула. И на лбу мужика проявилась кровь. Слишком близко. Дробь легла кучно. Медленно. Заваливаясь назад и вправо, мужик упал навзничь.
Три шага вперед. Обнаженная Лизавета стоит на коленях на диване. На нашем диване. Я не собирался стрелять.
Она повернулась, спрыгнула с дивана и кинулась к окну. Я протянул руку, чтобы остановить ее. Но…
В самом низу спины я увидел результаты Его деятельности. Гад. За что же он так со мной.
Дуло винтовки дернулось вверх как орудие любви мужчины. Раздался грохот.
Лизавета взмахнула руками. Ухватилась за штору и медленно опустилась вниз.
Боль. Сноп искр и всё. Я упал.
Темнота. Проснулся. Фу. Какой страшный и не правдоподобный сон. Приснится же такое. Надо будет Лизку расспросить, к чему такое снится. Ой. Голова трещит. Ощупал голову. Шишка. Может это я в поезде с полки на пол упал. Может что-то случилось? Поезд стоит. Тишина. Голоса людей в соседних купе. От чего же так темно? Точно что-то не так. А! У меня же глаза закрыты. Не могу открыть. Пощупал. Все болит. Глаза запухли. Кое-как, помогая пальцами, разлепил веки. Где я? Что со мной? Это явно не купе. Да я в квартире. Дома. Голые люди. Кровь. Ружье. Что здесь произошло?
Сознание медленно возвращается в голову. Так это не сон. Это все натворил я? Нет, не я. Это они. Это она. Она меня предала. Я ей подарки, покупки, всего себя, а она? Нет. Она не могла. Это он. Я уверен. Это он ворвался в комнату и ее изнасиловал. Он. Он. Он. Я в этом уверен. Это он. Вот он, лежит рядом. Этот гад с дыркой во лбу. Затылка вообще нет. Все разорвало сзади. Дробь хоть и на зайца, но было слишком близко. Я уверен что во всем виноват он. Но как простить ее закинутую назад голову, закушенную губу, стоны и медленно, в такт раскачивающиеся груди. И все равно во всем виноват он.
Что же делать? Бежать? Куда? А дети? А родители? Кстати где дети? Наверное, у родителей. У наших престарелых родителей. Как же они теперь. Как мне сказать все про Лизавету и про то, что я здесь сотворил. Что делать с трупами? Почему так темно? Я ведь приехал. Встал. Ружье оставил на месте. Я ведь люблю фильмы про милицию. Нельзя нарушать место преступления.
Включил свет. Время четыре часа. Странно, что по общаге такая тишина. Хотя все на работе. Это я с самого утра здесь с ними пролежал. Голова конечно трещит. Наверно ударился сильно. Пнул ногой эту скотину. Переступил и подошел к Лизухе. Будь что будет, но я ведь не могу допустить, чтобы на мою любовь глазели все кому не лень, когда она лежит здесь вся голая.. Стараясь не нарушать положение тела натянул на нее трусики. Так то лучше. Вышел в прихожую и достал свой подарок. Как мне хотелось, чтобы она покрасовалась в этом лифчике перед зеркалом. Пусть хоть мертвая в нем полежит. Вернулся к телу и одел. Нет, все равно, плохо, что она голая. Накинул сверху халат. Края, упавшие на пол, сразу пропитались кровью. Пусть так. Но для всех других она остается порядочной. Это только я видел ее позор. Но об этом никому не скажу. Никому.
Горит лицо. Слезы сильно обжигают щеки и пекут сами глаза. Глянул в зеркало.
О Боже! Что за уродство? Запухшее лицо. Синяки под глазами и красная полоса через все лицо. От чего? Почему? Вспомнил. Увидя как умерла моя Лизавета, мне стало плохо, и я упал назад, сильно ударившись затылком. А когда очнулся, то лежал лицом на пороге комнаты. Вот и полоса через все лицо.
