Кто-то рождается моряком, кто-то танцором, кто-то философом, а Иван Петрович Геймеров родился игроком. Конечно, в зрелом возрасте он не раз задумывался о том, что, быть может, это не случайность, а заложенная на генном уровне предрасположенность — фамилию ведь со счетов не сбросишь, а перевод английского слова game он знал еще в трехлетнем возрасте. Только копаться в прошлом, шурша листвой родословного дерева, у Вани не было никакого желания, тем более что папашу своего — Петра Геймерова он знать не знал и даже ни разу не видел.
 
И все-таки семья у Вани была вполне полноценная: мама, дед и бабуля. Притом дед — заслуженный деятель в заслуженной области, а потому они не бедствовали, и рос Ванюшка в полном достатке, ни в чем ему отказа не было. Вот на таких дрожжах и сформировался-вызрел его природный талант игрока. Во что бы Иван ни начинал играть — победа всегда была за ним. Еще в младенчестве своем состязался он с бабулей в «Камень, ножницы, бумага», чтобы, выиграв, получить шоколадку вместо манной каши. В младших классах школы в ходу был «Морской бой» — на жвачку, которая тогда была в дефиците. А в старших классах, безусловно, на первое место вышли карточные игры — тут в дело, как и положено, пошли деньги. В общем, по окончании школы Ваня был уже суперигроком, а его талисманом-девизом стало выражение «Тройка — семерка — туз!» (тут припоминаем Пушкина и его «Пиковую даму»).
 
Окончив с грехом пополам вуз и обретя специальность «менеджер», ничего определенного под собой не предполагающую, Иван с головой окунулся в игорный бизнес, благо наконец пришли времена казино. Днем он, конечно, за гроши в своей фирмешке менеджировал, а по вечерам отправлялся в игорный дом, на основную, как он считал, работу, ибо денег она приносила немерено. Тратил Ваня эти деньги с размахом, не жалея ни рубля, ни доллара. Например, чтобы поддержать свой девиз, купил себе квартирку по адресу: 3-я улица Строителей, дом 7, квартира 11 («туз» по-ихнему, по-карточному) — хотя обошлась она ему втридорога: прежних-то жильцов выселить пришлось, приобретя им за свой счет новую квартиренку.
 
Так бы размеренно и текла жизнь Геймерова, но произошло неожиданное. Однажды, забавляясь по обыкновению игрой в рулетку в перерыве между карточными играми, Иван, ставя на нечет, успел сказать лишь «Тройка, семерка…» и — бац! — как будто что-то заставило его скользнуть взглядом над столом и упереться в стоящую напротив женщину. Сраженный наповал, он только и смог пробормотать: «…дама!..». (Пушкин устало перевернулся в гробу.) А сразить было чем: из-за стола на Ивана смотрела яркая блондинка, притом точно та самая, которая снилась ему накануне ночь напролет!
 
Конечно, рулетка тут же была забыта. Иван обошел стол, чтобы разглядеть незнакомку получше, — ни чутье, ни сон не обманули: аппетитная дамочка, килограммов под сто весом (а Ване именно такие и нравились) потупила глазки и слегка подрагивала пухлыми щеками в скромной улыбке. «Королева, ей-богу, королева! — вскричал как громом пораженный Геймеров. — Не какая-нибудь пешка! А как зовут вас, красавица?» «Лада, — ответила блондинка и кокетливо повела массивным плечиком, — а фамилию вы почти угадали, Королёва я».
 
Как Лада с Ваней провели эту ночь, рассказывать не будем, — всё в рамках традиций. В таких же рамках прошел и весь месяц, который можно было бы назвать медовым, если бы в воздухе витал хотя бы легкий флер приготовлений к свадьбе. Но нет, Лада, конечно, не была пиковой дамой (скорее, червовой), однако свои интересы блюла крепко, а никакой свадьбы среди них не значилось. Выгода и только выгода — вот что было главным в ее к Ивану чувстве (точнее, в бесчувствии). Так что когда месяц спустя Ваня не досчитался трех четвертей своей наличности, растраченных на этот скороспелый роман, он наконец-то прозрел. Эта игра — игра любовная — была в его жизни первой проигранной, начисто. А Лада, предварительно перенаправив в банк обретенные драгоценности и денежки, покинула Геймерова, сказав со смешком на прощание: «Ты свою фамилию с ошибкой пишешь, надо бы писать через черточку: Гей-Меров — в оправдание твоих неприметных сексуальных способностей».
 
Получивший отставку Иван еще пару дней после этого крутил свою фамилию и так и этак, в конце концов решив, что если «игрок» в ней приказал долго жить, то даже идя по пути, намеченному коварной Ладой, прочитать фамилию можно ведь и жизнеутверждающе: «Гей, Меров!» — типа «Давай-давай, Меров, не кисни, живи на всю катушку!» И так стало Ивану легко и радостно от этого толкования-трансформации, что отбросил он все дурные воспоминания о королевах-пешках да и зашагал по жизни дальше эдаким тузом. Козырным тузом, заметьте!