Моя не моя
Давно это было. Мы уже почти двадцать лет вместе. Мне тогда только перевалило за полтинник. Со своей первой, как-то всё разладилось. Перестало получаться. Но она и сама виновата, растворилась вся в наших детях, внуках. Оно вроде и конечно же. Кого в жизни ты любишь больше всего?
Сначала свою маму. Затем свою жену. Потом ты любишь своих детей. Переживаешь, помогаешь. Но больше всего ты любишь внуков. И я. Я тоже их всех очень люблю. Только я ведь не труп. Почему меня ни кто не любит? Ревность? Пусть ревность! Но я хочу, чтоб меня ласкали, жалели, хвалили. Почему она решила, что с меня всего этого хватит? В отместку ей и на зло себе я объявил о разводе.
- Как хорошо сейчас начнётся.
Подумал я. Уговоры детей:
- Ты что, отец. Вы столько прожили вместе. Ну ради нас и внуков.
Слёзы жены:
- Милый, я всё поняла. Не уходи и мы ещё будем счастливы вместе.
Как же я горько ошибался. Все отнеслись к этому безразлично. Всем наплевать. Но надежда ещё теплилась. Они явно сговорились. Подождут до суда. Может, я сам одумаюсь.
Ан нет! И на суд ни кто, кроме жены не пришёл. Да и она присутствовала отстранённо. Дежурные фразы.
- Нет любви! Привычка!
- Он вечно на работе! Не до семьи!
- Одни деньги на уме! Детей и не видел.
И нас развели. Отдал половину того что имел. Адвокаты сразу выкупили для меня, половину того бизнеса, что достался жене по суду. Не обидели. Все стороны остались довольны. И только дома, в большом флигеле, построенном на месте купленной когда-то даче, меня осенило. Все её слова на суде – всплыли в голове одно за другим.
- Всё время на работе.
А для кого? Кто жил все эти годы как у Христа за пазухой? Ты ведь работала только два года нашей совместной жизни. Потом декрет. Один за другим, и всё – ты светская львица. Приёмы, бары, рестораны, а я работал.
- Детей не видел.
А ты сама-то их видела? На нянек сбросила и в загул. То матери по очереди сидели. А потом старух по домам отправили, наняли немку-гувернантку. Когда ты нянчилась с нашими детьми? Они ведь и без тебя выросли. Вообще сироты при живых родителях. Я на работе, а ты в очередном загуле.
Я метался по флигелю с бутылкой виски. Мысли всплывали, хлестали по щекам и отрезвляли. Не чувствовалось выпитого.
- Нет любви. Привычка.
А ты хоть когда-то любила меня? Вспомни, как мы летали в Египет, и ты всё возмущалась несдержанностью старухи. Этим людям было под шестьдесят, и жена не отходила от мужа. Они ходили, за ручки держась. Она просто так, невзначай, целовала его. Гладила его и ухаживала за столом.
Ты возмущалась таким поведением, и не могла понять.
- Старики ведь уже, а ведут себя как сопляки.
Ты возмущалась, а я завидовал. Любой. И белой и чёрной завистью. Он, этот нищий, что собрал все, что имел в жизни, продал и организовал эту единственную поездку за границу. Он имел то, что я никогда не видел. А ведь я возил жену и детей по всему миру. Мы побывали везде, где ступала нога, некогда советского человека. И что? Что я получал взамен?
- У него одни деньги на уме!
Вот такая вот любовь.
Утро было хреновым. Так же, до слёз пахло, как и от тёртого хрена. Сильно болела голова. Кто-то стучал в двери и сигналил из машины. Написал в телефоне СМС:
- Мне хреново! Ни кому не беспокоить.
И хотел уже всем разом отправить. Но мысль что это прочтёт и моя бывшая, меня остановила. Встал. Закрыл шторы. Включил телевизор и лёг. Очередная бутылка виски и всё как в тумане.
Так же из тумана выплывает лицо моей мамы. И руки. Эти мягкие, нежные, добрые и незабываемые руки. Она гладит меня по голове. Протирает моё горящее лицо, влажным полотенцем. Это когда мы, с друзьями перезагорали и потом всё тело горело.
- Мама! Милая моя мама!
О Боже! Её же уже пять лет как с нами нет. Но руки-то есть. И вот они, эти руки перебирающие мои волосы. И вот они, эти руки обтирают моё лицо, и всё тело, влажной, ароматной, пахнущей розой, салфеткой. Хочется открыть, разлепить глаза и увидеть маму. И страшно. А вдруг это не она? Да это точно не она. Я же ещё не умер. Я чувствую прикосновение.
Может жена? Да вряд ли. После того как мы расстались, хотя и жили не лучше, не будет она тратить время на меня. У неё для этого есть дети и внуки. А что им ещё надо? Дети оперились и встали на ноги. У него есть свой, пусть не большой, но бизнес. Легко начинать, когда есть стартовый капитал. Я ведь всем помог.
Дочка тоже хорошо пристроена. Муж банкир. Живут, не тужат. Приданое однажды хорошо выручило, прогорающий банк. Им не за что меня упрекнуть.
Лицо опять горит огнём. Эти руки вроде как почувствовали и провели влажной салфеткой по щекам. По губам. По глазам.
Попытался их открыть. Дёрнул веками. Руки протёрли глаза и помогли. Тонкие пальцы. Не крашеные ногти. Незнакомые.
И опять всё в тумане.
Долго пытаюсь вспомнить, что и как происходило? Всё бело. Туман в голове, как и перед глазами.
