– Скорей, бросай всё, поехали! Сейчас дождь хлынет! – на пороге комнаты возникла Марина с вытаращенными глазами.
– Утро перестаёт быть томным? – поинтересовался её муж, не оборачиваясь: в это время всё его внимание занимал сложный узелок на рыбацкой снасти.
– Ты тут шутки шутишь, а у нас матрас на даче во дворе с выходных проветривается – забыли мы его! Намокнет – и всё...
Какое-то из сказанных слов сработало подобно спусковому механизму, и через несколько минут машина уже неслась в сторону дачи со скоростью неотложки, только без сирены.
Но первые капли дождя уже гвоздили, прибивая придорожную пыль. Скоро асфальт засверкал, как лист металлопроката, потому что солнце никуда не пропало – светило в полнеба, в лоб наступающей курчавой туче. Эти двое как будто спорили за место над землёй: каждый упирался, стоял на своём, а под ними на границе спорной территории мчалась железная букашка, чихая от напряжения.
Наконец Марину подбросило вверх, потом центробежно прижало к двери, потом «самолётно» вдавило в кресло, потом, по инерции, сильно качнуло вперёд.
– Приехали, моё сокровище, – отрапортовал муж.
– Ну, ты, охотник за привидениями! С тобой ехать страшно!
– Не пугайся, милая, я же по твоему приказу в местные тартарары доставил Твоё Высочество самым срочным порядком – спасать матрас. Или приказ уже отменён, а рулевой, как всегда, узнаёт новости последним?
– Так всё равно опоздали. Намок он.
– Кто знает, кто знает... Смотри, дождя-то уже и нет!

А дождь был нужен.
Придорожная трава, жадно впитывала небесное питьё после полумесячной засухи и радовалась любой малости.

Забытый матрас, тоже вполне довольный маленьким хулиганством погоды, возлежал на солнышке, глянцево поблёскивая сырым тиком.
На этом клочке земной поверхности солнце всё-таки одержало победу, но было видно, как там, вдалеке, шёл щедрый, добрый ливень. Его тёмная водяная завеса зримо отделяла счастливых землепользователей от тех бедолаг, которым небесной воды не досталось.
– И куда ты теперь убежал?! Иди к нам, вернись, ну пожалуйста! – заклинала Марина ушедший дождь, ещё несколько минут назад казавшийся совершенно неизбежным.
- Амба. Не вернётся.
- С чего ты взял?
- Ты его напугала.
– Ты сейчас вообще о чём?! - взвилась Марина, готовая обижаться на всё.
– Видишь ли, дорогая моя, дождь – стихия тонкая. Он ещё только собирался, окончательно свой маршрут в небесной канцелярии не утвердил. А тут ты во весь голос: «Матрац, намокнет-растает-умрёт-пропадёт-бегемот», – тыр-пыр-хвать – поехали! Даже я испугался!
– Да ладно!
– А то! Ты как выскочила, как выпрыгнула, прямо как сказочная лисица! Того и гляди – пойдут клочки по закоулочкам! Ты же знаешь меня: перед тобой мужчина степенный, рассудительный, характер нордический, стойкий. И то, как под гипнозом, в чём был – скок в машину, и – ну погонять! Однако, матрас в смертельной опасности, дааа...
– Я, по-твоему, такая страшная, что и ты, и дождь – все меня испугались? – Марина была готова разреветься.
– Страшная – это слишком общо, понимаешь ли. Тут другое! Ты бы себя видела! Глаза, как фары,.. нет, как два солнца! Пассионарность – сто двадцать процентов. Тебе полк поднимать в рукопашную! А дождь, видишь ли, птица пугливая...
- А ты с чего взял, что дождь – птица? Может он – рыба?!
- А может, и слон — он от нас солнце заслонить пытался!
- А мне сегодняшняя тучка похожей на пуделя показалась.
– А мне – на пугливую овцу.
– И вообще, дождь – явление природы, и ни от каких моих глазищ не зависит.
– Ещё как зависит! От ваших женских глаз, пожалуй, всё на свете и зависит! Не зря же классик изрёк: «Ищите женщину!»
– Ну, и... нашёл ты женщину?!
– А то! Вот она! – И муж обнял разгорячённую двойным огорчением Марину.
Нежность притянула её к мужниному плечу, и она расплакалась.
– Ты не грусти, родная! Пойдём-ка, друг, наполним наши лейки и хоть чем-то оправдаем наше здесь внеплановое появление.

...И когда эти двое, мило болтая, так увлеклись своими грядками, что перестали смотреть на небо, дождь окончательно осмелел и вернулся.