Пришел сентябрь, а с ним и сезон охоты. И в Общество охотников нашего городка заявился Игнат Самопалов, мужичонка средних лет, неженатый, без особых дурных наклонностей. Разве что покуривал табачок в минуты особого душевного подъема да имел охотничий билет и ружьецо-двустволку, старенькую ИЖицу двенадцатого калибра. А в остальном – мужичок как мужичок. Но не шибко грамотный, без полета. То есть, восьмилетку-то он окончил с грехом пополам, кабеля от кобеля отличить еще мог, а вот Бабеля от Бебеля уже ни в какую. Этот недостаток Игнат осознавал и, отдадим ему должное, честно пытался над собой работать, повышать, значит, эрудицию и расширять кругозор. Газету выписывал, «Губернские ведомости», и прочитывал от корки до корки. Что он разумел из прочитанного – разговор отдельный. Но тексты прорабатывал.

И вот, заходит наш Игнат в Охотобщество, чин-чинарем, картуз снимает – культурный человек, даже платит очередной членский взнос. А потом достает из кармана газетенку, разворачивает и кладет на стол перед Марфушкой, молодой сотрудницей Общества. И пальцем тычет в статейку одну:
- Вот. Открыли уже. Я долго ждал и, наконец, дождался. Оформляйте путевку!

Марфушка смотрит в газету и читает заголовок: «Открыт сезон охоты на ведьм». А надобно отметить, что Марфа только-только окончила ту же школу, что и Игнат, работала в Охотобществе без году неделя и опыта особого не имела. И в тот роковой день была здесь одна, поскольку второго специалиста, опытного инспектора Жучилкина, вызвали в губернский центр на совещание. Скорее всего, Марфа недалеко ушла от Самопалова по способности осмысливать прочитанное. С заголовками справлялась еще туда-сюда. А дальше – с трудом. Заметка же была в разделе фельетонов и высмеивала нравы в губернском драмтеатре, где коварный главреж грубо и цинично сживал со свету неугодных престарелых актрис. Но Марфа, ошарашенная неожиданным заявлением клиента, мелких букв заметки осознать уже была не в силах.

Она перевела растерянный взгляд с заголовка на Самопалова и говорит:
- Минуточку! Сейчас посмотрю тариф. Присядьте пока!
И стала рыться в бумагах с расценками на охотничьи путевки по разным видам живности. Она трижды изучила текст тарифа, водя пальцем по строкам, и даже на оборотную страницу заглянула. Затем виновато сказала Самопалову:
- Извините, но нам из губернии на ведьм тариф еще не прислали. Наверное, только-только открыли, а почта нынче так запаздывает, вы же знаете…
Игнат нахмурился. Он не любил обломов, когда рассчитывал сразу заняться чем-то важным и интересным. Поскреб щетину на щеке, а потом сообразил:
- Так это не беда! Главное, что открыли сезон-то! Давайте, я вам заплачу по тарифу, как на кабанчика. Или волка. Ну ладно, можно даже среднее между волком и лосем, - ведьма все ж таки, я понимаю, дело серьезное.

Марфа закусила губёшку, задумалась. Они с Жучилкиным только вчера сокрушались, что маловато денег получает в этом сезоне Общество, охотники всё норовят брать путевки на малоценную водоплавающую дичь. Даже на текущую зарплату работникам едва хватало, не говоря уж о премии. А тут наклевываются сразу двенадцать тысяч целковых – неплохой приварок к доходам Общества. «Ладно, - подумала Марфушка, - сделаю приятный сюрприз Жучилкину!» И оформила Самопалову путевку на добычу 1 (одной) ведьмы, со сроком действия до пятнадцатого ноября, как на гусей и уток.
- Может, хотя бы на пару голов? – попытался обнаглеть Игнат. – Что ж одна! Бах – и готово. И вся охота. Давай, на две, а? Я за двоих заплачу!
- Нет, гражданин! – ответила Марфа неожиданно строго, по-государственному. – Ведьм нынче и так мало осталось. Всех выбьете, где их потом возьмешь? Их кажный день бабы не рожают.

Самопалов вздохнул, отсчитал двенадцать штук, аккуратно сложил и спрятал в карман драгоценную путевку, и откланялся в предвкушении нового увлекательного дела. У него давно была на примете пара подозрительных гражданок, которые вполне могли оказаться ведьмами. Одна – Василиса, худющая и горластая злюка, а главное, натурально рыжая продавщица из винно-водочного. Другая – Кузьминишна, странная городская оборванка, всегда одетая в черное, с клюкой из суковатой палки и черным желтоглазым котярой на поводке. Ну, истинно ведьма!

Зная из народных сказок особенности охоты на нечистую силу, дома Игнат распатронил коллекцию старинных монет и пустил три серебряных советских полтинника двадцать третьего года на ковку трех пуль. Снарядил заряды, результатом остался доволен. И стал планировать тактику охоты. По пересудам горожан, местные ведьмы и прочие оборотни собирались на шабаши в полнолуние в пригородном Горбатом лесу, на отдаленном скалистом холме, напоминающем пресловутую Лысую гору. И это, как полагал Игнат, могло произойти именно сегодня в ночь.

Он уже в сумерках добрался до холма, сложил на краю поляны под старой елью неприметный шалашик из валежника и всякой всячины, вроде трав и мха, и залег там в обнимку с заряженным ружьецом в ожидании полуночи. Луна взошла в половине одиннадцатого, огромного размера и мертвенно-желтушного цвета. Лысая проплешина на вершине холма покрылась зловещими угловатыми тенями. По верхушкам деревьев пробежал подозрительный шум, словно ночной лес глубоко вздохнул, переводя дух перед чем-то страшным, и затаился. Игнат нервно зевнул, подышал в кулаки, согревая руки, и крепче сжал ложе ружья. Спустя пару часов одутловатая луна доползла до середины неба, но на поляне все еще ничего не происходило. И Игнат от невыносимого напряжения … позорно отъехал в объятия Морфея. Уснул, короче.

Проснулся он, когда ночное светило уже склонялось за горизонт. «Проспал, черт!» - мелькнуло в уме отчаянное. И тут же наш охотник с ужасом почувствовал, как под боком у него заворочалось что-то большое и лохматое. Скосив глаза, Самопалов смутно различил в неверном лунном свете черную длинную шерсть и большую округлую башку.
- Черт! Черт! – воскликнул Игнат и опрометью выскочил из укрытия. С другого конца шалаша в противоположную сторону так же испуганно шарахнулось большое темное существо, треща сучьями и подвывая от ужаса. Самопалов навскидку пальнул вослед чудищу. Из темноты раздались отчаянный визг, треск, затем всё стихло.

- П-попал, что ли? – неуверенно спросил охотник окружающий лес. Но лес был нем. Игнат выждал еще часок, притопывая от прохлады, и с первыми лучами рассвета на негнущихся от страха ногах двинулся в чащу, чтобы проверить, кого он там подстрелил. За ближайшей елью лежал, грустно дыша открытой пастью его пёс, ньюфаундленд Гурон, и обиженно смотрел на Игната. На простреленном навылет ухе запеклась подсохшая кровь. На шее Гурона болтался обрывок цепи, которую верный друг человека оборвал, стремясь догнать ушедшего в ночь хозяина.
- Гурончик, прости подлеца! – воскликнул Самопалов и обнял любимца. Тот лизнул Игната в щеку и встал, готовый идти, куда позовут. Игнат достал охотничью путевку, порвал на мелкие клочки и развеял по ветру.

Человек и собака шли в сторону дома бок о бок, согреваемые робкими лучами утреннего солнца и счастливые, что всё так славно разрешилось.