Наверное, это нам – русским – так везёт по-особенному, что за разговорами, вспоминая различные случаи, решаем - считать тот или иной из них чудом, или нет, обыденно так решаем, рутинно. Бывали и в моей жизни необычные случаи, но один из них я склоняюсь отнести всё же к чудесам. А было это так.
В тот год жена собралась ехать с сыном в Севастополь сразу после того, как в школе закончатся уроки. Выпускного класса у неё не было, поэтому и решила ехать в первых числах июня, пока нет ещё изнуряющего пекла в городе. Мне, чьё детство прошло в Севастополе, безусловно, хотелось поехать вместе с ними. Но, как человек, отвечающий за благосостояние семьи, не смел тратить лишние деньги на себя, решив, что проведу отдых в деревне, в Маковцах с родителями. А на отпускные закупим с отцом стройматериалы и поставим баню. Родители уж десять лет как вышли на пенсию и обживались в Калужской области, оставив квартиру в Москве. Бани только не хватало своей, а зимой пробиваться сквозь сугробы на стареньком Запорожце в Кондрово помыться – не весело. Жена, выслушав моё решение, спорить не стала.
Не так далеко от нас располагается Тихонова пустынь. Я тогда про святого Тихона знал только то, что вода из его источника – целебная, и потому возил, как многие, имевшие машины, фляги своим близким. Жена, как человек верующий, окуналась в купальне; я же, хоть и крещёный, опасался лезть в холодную ключевую воду. А тут что-то меня торкнуло, что негоже так – жена не боится, а я – сдрейфил. Зашли с сыном в купель. Окунаюсь в микробассейне с головой, читаю про себя Отче наш. На третий раз выныриваю с ясным сознанием в голове того, что должен набрать воды, сколько смогу довезти и ехать с ней в Клементовский монастырь в Инкермане. А там передать эту воду монастырским братьям. Вспомнились мои детские обещания: строить, машиной возить пассажиров, воду доставлять, подметать и убираться, если потребуется и ответная просьба того, кому обещание давал – не отказываться, когда попросят (об этом в рассказе «Сашкины рассказы» написано подробно).
Стало мне немного не по себе: чувствую, напомнили мне про данное слово – значит должен ехать. Рассказал жене – она только улыбается молча.
«Ладно, - думаю про себя - Наберу воды, раз такое дело, отвезу.
Хотя, какое там ехать! Первые числа июня! Скажут, что билетов нет, и я с чистой совестью останусь в Маковцах».
Приехали на Курский вокзал. Народа – толпа! Я уже улыбаюсь. Отошёл, встал у окошка одной из закрытых касс, пока жена с сыном стоят в очереди. Тут окошко открывается, и кассирша меня спрашивает, на какой поезд и когда нужен билет.
- На послезавтра, – отвечаю - на двадцать третий скорый. Нет, наверное?
- Почему? Есть! Вам в какой вагон?
- В купейный! – выкладываю я новый козырь, а она мне его отбивает:
- А в голове, середине или хвосте состава?
- В середине!
- Хорошо, девятый вагон устроит?
- Устроит. – Я уже не улыбаюсь, скорее удивлён.
- Какие места?
- В середине вагона. Два нижних и верхнюю полку. Есть?
- Для Вас - всё есть! – как-то между прочим отвечает кассирша. Подходит жена, протягиваем паспорта. Нам оформляют билеты. Невероятно!
Позвонил родителям, что билеты взяли, едем в Севастополь.
Всю дорогу с перепуга такими совпадениями, на всякий случай, постное ем, читаю молитвы, как заправский православный истинно верующий - правда по книжечке, сам-то только Отче наш и знаю!
Приехали. Позвонили знакомым, у которых прежде уже останавливались. Тихое место. Улица Зои Космодемьянской. Свой дом с садиком. Хозяева нас приняли, по старой памяти, хотя уже никому не сдают. Рассказали с женой всю историю, спросили, где такой монастырь есть. Хозяйка Алина посоветовала узнать в храме на Херсонесе. Отправился туда. Тучи, море штормит, баллов на пять – шесть. В храме монастыря Херсонесских священномучеников настоятелю снова рассказываю всю свою историю и прошу благословить. Женщина, что «на свечках стоит», услышав разговор, просит после этого отлить воды чудодейственной для тяжко больной девочки, живущей в «Камышах».
Что ж Господь заповедовал делиться. Отлил в бутылочку, несмотря на протесты, что много отливаю, с пол литра воды. Дорогу мне, ясное дело подсказали самую прямую: на катере от Графской пристани до Инкермана. Ладно, думаю, уже дело к вечеру, завтра может и распогодится.
Утром жена будит, говорит, что погода снова портится. Заставила встать. Перекусили и поехали в город. Билеты на катер не продают – штормит, и посадка запрещена. Снова, в который раз, рассказываю свою историю, и билеты нам продают. Прыгаем без трапа – борт катера ходит метра на полтора туда – сюда, и катер сразу отчаливает, словно нас только и ждал, единственных пассажиров.
