Матвей спрыгнул с последней ступеньки, ногу тотчас пронзила дикая боль. Охранник, стоявший у дверей ночного клуба, взглянул сочувственно, но не двинулся с места. Сквозь набежавшие слезы Матвей попытался разглядеть, что послужило причиной его спотыкания. Поводив руками вокруг, он наткнулся на странный предмет, похожий на маленькую коробочку, в таких дарят кольца или серьги. Коробочка выглядела бы безобидно, если бы не одно “но”… на ощупь она оказалась каменной. Не понимая, что это, и приготовившись к самому худшему, Матвей поднес ее к глазам, пытаясь понять, на что же он наступил. По весу коробочка не уступала булыжнику. Он сунул ее в карман куртки и, превозмогая боль, выпрямился. Подвернутая нога отдавала болью при каждом шаге, Матвей морщился, но нужно попасть домой, пока ходит городской транспорт. К счастью, трамвай подъехал через пять минут, и Матвей блаженно опустился на сиденье, вытянув поврежденную ногу.
Трамвай, погромыхивая на рельсах и скрипя на поворотах, довез его почти до дома, оставалось пройти небольшой парк - и вот он дом. Он ступил на темную аллею, здесь можно не стесняться, и хромая, двинулся к дому. Матвей проклинал ту минуту, когда в голову пришла мысль о ночном клубе. “Не мой день”, - думал он, вздыхая. Фонари светили тускло, он едва различал асфальтированную дорожку. По обе стороны от аллеи застыли темные кусты акации. В них слышалось слабое шуршание, словно ветер перебирал листву. Неожиданно на дорожку выскочил довольно упитанный полосатый кот; увидев человека, сверкнул глазами и нырнул в кусты по другую сторону. Матвей остановился: не то чтобы он верил в дурные приметы… Он оглянулся назад, о возвращении не могло быть и речи, подвернутая нога тут же заныла.
- Ах ты, черт! – ругнул он кота.
Вернуться? Но кот-то не черный! Он попытался припомнить, что в таком случае делают: кажется, плюют через правое или через левое плечо, а может, по дереву стучат? На всякий случай свернул на соседнюю аллею, так идти дольше, но береженого бог бережет. Кое-как добрел до дома, со стоном присел на скамейку у подъезда. Подъем на четвертый этаж представлялся сущей пыткой. Над подъездом горел одинокий фонарь, что радовало.
Матвей достал коробочку, еще раз подивился ее тяжести и стал пристально рассматривать. Коробочка напоминала маленькую шкатулку из малахита, такая же зеленая с белыми прожилками. Посередине коробочки шла узенькая щель. Коробочка или мини-шкатулка, оказывается, открывалась. Кнопку Матвей увидел не сразу, она сливалась цветом со стенками шкатулки. Ему даже показалось, что она только этого и ждет, когда ее откроют. Но внезапный порыв ветра заставил его убрать коробочку-шкатулку обратно в карман. Карман заметно потяжелел. Оглянувшись, Матвей заметил в конце двора, у парковки, сгустившуюся тень. Нервно сглотнув, он решительно поднялся, не обращая внимания на боль в ноге, дохромал до подъезда. Ему показалось, что за ним кто-то следит. И тут же одернул себя, кому придет в голову следить за ним? Он скромный программист в фирме «1 С», никаких секретов, все просто и обыденно.
Ступеньки казались нескончаемыми, Матвей с отчаянной решимостью, держась за перила, переносил вес тела на здоровую ногу, осторожно ставил больную, кое-как добрался до своей двери. В квартире, сняв куртку, прошел в ванную. В зеркале отразилось усталое измученное болью лицо с взъерошенными волосами. Матвей плеснул водой в глаза, смочил волосы надо лбом, стало чуть легче. Что же произошло? Он закатал брючину, стянул носок и оглядел ногу. Лодыжка чуть припухла, но и только. «Надо бы к врачу», - подумалось ему. Но с таким пустяком даже идти стыдно. Понадеявшись на авось, он улегся на диван в гостиной, блаженствуя, и, наконец, занялся коробочкой, чтоб посмотреть, что в ней. Коробочка открылась легко при нажатии кнопки, сработал пружинный механизм. “А ларчик просто открывался”, - подумал он. Взору предстал абсолютно черный овальный камень, лежащий в центре углубления шкатулки. Чем дольше Матвей смотрел, тем сильнее камень притягивал взгляд. Было в нем что-то такое не совсем земное… Что это за камень? Матвей провел по нему пальцем, на ощупь холодный и гладкий. Камень на какой-то миг чуть посветлел, или ему показалось? Он со вздохом поставил мини-шкатулку на столик, завтра утром он посмотрит в интернете про камень. А сейчас нужно спать, время час ночи.