Куда же мне теперь с такой рожей. Хотелось ведь детей проведать перед тюрьмой. Сейчас здесь, в комнате, начнется такой дурдом. Будут ходить все кому не лень. Еще обворуют. Значит необходимо успеть сделать самое главное. Те деньги, что мы собирали на покупку квартиры, надо разделить поровну и отправить и ее и своим родителям. Чтобы у них было, на что жить с нашими детьми, пока я вернусь из тюрьмы. Да! И ее родителям. Они ведь не виноваты. Нет. Воспитали они ее правильно и хорошо. Это город. Это этот подонок совратил ее. Она не хотела. Я уверен. А эта закинутая назад голова и закушенная губа? Она всегда так делала, когда мы были вместе. Ей ведь хорошо было со мной. Зачем? Нет! Это только он. Он! Гад и сволочь. Убил бы. Так и убил же. И еще сто раз бы убил. Взял деньги. Напялил шляпу пониже на глаза и пошел. Почта уже закрывалась. Еле уговорил девочку принять переводы. И то, пришлось показать свои синяки, и девушка сжалилась. Ну, вот и все. Родители получат деньги. А когда нам дадут свидания, то я что-нибудь совру. Не хочу позорить свою жену. Пусть остается о ней светлая память. У нас ведь двое детей и шесть лет совместной жизни за плечами.
Вот и отделение милиции. Сел на лавочке перед входом. Люди снуют туда-сюда. Все заняты. Хлопоты. Как же набраться сил и зайти? Страшно. Тюрьма это вам не дом родной. Какие там люди? Как отнесутся? Как себя правильно поставить. Говорят что там мужиков насилуют. Хотя, думаю, брешут. Просто запугивают. Прохладно. Темнеет. Мысли бегут своим чередом. Посижу. Успею еще в клетку. Разобраться бы в себе. Как так получилось, что наша семья попала в такую передрягу? Я ведь ее любил. Не обижал. Пить, то пил, но не до края и не часто. Бывало вместе, в компании гуляли, потом плелись по ночному городу.
В кровати, вроде, тоже все нормально было. Никто никому ничего не должен. Бывали и природные дни перерывов, но потом всегда наверстывали упущенное. Что же произошло? Может деньги? Может. Женщинам ведь всегда не хватает. Вот когда на заводе работал, всегда корила что мизерная зарплата. Но вот теперь, Когда перешел работать в НИИ, стал приносить почти втрое больше. Зарплата то средняя, но то одному поможешь, то другому что-либо сделаешь. Эти ученые мужи неплохо оплачивают помощь. Может она давно уже с ним? С тех пор, когда я на заводе был? Да вряд ли. Когда бы успела? Это точно в эти четыре дня, что меня не было. Какой не смешной анекдот про то, что муж раньше вернулся из командировки. Когда рассказывали, то ржал со всеми во весь голос. Теперь готов рыдать все в тот же голос. Себя жалко. Ее жалко. Детей жалко. Свою загубленную жизнь жалко. Как оно теперь все повернется? Что в той тюрьме будет? Мне, наверное, лет пять дадут? Хотя нет. Пять это за одного. За двоих десятку впаяют. Зачем ее-то убил? Так бы у моих детей мать хоть бы была. Но эта белая лужица у нее на спине, и эта капля, свисающая у него. Значит, у них все было. Все началось, прошло и кончилось. Эта запрокинутая назад голова. Закушенная губа. Тихие стоны. И эти, раскачивающиеся в такт такие милые и любимые груди. Даже сейчас, когда прошло столько времени, эта картина приводит меня в бешенство. Зачем она от меня отвернулась. Упала бы передо мной на колени. Молила пощады. Я бы простил, не видя низа ее спины с белой лужицей.
А этот падаль струсил. Упал на колени, но его мне не простить, ни за что. За эту каплю, которая свисала у него. Он получил что хотел. Он получил от нее. Я получил сатисфакцию от него. Туда ему и дорога.
А может ну ее эту милицию? Сбежать где то в Сибирь. Отсидеться. Ну нет. А дети? Что я им скажу? Что я струсил? Никогда я еще не был трусом. Да и нечего мне бояться. Я отстаивал свое! Моя жена. Моя семья. Мой дом. А этот козел ворвался и все нарушил. Все сломал. Его не жалко. Надо вставать идти сдаваться.