Стал видеть один глаз. Постепенно. Но вижу уже подарок судьбы. Приходил доктор. Осматривал и слушал. Много говорил. Я понял лишь одно. Случилось то, чего всю жизнь боялся. Я бизнесмен и всегда был готов умереть. Убьют, взорвут, тут это понятно. Вот ты есть, и раз – тебя уже нет. Но так и проблем, ни каких нет. Поэтому смерть не страшна. Страшно только стать больным и немощным. Ни кому не нужным, и в тягость. Как хорошо, что я успел развестись с женой. Так бы сидела сейчас бедняжка, возле этой кровати и меня в мыслях материла, за то, что ей приходится убирать за мной.
Из всех слов доктора, понял только две вещи – инсульт и скоро встану.
Двигая одним глазом, рассмотрел девушку, которая была приставлена к моей особе. Точнее посажена рядом. Вот эта молодая особа и протирала мне лицо, руки. Если б вы видели, как она кривилась, протирая ВСЁ остальное. И не один раз, а постоянно. До самого того времени, как у меня получилось обслуживать себя самому. Хоть и одной рукой, но сам.
Доктор у меня частый гость. Да, деньги это зло, но они помогают выжить и хорошо снимают боль.
Мою сиделку перевели к другому, тяжёлому, но те, же деньги помогли вернуть её к моему ложу. Вот так и началась наша семейная жизнь. Сначала закрыв глаза и до боли закусив нижнюю губу. Потом просто смотря в сторону от меня. А после ничего, привыкла.
А кому охота в свои девятнадцать ложиться в постель к старику. Но, зато как подарок – исполнение желаний. Она ведь для чего пошла в медсёстры? Для того чтобы поступить в мед училище. А поступила в институт. Да и окончила его почти с отличием. И работать стала в управлении и даже дочурку нам родила.
Был момент когда ко мне в офис заглянула жена. Долго ходила вокруг да около. Только я знал все её проблемы. Машины, курорты и молодые стриптизёры в постели. А деньги – они не безграничные. Предлагала вернуться в семью.
Да в какую семью? У меня своя жизнь, у неё своя. Я так понял что ни детям ни внукам она не нужна. Это ко мне привозят внучат на праздники. Ясное дело за подарками и за деньгами, но ко мне ведь. Не к ней.
А жизнь она того! Сложная штука. И всегда приводит к смерти. Правда иногда, через старость. Думал ли я когда о старости? Вроде нет. Некогда было. Но сколько не молодись, а эта убогая старость пришла.
Так вроде, внешне, мало что изменилось. Выходы в свет, рауты и приёмы. На людях всё как и было. Вот только дома, в постели. Та, на которую чуть ли не молился, привела качка. И рядом, на одной, широкой и шикарной кровати, мы были втроём. Я в роли наблюдателя.
Он её ласкал и обнимал, она смеялась мне в лицо. Я возражал и попытался на него кинуться, но одно его движение и я лечу на пол с кровати.
- А ты помнишь милый, как в больничной палате ты меня поимел? Я плакала и вырывалась. В кровь искусала все губы. А ты был горд и счастлив своей победой. Долго же я ждала этого момента. Теперь я буду наслаждаться, и получать двойное удовольствие. И от секса и от победы над тобой, моральным, а теперь и физическим уродом. Что ты можешь? Ты ведь уже не мужик. В радость тебе была молодуха. В радость и мне сейчас молодой.
И этот жлобяра занялся своим делом. Ни когда по до мной она так не извивалась и не стонала так громко и счастливо. Конечно, всё это было показное, но самолюбию било наотмашь.
- Убью!
Решил я.
Когда действо окончилось, и потный качёк скатился на мою половину кровати, она заявила:
- Ты помнишь родной, как каких-то двадцать лет назад, я, по приказу главврача обтирала твоё разгорячённое тело? Влажными салфетками с ароматом роз. Будь так добр, дополни картину мести. Салфетки на тумбочке.
И я, хозяин этого дома. Бывший магнат и политик, растирал на теле своей возлюбленной результаты любви другого. Маразм. То ли мой, старческий. То ли ситуации, но точно маразм. И тихо! Заснули. Сопят как младенцы. Забыла она, что охотник я с детства.
Ничего мне не стоило подняться наверх, в свой кабинет. Открыть сейф, достать двустволку и патроны. Два выстрела – два трупа. Хотел и себя вместе с ними. Приставил к подбородку стволы, но подумал что нас здесь долго не найдут. И ещё. А вдруг я себя не до конца убью. Буду лежать и мучаться. Позвонил в скорую помощь и сказал что в доме по адресу лежат раненые. С огнестрельным ранением. Главное что это уточнил. Теперь врачи обязаны оповестить полицию.
Сел на пол. Это чтобы не удариться, когда буду падать, после выстрела в себя. Вдруг будет больно.
Хотя если выстрелю в себя, точно будет дольно. Сидя на полу задумался.
Вот так и пролетела жизнь. Всё время рвался куда-то. Требовал, выбивал, обманывал, переступал через слабых и привык иметь всё, что захотел. Теперь пришла расплата.
Мало что меня растоптала та, что боготворил последнее время, так теперь два трупа лежат на верху, в моей кровати. И вот уже по ступеням крыльца стучат сапоги и ботинки. Это за мной. Надо спешить. А страшно. Как же решить эту проблему? Стать инвалидом, сесть в тюрьму или умереть? Всё страшно.
Теперь вот сижу. За все деяния приходит кара. Пусть не сразу. Но приходит. Поверьте.
И самое главное я уяснил. Жизнь – как она есть – единственное чудо на свете, которое доступно только каждому живущему.
Живите. Любите. Рожайте и воспитайте. Да так, чтоб потом быть счастливым весь век.
Удачи и взаимопонимания.