Ночью Матвей ворочался в постели, ему снился незнакомый город, он бродил по его улицам не в силах что-то отыскать. Не узнавая улиц и домов, он брел по нескончаемому лабиринту мимо огромных витрин, дверей, фонарных столбов. Всюду были люди, но они не замечали его. Матвей с тоской вглядывался под ноги, но того, что искал, не видел.
Проснулся он в холодном поту и с чувством необъяснимой потери. Приснится же такая чушь! На часах семь утра. Пора вставать. Матвей лихо сунул ноги в тапочки, но неожиданная боль пронзила лодыжку. Он, охнув, присел и увидел, что за ночь опухоль не только не прошла, но приняла еще и синюшный оттенок. Хромая, он добрался до ванной. При свете лампочки нога выглядела ужасно. Ничего не поделаешь, придется идти в травмпункт. Матвей стиснул зубы и набрал номер коллеги по работе.
- Валера, я опоздаю на часок. Вчера ногу подвернул, болит ужасно. Я в травмпункт и сразу на работу.
В приемном покое травмпункта сидели четверо: паренек лет шестнадцати с перевязанной рукой и унылым взглядом, женщина с маленькой девочкой на руках, вертлявой и непослушной, и дедок лет семидесяти, с аккуратными седыми прядями, с костылем в руке. Матвей присел на свободное место и стал ждать.
- Что, милок, худо тебе? – услышал он неожиданно.
Дед с хитрым прищуром смотрел в его сторону. Матвей недоуменно оглянулся, но сзади никого не было.
- Вы это мне?
- Тебе, кому же еще? - усмехнулся дед.
Матвей нервно дернул щекой, ему не хотелось ничего никому объяснять, но деду явно хотелось пообщаться.
- Хромаешь сильно, - прокомментировал тот.
Матвей буркнул что-то насчет подвернувшейся ноги и стал смотреть перед собой. Не признаваться же, что подвернул ногу, выйдя из ночного клуба. Ему был неприятен интерес к его персоне. Очередь двигалась медленно, сначала за дверью кабинета исчез паренек, затем женщина с девочкой. Дедок все так же смотрел на Матвея, Матвею сделалось неловко.
- Выбрось ты ее, - неожиданно сказал дед.
У Матвея вспотели ладони, по шее заструился пот, он уставился на говорившего.
- Что выбросить?
- Да вещицу эту, что вчера поднял, - пояснил дед со знанием дела.
- Откуда вы знаете? – изумился Матвей.
- Я много чего знаю.
Матвею стало нестерпимо жарко, он рванул галстук, стягивающий шею, но в это время открылась дверь напротив, и дед юркнул в проем. Матвей остался наедине со своими мыслями. Когда дверь открылась, он увидел, что в кабинете никого нет, ни паренька, ни женщины с девочкой, ни загадочного деда. За столом сидел молодой врач, он поднял глаза на вошедшего.
С ногой ничего страшного не произошло, просто растяжение, но болела так, словно была сломана. Врач перемотал ее эластичным бинтом и велел лишний раз не травмировать.
Матвей вышел на улицу, где по дороге двигался нескончаемый поток машин. На переходе он уже занес ногу над проезжей частью, когда из-за поворота неожиданно вынырнул грузовик, нарушая все правила, пронесся в паре сантиметров от ноги. У Матвея занялось сердце, его бросило в пот, он задышал шумно и со всхлипами. Если бы он шагнул… Нервная дрожь унялась не сразу, коленки сделались ватными, когда немного отпустило, он рысью пересек пешеходный переход, не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге.
На работе неожиданно объявили аврал, приезжало высокое начальство из Москвы. Матвей нырнул за компьютер и притворился невидимым. Валера, сидящий напротив, сделал большие глаза и кивком указал на кабинет зама. За дверью слышались голоса, передвигалось что-то тяжелое.
- Меня не спрашивали? – обратился он к коллеге.
- Михаил Борисович пять минут назад отметил всех отсутствующих.
Матвей чертыхнулся, с замом шутки плохи, этот педант не приемлет никаких отговорок. Может, пронесет? Но не пронесло, когда голоса стихли, из кабинета показался сам Михаил Борисович и прямиком направился к Матвею.
- Потрудитесь объяснить, уважаемый, где вы были утром?
Матвей пролепетал что-то насчет ноги и даже задрал брючину, чтобы показать бинт, но зам смотрел сквозь Матвея, всем видом показывая, как он недоволен.