- Мужчина! Мужчина! Что вы здесь сидите? Я уходил вы здесь были. Я пришел, а вы все еще здесь. Что-то хотели.
- Понимаете…Э…Я пришел…
- Ого! Кто это вас так разукрасил? Давайте зайдем, и вы все расскажете. Заодно вас и наш доктор посмотрит.
- Понимаете…
- Пошлите, там все расскажете.
Вот такую объяснительную записку я оставил, зайдя в отделение милиции. Это были девяностые годы. Нет. Я не сидел. Даже не судили. Нет, сразу после объяснительной меня конечно арестовали. Потом водили на освидетельствование. Потом две недели в больнице. Сотрясение мозга. А вот когда вышел, то следователь мне все и объяснил.
Оказалось, не я их убил. Я только собрал ружье. Зарядил и дошел до комнаты. После этого получил удар по голове металлической трубой. А падая, видел убийство и приписал все на свой счет. Не сразу просто отключился.
Убитый мужик оказался бизнесмен и на него давно братки охотились. Выследили. А когда я радостный зашел в комнату, то не запер дверь. Они этим и воспользовались. Оглушили меня. Убили их. Мне подсунули ружье. Но по каким-то своим признакам, следователь выследил и арестовал виновного. Тот сознался и меня оправдали.
Вскоре наш НИИ распался, и я из нашего городка вернулся в деревню. Домой к родителям. Они и сейчас живы. Здоровья им и процветания. Поддержали меня тогда, и помогли воспитать детей.
Доченька хоть и младшая, замуж выскочила раньше. А вот на днях сыграли свадьбу сыну. Молодые переехали в городок. Живут и работают. Я же, вот дома. Перебираю старые документы, фотографии. Нашел эту объяснительную, и в памяти все всколыхнулось и всплыло. Точно это все вчера было.
Теперь сижу вот и думаю. Это единственное что разоблачает предательство моей жены. Для всех ведь ее просто убили. Случайно попала не в то время и не в то место. Ни кто не знает о запрокинутой голове, закушенной нижней губе и тихих стонах.
Может сжечь эти листки и не порочить светлой памяти. Вдруг я умру и это кто то прочтет.
Ведь умирать то не хочется. Хоть я и один уже двадцать лет. Но в последнее время соседка к нам зачастила. То за родителями, постаревшими присмотрит. То мне постирает. Или чем-то вкусненьким угостит. Так-то я сам привык себе готовить. Ведь двое детей на мне были. Но так приятно, что о тебе кто то заботится. Думает.
Официально я не виновен. Следователь хороший попался. Другой бы засудил меня и всё, а этот разобрался. Помог мне. Спасибо ему огромное. Но для себя!
Мне все же кажется, что ее убил я. Хоть может и не напрямую, но ведь какие-то мои поступки и действия толкнули мою Лизавету в объятия этого подонка. Значит, что-то не досмотрел. Не учел. Прошляпил. Но так искренне и чисто любил. Что порой кажется, что все это было не со мной. А просто кино пересмотрел с детективами.
А моя Лизавета оказалась не в то время и не в том месте. Убили ее.
Грустноватый рассказ. Но такова моя жизнь. Так прошла темная сторона моей жизни. Где лучом света были мои дети. Все. Бросаю писать.
Пришла Катерина. Она хоть и вдова, но довольно молода. На девять лет моложе. Мужа ее электричка сбила. Прямо возле деревни. Пьяный был. Да в деревне сейчас все мужики пьют. Меня вот только дети держали. Тоже быть может, спился.
А так! Может у нас все получиться и будет светло в моей жизни.
Удачи друзья. Любите родителей. Балуйте детей. Но и о себе не забывайте. Живите сегодня, а не прошлыми воспоминаниями. Есть в нашей жизни такое, чего помнить и говорить Нельзя.
Объяснительную не выкину и не сожгу. Пусть меня люди судят. Единственное что, уберу все фамилии и названия. Ни укажу, какая деревня, маленький городок и приятное, нежное женское имя. А кому то урок.
Спасибо, прочли и не забыли. Долгих и счастливых лет жизни.