В монастыре встретил послушник: все братья уехали на Фиолент помогать восстанавливать монастырь. Снова моя история. Провёл к мощам. Приложились, посмотрели келью Святого Клемента. Выходим на улицу – шикарно: натуральная метель! Двенадцатого июня! В Севастополе!
Но пока электричка катилась до вокзала, на улице потеплело до пятнадцати градусов, а когда добрались до дома, и вовсе двадцать уже было!
Вода в море остыть успела только у самого берега. Пошли окунуться с приездом. Выхожу на пляж – люди на стене Херсонесских раскопок стоят с самодельным плакатом. Интересно. Подошёл, читаю, а там написано, что не допустят раскольника Филарета на святую землю Херсонеса. Спрашивают, православный ли, и, услышав, что из Москвы святую воду привёз, зовут прийти на службу в храм, говорят, что они всех наших собирают. Что ж думаю, дело достойное - надо идти. Жена с сыном за мной позже пришли.
Женщина та, давешняя, что на свечках, храм закрывает и говорит, что праздничная служба Троицы будет проходить на улице, перед главным входом. По дороге она мне выкладывает всю диспозицию: она бутылочку вчера забыла в сумку положить, а сегодня с молитвами из неё отлили почти всё в воду, что оставалась после водосвятия, и батюшка обходит весь остров по периметру и окропляет землю Херсонеса святой водой.
Только мы подошли к воротам – как и батюшку видим, радостно и торопливо шагающего к нам. А мы – это десятка полтора мужиков и десятка два женщин. Батюшка объявил, что не смогла нога супостата ступить на берег Херсонеса, что не получилось у него «святить» Херсонес водой, привезённой из Киева, а теперь будет праздничная служба. Мужчин он попросил встать ближе к воротам, чтобы закрыть собой женщин от Киевского ОМОНа, когда тот начнёт штурмом прокладывать дорогу Филарету. Оглядываюсь, действительно стоит автобус, а возле него во всей амуниции ОМОН. Идёт служба, а на душе – радостно, как никогда: неужели Господь сподобит пострадать за Веру и Отечество! Такими увечьями и гордиться не грех! Вышлют, конечно, сделают, как Лужкова, нежелательной на Украине персоной номер два. Вот прикольно-то будет!
А за спиной тем временем начинается. Слышу радио по громкой связи. Получают приказ приступить к штурму. Сердце ёкает от восторга предстоящей драки. Не выдерживаю и оборачиваюсь, удивлённый отсутствием приказа командира. А тот стоит с перекошенным лицом, мычит, словно парализованный, пытается поднять руку, но как-то нелепо ею дёргает и только. Передаёт мегафон другому офицеру. Тот поднимает руку, но вместо приказа звучит нечленораздельный рёв, мегафон выпадает из его руки, а за воздетую вверх руку он хватается в каком-то животном ужасе. Омоновцы начинают пятиться, глядя на начальников. Кто-то в белом халате пытается командирам помочь, укладывая их на носилки. Ещё пара тягучих минут, и в громкое радио доносится слово «Отбой!». ОМОН грузится в автобус и уезжает.
Батюшка говорит проповедь и подчёркивает, что в этот переломный момент Господь послал в помощь москвичей, которые стоят в одном строю с севастопольцами, не испугавшись и доказав свою братскую веру и верность. Москва с нами здесь, сейчас и всегда.
Гордость за себя и земляков распирает. Затем вместе молимся о том, чтобы никогда Херсонес не был попран пятой раскольника, и чтобы Владимирский Собор вернулся в лоно православной церкви. После молебна женщина указала на меня, москвича, своим землякам, и мы обнимались с ними, я читал кое-что из своих стихов, годных для этого случая.
В последующие дни с чувством исполненного долга ходил на утренние службы, а после – купаться!
Спустя год в Севастополь приехал Владимир Путин, и Собор был передан Русской православной церкви. Я тем временем снова был на даче, в Маковцах. Жена снова попросила свозить её в Тихонову пустынь. Приехав в монастырь, пристроились к какой-то экскурсии, чтобы немного побольше разузнать о святом Тихоне, и первое, что я слышу – это слова экскурсовода про то, как Тихон калужский лечил простой водой раны воинов после сражения на Куликовом поле. Еще про то, как возвели на него напраслину завистники, о том, что когда воевода собрался отдать приказ об аресте святого Тихона, рука и язык у воеводы – отнялись. Тихон по-доброму объяснил воеводе, что тот на неправое дело собрался руку поднять, ведь Тихон только лечит молитвой нуждающихся в этом, а после, едва сердце воеводы смягчилось, по молитве Тихона вернулось к тому и здоровье. Больше Тихона не пытались арестовать.
Вот так я и понял, что послал меня святой Тихон Калужский с водицею не просто так, и что стал я свидетелем чуда, вновь сотворённого им во славу земли русской. Что тут скажешь! Чудо как чудо! Обычное, в общем, из рядовых чудес, коих по всей земле нашей, как и святых, радеющих за неё, множество!
Всё рассказанное мной не является вымыслом, как и содержание всех остальных моих рассказов. А зачем придумывать что-то, когда даже чудеса вокруг нас происходят с завидной регулярностью и надо лишь вглядеться, чтобы понять это! Может потому и говорят знающие, что Русь – Святая.