- Извините, Михаил Борисович, больше не повторится, - тихо сказал Матвей, чувствуя, как заполыхали кончики ушей.
- У нас комиссия из Москвы! – повысил голос зам, - А вас нет на месте!
Зам дернул головой, отчего светлые волосы качнулись на макушке, развернулся и чеканя шаг, направился к следующей жертве. Матвей пожал плечами, не такая уж он важная шишка, чтобы на него обращала внимание московская комиссия. Обычный рядовой сотрудник, как и все. Но на этом дело не закончилось, Михаил Борисович объявил, что всех, кто сегодня по какой-либо причине опоздал или не явился вовсе, лишит премии.
Матвей грустно брел по осеннему тротуару, чуть заметно прихрамывая, чувствуя щемящую боль в левой стороне груди. Десять минут назад позвонила Наташа и сообщила, что они расстаются без объяснений. Это был удар ниже пояса. Только вчера они договорились, что съедутся, и вдруг такое…
Дома он забрался под душ, выходить не хотелось. Поужинав в одиночестве, он вошел в гостиную, взгляд скользнул по мини-шкатулке, где лежал камень. Вчера забыл закрыть, и теперь отчетливо видел, что камень посветлел. Матвей повертел шкатулку в руках, ощупал камень, камень потеплел. “Что за черт?” - подумал он.
Ночью он опять ворочался, ему снился город и нескончаемый лабиринт улиц, по которым он бродил как потерянный. Шаги давались ему с трудом. Утром он проснулся с головной болью и почувствовал себя несчастным. Был выходной и можно посидеть в тишине, ничего не делая. Но посидеть ему не удалось. В дверь позвонили, Матвей едва доковылял до нее. На площадке стояла соседка снизу, пожилая в мелких кудряшках особа, в длинном цветастом халате.
- Вы нас заливаете! – обвинила она Матвея.
Матвей тяжело вздохнул и пригласил ее в ванную, где было сухо. Соседка недовольно поджала губы, но возразить было нечего и она ушла разбираться этажом выше. Он слышал в приоткрытую дверь, как она разговаривает с соседкой сверху, и как соседка отнекивается. Делать было нечего и Матвей, вызвался посмотреть, что случилось с трубами.
Виновницей протечки оказалась общая труба в стене. Матвей вызвал аварийку. В течение дня к нему заходили разные люди, сосед сбоку попросил дрель и полдня из его квартиры раздавались сверлящие звуки. Соседи, живущие напротив, затеяли переезд, загромоздив подъезд мебелью, с лестницы слышались падающие звуки, веселый мат грузчиков и недовольный хозяев. Вечером пришел дядя Леша, сосед с первого этажа с шахматами под мышкой, но Матвей так устал за день, что заснул за шахматной доской.
В воскресенье он сбежал из квартиры. Камень стал пугать его: неестественная краснота, и несчастья, неотступно следующие за ним. Он брел по парку, по шуршащим осенним листьям, вспоминал, как они с Наташей бродили здесь вдвоем. В сердце засела свербящая заноза, Матвей присел на скамейку. Не могла Наташа просто взять и бросить его… Неужели он чем-то задел или обидел ее? Но в последнее время они даже не ссорились. Он вспоминал ее милый профиль, светлые волосы, легкую походку, обаятельную улыбку и по-детски искренний смех. От воспоминаний становилось очень горько. Не было причины для расставания! Мимо сновали дети и родители, бабушки и дедушки, все они веселились и наслаждались жизнью. Матвей чувствовал, как тяжелеет левая сторона груди, словно кто-то теребит незаживающую рану. Почему, почему это случилось с ним? Почему нога, почему лишили премии, почему ушла Наташа?
Это не поддавалось объяснению, ровно два дня назад он был счастлив, ничто не предвещало, как говорится… Матвей, тяжело опираясь о скамейку, поднялся, оглядел парк и решил сходить к единственному другу Сашке Орлову. Может, Сашка и подскажет что-нибудь стоящее.
Друг встретил, как всегда, радостно, затащил на кухню и затараторил про дачу, приобретенную по случаю и недавно. Матвей устало слушал его, перед глазами все плыло. В какой-то миг он почувствовал, что голова потяжелела, а речь друга странно стала растягиваться.
- Что с тобой? – обеспокоенно спросил друг, - выглядишь неважно.
Матвей рассказал о ноге, премии и Наташе. Сашка слушал, раскрыв рот и недоверчиво хмыкая. Но друг есть друг.
- Не переживай, - авторитетно заявил он, - сегодня полоса черная, завтра белая. У Наташки просто бзик, у них это бывает.
Сашка покосился на кухонную дверь, словно за ней стояли девушки с бзиком наперевес, готовые в любую минуту ворваться внутрь. Сашка давно и глубоко был женат. Его дражайшая половина Вера занималась глажкой белья и на приветствие Матвея лишь кивнула. Матвей не был солидарен с другом, никакого бзика у Наташи не было, как не было и объяснений, почему им надо расстаться.
- Нога до свадьбы заживет, - вещал Сашка, - а премия дело наживное.
Матвей немного приободрился и вернулся домой уже в хорошем настроении. Он даже не удивился, увидев, что камень из светлого стал наливаться неестественной краснотой. Он счел это добрым знаком.
На следующий день он отправился на работу, твердо решив, не опаздывать. Он уже подходил к остановке трамвая, когда с левого бока на приличной скорости выскочил велосипедист, мальчишка лет четырнадцати. Матвей не успел увернуться и почувствовал болезненный удар в живот. В глазах потемнело, асфальт рванул навстречу. Очнулся он от того, что кто-то похлопывал его по щекам. Перед глазами возникла маленькая седенькая старушка со сморщенным лицом.
- Очнулся? – участливо спросила она.
Мальчишки велосипедиста след простыл, а Матвей с ужасом понял, что опять опаздывает на работу. Валера предупредил сразу, что Борисыч рвет и мечет, и готов уволить Матвея. В обед он съел сосиску и до вечера маялся животом, сосиска оказалась не свежей.
К концу недели Матвей так устал от нескончаемой череды несчастий, что готов был сам уволиться с работы. По утрам из зеркала на него смотрел угрюмый тип с потухшим взглядом. Наконец, он стал замечать, что с камнем происходит что-то странное, с каждым новым несчастьем, он наливался рубиновым цветом, от него даже пыхало жаром. Матвей, не желая признаваться самому себе, не мог поверить в то, что камень как-то связан с его несчастьями. Расскажи кому такое – засмеют. Но каждый раз он вспоминал слова дедка из травмпункта: от камня нужно избавиться. Как-то утром в один из выходных дней он решил сходить на местный рынок, чтобы продать шкатулку с камнем.
Ночью прошел дождь, на улице было свежо, пахло мокрой землей и листьями. Матвей переходил улицу, когда проезжавшая мимо машина окатила его из лужи с ног до головы. Эта была единственная лужа на весь квартал. На рынке на него косились, но шкатулку не брали. Он простоял полдня, но бестолку. Матвей уже собрался уходить, когда к нему подошел дед, в котором он узнал того самого, из травмпункта.
- Почем продаешь? – лукаво спросил он.
- Это вы? – с надеждой спросил Матвей.
Дедок не узнал Матвея, и, потолкавшись среди людей, куда-то исчез.
Матвей понуро брел к выходу с рынка, когда его нагнал дед с костылем и пошел рядом.
- Что вы хотите? – угрюмо спросил Матвей, уже ни на что не надеясь.
- Помочь тебе.
- Хотите камень купить?
- Его нельзя ни продать, ни купить, - загадочно сказал дед. – Разве не слышал, про камень счастья?
- Какое же это счастье? Он же вампир!
- Для тебя – несчастье, - согласился дед. – Не твой это камень. Другому, может, и повезет.
- Что же мне делать?
- Ровно в полночь оставь его там, где нашел.

***

Матвею было страшно садиться в такси, зная, чем может обернуться эта поездка. Коробочку он сунул в карман куртки и всю дорогу до клуба сидел, как на иголках. Но к его удивлению доехали без приключений. Шофер, молодой парень, укатил в ночь, мигнув на прощание габаритными фарами. Он поставил коробочку на землю, рядом со ступеньками, сделав вид, что завязывает шнурки. Охранник покосился на него, но ничего не сказал. Из дверей клуба вышла девушка и стала спускаться вниз, прыгая через ступеньку, на последней она зацепилась каблуком за край и, если бы не Матвей, то приземлилась бы она уже на четвереньки.
- Наташа?!
- Матвей?!
Удивление и радость мелькнули в ее глазах.
- Ты так и не сказала, почему мы должны расстаться…
- Расстаться?
Глаза Наташи широко распахнулись. И было в них такое изумление, что Матвей готов был расцеловать все вокруг, даже охранника, подозрительно глядящего на них.
- Я искала тебя в клубе, где ты был?
- Так ты не звонила мне?
- Когда?
Он взял Наташу под руку, и они пошли по улице подальше от ночного клуба, коробочки, сиротливо лежащей у ступенек, навстречу своему счастью.